Притворись моим парнем

      Первая мысль Саши — это то, что у него начались галлюцинации. Ведь откуда здесь взяться Ерохину? Но осознание того, что это действительно он, приходит быстро. И первое желание Головина — закрыть, захлопнуть дверь прямо перед его носом. Но видимо Александр читает это на его лице и быстро пресекает попытки, просто втолкнув Сашу в квартиру и зайдя следом.              — Саша, что за детский сад? Какого черта ты уехал, ни сказав мне ни слова? — Ерохин делает шаг навстречу, а Саша шаг назад, отшатываясь от него словно от прокаженного.              — З-зачем ты приехал? — полушепотом спрашивает Головин, врезаясь спиной в стену и понимая, что отступать больше некуда. Да и разговора, кажется, не избежать.              — Ты издеваешься? Ты уехал ни сказав мне ни слова, при этом Игорь мне говорит, что мы, оказывается, расстались? Какого хрена, я бы хотел знать? — Ерохин нависает над Сашей, глядя сверху вниз, борясь с желанием как следует встряхнуть мальчишку. Чтобы выбить из того всю дурь, что сидит в его голове.              — Я… Я все знаю!              — Что? Что ты знаешь? — не понимает Александр. И злость сменяется полным недоумением.              — Про твой развод! Но у тебя ничего не выйдет! — едва ли не кричит Саша, пытаясь сбежать, но Ерохин прижимает его к стене, отрезая пути к отступлению.              — Какой развод? Я не женат, чтобы разводиться, — растерянно отвечает Александр.              — Да причем тут женат или не женат! Я все слышал! Твой разговор с каким-то мужиком, — Саше больно смотреть на Ерохина, особенно, когда он настолько близко, особенно, когда чувствуешь аромат его парфюма и видишь ямку между ключицами, такую соблазнительно открытую. И хочется, безумно хочется утонуть в этих глазах.              — Погоди, я ничего тогда не понимаю. Какой разговор, какой мужик? Ты можешь объяснить нормально? –устало просит Александр, потому что окончательно перестает понимать происходящее.              — Я… Я пришел к тебе на работу, и услышал твой разговор с каким-то мужчиной, которому ты говорил, что собираешься меня развести и твой план прекрасно работает. И что ты начал обрабатывать меня еще в Монако! Я все тебе рассказал, а теперь проваливай! — Головин пытается оттолкнуть, но Александр не дает этого сделать.              — Ты услышал этот разговор и подумал, что я говорил о тебе? — Ерохин не сдержавшись, смеется от облегчения.              — Ты издеваешься? Чего ты ржешь? — злится Саша.              — Глупыш, я хоть раз назвал твое имя? Я хоть раз сказал, что собираюсь разводить Сашу Головина?              — Нет, но…              — Вот именно — нет!              — Почему я должен тебе верить? Ты специально мог не называть имен! — Головин упорно стоит на своем. Ему хочется поверить в то, что тогда говорили не о нем, но он столько раз обжигался, столько раз верил, а потом долго зализывал раны.              — Саш, я бы никогда так с тобой не поступил, какой в этом вообще смысл?              — Не знаю, — тихо отвечает Саша, отводя взгляд, — но слишком, слишком много совпадений.              — Так, ладно, — Ерохин достает телефон, набирая какой-то номер и ставит на громкую связь.              — Что ты делаешь? — переспрашивает Головин.              — Богданыч, здорова, — игнорируя вопрос, приветствует Александр, когда на том конце провода раздается тот самый голос, который Саша слышал тогда в офисе.              — Ерохин! Я тебя прибью, ты куда делся? — раздраженно отвечает мужчина.              — Пришлось уехать по очень важному делу.              — Что может сейчас быть важнее гребаных итальянцев? Они без тебя из меня всю душу вынут!              — Ой, не заливай, один тебе даже приглянулся, так что карты тебе в руки, — ухмыляется Александр.              — Александр Юрьевич, ты там не охренел часом? Ты за кого меня принимаешь?              — За моего заместителя, моего помощника, который всегда меня выручает и, вообще, самый лучший, — отвечает Ерохин. А Саша лишь закатывает глаза, слушая весь этот бессмысленный для него диалог.              — Господи, какая лесть, — голос мужчины смягчается, — ты позвонил только для этого?              — Вообще-то нет, напомни мне кого я собирался разводить? — просит его Александр, не сводя глаз с замершего Головина.              — Слушай, тебя там головой приложили и тебе память отшибло?              — Ну можно сказать и так…              — У тебя столько клиентов, которых ты разводишь на заведомо невыгодные для них контракты, что я всех и не упомню, — усмехается мужчина на том конце провода.              — Напомни последнего.              — Ты про Самедова что ли?              — Именно про него, — кивает Ерохин, хотя кроме Саши этого кивка никто не видит.              — Так ты из-за него куда-то сорвался? Да подпишет он с тобой этот договор, никуда он тебя не денется! Но итальяшек я тебе все равно не забуду!              — Ладно-ладно, проси за них потом, что хочешь, — усмехается Александр.              — Руку и сердце, и полцарства в придачу, — устало вздыхает их невидимый собеседник.              — Боюсь, что с первыми двумя пунктами ты опоздал, — отвечает Ерохин, глядя на Сашу. А у того едва ли не коленки подкашиваются от такого взгляда.              — Скучный ты, Ерохин!              — Ну какой есть, — смеется Александр, — и еще один вопрос и иди с миром.              — Ну что еще?              — Кто такой Саша Головин?              — Понятия не имею! Ты точно там чего-то уже прибухнул, да? Признавайся!              — Да не пил я! — снова смеется Ерохин, — ладно иди к своим макаронникам, а у меня дела.              — Ненавижу тебя, — бурчит мужчина и сбрасывает вызов.              Саша молча смотрит на Александра. Тот мужчина, которого Ерохин называл Богданычем, говорил искренне. В этом Головин уверен. То есть ему очень хочется так думать. Его сердце просто кричит о том, что все, что он только что услышал — правда. Только разум упорно шепчет, что торопиться с выводами не стоит.              — Теперь-то ты мне веришь? — спрашивает Александр, отходя на шаг.              — Я не знаю, — упорно твердит Саша.              — Черт, малыш, я не знаю, что я еще должен сделать, чтобы ты мне поверил! — не выдерживает Ерохин, — хочешь я привезу этого Самедова к тебе сюда? Но это же бред! С чего ты вообще вбил в свою голову, что мы говорили о тебе?              — Просто, ты говорил о Монако, — неуверенно произносит Головин.              — Все правильно, его подсунули мне, когда я был там. Всех сложных, неуступчивых, несговорчивых и особо упертых скидывают мне. Этот оказался самым сложным, и я до сих пор с ним работаю. Но тут и неудивительно, он умный мужик, но я почти у цели. Разводом мы это называем просто потому, что для нас договор выгоден, для них не особо, — объясняет Александр и устало трет переносицу, — теперь ты мне веришь?              — Почти, — отвечает Саша, делая шаг навстречу и несмело улыбаясь, — наверно, раз ты лучший в своем деле, поэтому ты и меня уболтал.              — Саш, у меня никогда не было цели тебя уболтать. Ты мне нравишься, иначе бы я не бросился сюда, как последний дурак! Какие еще доказательства тебе нужны? — Ерохин едва ли не кричит от бессилия.              — Только одно…              — Како… — договорить Александр не успевает, потому что Саша впивается в его губы поцелуем — требовательным, жадным, настойчивым.              Саша знает, что возможно совершает сейчас самую большую глупость. Но идет на поводу своего сердца и желаний, а не разума. Голову кружит от пылких поцелуев и становится наплевать на последствия. Александр бросил все и сорвался к нему сюда, он явно заслуживает шанса на то, чтобы поверить во все, что он сказал. Каждое движение губ и языка стирает остатки сомнений, оставляя лишь желание большего.              — Теперь достаточно доказательств? — выдыхает вопрос Ерохин в самые губы.              — Вполне, — отвечает Саша, улыбаясь искренне за последние несколько дней, — я скучал.              — Я тоже, малыш.              — Сколько раз говорить, что я не малыш! — возмущается Головин.              — Ну ты ведь до сих пор мне не доказал обратного, — ухмыляется Александр. А с души словно падает камень, огромный такой валун, потому что все возвращается на круги своя. Саша снова улыбается и возмущается, и ведет себя, как прежде, а не как забитый и забытый всеми щенок, которого оставили прозябать на улице под проливным дождем.              — Ах, так! — прищуривается Головин и подталкивая Ерохина в грудь в сторону спальни.              Александр смеется, но послушно пятится и падает спиной на кровать, где над ним тут же нависает Саша. Усмехаясь, он целует его глубоко и влажно, рукой скользя по груди и подбираясь к пуговицам. Медленно, одну за одной расстегивая и оголяя все больше участков кожи, Саша сходит с ума от бархатной кожи и рваных вздохов, что вырываются у Александра. Головин помогает снять уже ненужную рубашку, стягивая с себя футболку и тут же снова припадает к желанным губам, вжимаясь, стараясь стать еще ближе и слиться в единое целое. Ерохин ладонями сжимает его бедра, гладит спину, зарывается в вихры непослушных волос, наслаждаясь дрожью, что вызывают его прикосновения. Саша податливый, чувственный, нежный. Невероятный.              Александр отдает инициативу Головину, но надолго его не хватает. Потому что принимать ласки приятно, но гораздо приятнее их отдавать, а Сашу хочется целовать до умопомрачения, исступления и громких, сладких стонов. Ерохин переворачивает его, нависая сверху, тонет в потемневших от возбуждения глазах и целует. Медленно и нежно ласкает его губы, язык и нёбо.              Саша теряет связь с реальностью, отдаваясь сильным рукам. Он выгибается навстречу горячим губам, что влажными поцелуями спускаются по шее, груди и животу. Все еще не верится в то, что происходит с ним сейчас — правда. И Александр, доводящий его до исступления — реален.              Ерохин прикусывает Сашу за тазовую косточку и избавляет его от остатков одежды. Пока он поспешно раздевается сам, Головин роется в тумбочке, откуда достает тюбик со смазкой.              — Даже не хочу знать откуда она у тебя, — хрипло говорит Александр, вжимаясь в Сашу, только теперь уже кожа к коже, и еще ближе. Хотя, казалось бы, уже куда еще сильнее?              — Старые запасы, такие старые, что не мешало бы проверить срок годности, — отвечает Головин, проводя кончиками пальцев по скулам и оставляя легкий поцелуй на губах, — ревнуешь?              — Еще как! — выдыхает Ерохин, — теперь ты только мой!              Саша ничего не отвечает, лишь утягивает его в новый поцелуй. Ленивый и томный. Он шумно выдыхает, когда чувствует, как в него проникает первый палец. Он отвык от этих ощущений, но Александр явно знает, что делает и уже вскоре вместо дискомфорта ощущает тепло, разливающееся внутри.              Александру кажется, что он сходит с ума. Кровь вскипает в венах, а сердце разгоняется до сотни ударов в минуту просто от одного взгляда на доверчиво раскрывающегося для него Саши.Он мнет простыни и глухо стонет, сам подается на встречу пальцам, что ласкают его изнутри, готовя под себя.              Ерохин входит в него неспешно, осыпая лицо Саши быстрыми поцелуями, а тот что-то лихорадочно шепчет, до боли впиваясь руками в его плечи. Головин выбивает остатки разума своей нереальной теснотой и жаром тела. Александр сдерживает себя, чтобы не начать двигаться слишком быстро и активно, поэтому дает себе и Саше минуту, чтобы привыкнуть, а затем медленно и уверенно подается бедрами вперед. Рваный выдох, вырывающийся у Головина, говорит ему о том, что он все делает верно.              Ерохин наращивает темп, упиваясь этой близостью и сладкими стонами Саши, который кажется теряется в ощущениях и выгибается дугой, когда он задевает внутри точку, что с каждым толчком становится все чувствительнее.              Александр, чувствуя себя на грани, помогает Головину, лаская его возбужденную плоть рукой и доводя его и себя до пика. Кончают они почти одновременно, содрогаясь от острого наслаждения, что пронизывает каждую клеточку тела. Ерохин обессиленно опускается на простыни, прижимая к себе все еще дрожащего Сашу.              — Люблю тебя, — вырывается у них синхронно. Пару мгновений они смотрят друг на друга удивленно, а потом счастливо улыбаются, потому что других слов сейчас точно не нужно.              — Не сбежишь от меня больше? — спрашивает Александр, спустя долгих пять минут, что они лежат обнявшись.              — Не сбегу, ты ж все равно найдешь, — хихикает Саша, — пойдем в душ?              — Нет, я не смогу даже встать, не то что дойти куда-то и тебя не пущу, — в доказательство своих слов Ерохин притягивает его к себе, прижимая крепче.              — А кто-то обещал, что неделю меня из дома не выпустит, — фыркает Головин, — обманул, значит?              — Я ж не знал, что ты меня так умотаешь!              — Эй! Не правда! — возмущается Саша, несильно ударяя Ерохина в плечо.              — Ладно-ладно, просто мне завтра утром улетать обратно, но я могу выполнить свое обещание за сегодняшнюю ночь, хочешь? — смеется Александр.              — Ну уж нет, моя задница этого не выдержит, — закатывает глаза Головин, глядя на закатывающегося в смехе Ерохина, — ладно лежи, старикашка. А я пойду в душ. Если хочешь есть, там есть номер телефона закажи нам чего-нибудь!              Александр, не задумываясь, прислушивается к его совету. Потому что он и правда голоден, учитывая, что в последний раз ел он в самолете. Заказав пиццу, Ерохин снова лениво разваливается на кровати, ожидая, когда Саша вернется из душа. Не проходит и десяти минут, как раздается дверной звонок. Удивляясь оперативности местной доставки, Александр натягивает на себя брюки и идет открывать дверь. Но на пороге оказывается вовсе не курьер, а улыбающийся во все тридцать два зуба Фалькао. Только улыбка быстро сползает с его лица, когда он видит Ерохина.              — Привет, а ты откуда тут взялся? — растерянно спрашивает Радамель, оглядывая полураздетого Александра.              — В гости приехал, — пожимает плечами Ерохин, — зайдешь?              — А где Саша?              — В душ пошел.              — А… Ладно, я загляну в другой раз. Наверно, — говорит Фалькао и быстро уходит, а Александр замечает в его руках бутылку вина. И догадывается зачем, вообще, он приходил. Его захлестывает жгучей ревностью, и он врывается в душевую, где едва не сносит с ног одевающегося Сашу.              — Головин, какого хрена?              — Что? Что я уже успел натворить? — испуганно спрашивает Саша.              — Фалькао. Он только что приходил, — цедит сквозь зубы Александр. Не понимая, на кого он злится больше: на Сашу, Рада или самого себя.              — О нет! — стонет Головин, — и где он?              — Я спустил его с лестницы.              — Что? Зачем? Это все я! Он не виноват! — Саша срывается с места, ни на секунду, не сомневаясь в правдивости его слов. Потому что знает, что Ерохин вполне способен на подобное.              — Успокойся, — ловит его за руку Александр, — он просто ушел. Но вопрос остается открытым.              — Просто я… Мы… Мне было так плохо, что я подумал, что это хорошая идея, — опускает глаза Головин, понимая, что даже если бы Александр не приехал ничего бы между ним и Радом не произошло. В этом он уверен на сто процентов.              — То есть появись я на пару часов позже, то застал бы его тут разгуливающего в трусах?              — Нет! Нет! Я бы не смог. Я думал, что получится, но тебя не так-то просто выкинуть из своего сердца, — грустно улыбается Саша, — простишь меня?              — Мне не за что прощать тебя, глупый, — Александр притягивает его к себе, утыкаясь носом в лохматую макушку.              — От меня одни проблемы, — мычит Саша.              — Зато с тобой не соскучишься, — усмехается Ерохин, — но одного я тебя тут не оставлю, пока тут разгуливают всякие Радамели.              — Засунешь меня в чемодан и заберешь с собой?              — Отличная идея, пожалуй, так и сделаю. А если серьезно — поехали со мной?              — Саш, мне нужно вернуться на стажировку уже через пару дней. Какой смысл ехать на два дня в Москву? Мне осталось всего три месяца. А потом я переберусь обратно в Россию.              — А ты хочешь оставаться тут еще на три месяца? — спрашивает Ерохин.              — Если честно, не особо, но выбора у меня нет, — признается Саша. Просто потому что уже не представляет, как теперь пережить это время.              — Выбор есть всегда, — неопределенно отвечает Александр, — но как только ты вернешься в Москву, я заберу тебя к себе.              — Пристегнешь к батарее? Или запрешь в чулане? — фыркает Головин.              — Просто ты будешь жить со мной.              — Ты знаешь меня всего пару недель и так уверен, что мы не поубиваем друг друга в одной квартире?              — У меня чувство, что я знаю тебя, как минимум пару лет. Столько событий со мной не происходило за всю жизнь, сколько за время нашего знакомства. Так что да, я вполне уверен, что не поубиваем, — улыбается Александр.              — Ладно, через три месяца разберемся, — соглашается Саша.              Они не спят почти всю ночь, разговаривая о какой-то ерунде, сидя на балконе и, глядя на шикарный вид Монте-Карло, что открывается перед ними. Утром, несмотря на все протесты Ерохина, Саша все же провожает его до аэропорта. Долгих прощаний не получается, потому что Александр успевает только зарегистрироваться и ему уже пора на посадку.              — Я буду скучать и звонить тебе каждые два часа, — обещает Ерохин и целует Головина, наплевав на окружающих.              — Проверять? — щурится Саша.              — И это тоже.              — Не знал, что ты такой ревнивый, — смеется Головин.              — Это ты меня испортил, ходишь тут такой красивый и всяких Фалькао в гости зазываешь, — морщится Александр.              Саша в ответ привстает на носочки и оставляет еще один быстрый поцелуй, а потом шепчет, что его уже разыскивают по громкоговорителю, настойчиво прося пройти на посадку. Ерохин уходит, а Головин понимает, что эти три месяца будут самыми долгими в его жизни.              Через три дня он возвращается на работу, которая уже не приносит ему той радости, что была полгода назад. Она его тяготит, и Саша считает минуты до окончания рабочего дня. Спасают лишь звонки и сообщения от Александра, что и правда, как и обещал звонит или пишет каждые два часа.              А еще через неделю, Головина вызывают в отдел по работе с персоналом. И говорят, что поступило предложение о том, чтобы он продолжил свою стажировку в Москве. В другой компании. Саша настолько удивлен и даже немного напуган, что едва не отказывается, но вовремя замечает на бумажке, что ему дали до боли знакомую фамилию. Так вот кто это подстроил. Он смеется от облегчения и радости, тут же соглашаясь на переезд. Хотя для него это будет возвращение.              На подготовку и бумажную волокиту уходит еще пара дней, которые кажутся для Саши вечностью. Но день отлета все же наступает, и Головин летит в Москву. Он жутко рад и дико волнуется. Сам не понимает почему. Саша не забывает сообщить о своем прилете Игорю и, конечно же, Александру, который, кажется, рад не меньше самого Головина.              Поэтому, когда Саша, спустя четыре долгих часа полета, наконец-то приземляется в Москве и на выходе из аэропорта его встречает улыбающийся Ерохин, он понимает, что сделал правильный выбор. Нет, не тогда, когда согласился на перевод. А тогда, когда согласился на предложение Александра притвориться его парнем. Ведь кажется, что тогда их столкнула сама судьба.