Спящие в Ковире

      "Ветер здесь и правда отвратительный", подумал Деттлафф, держа руку на боку.       Хлюпающая под ногами слякоть оставляла на чёрных кожаных сапогах грязные разводы, но не морозила ноги. Пока нищие прижимались к друг другу вокруг тлеющих головёшек, а граждане позажиточнее кутались в телогрейки и меховые накидки, мужчина на вид средних лет шёл в сюртуке нараспашку, привлекая к себе косые взгляды.       "Кровь в нём так кипит, что ли, раз не холодно? - бурчала под нос какая-то пожилая женщина с растрёпанными от ветра волосами. - Ишь, бледный какой..."       Кровь у него не кипела, но сочилась из плохо стягивающихся ран под повязками. Их следовало бы поменять ещё вчера, однако негде было укрыться от противного дождя со снегом, которым так славится Ковир. А сейчас пределом его мечтаний стало что-нибудь помягче промёрзшей земли.       Ноги становятся всё более ватными, перед глазами начинает плыть серая масса из людей, домов разной степени обшарпанности и грязного снега. Шаги становятся всё менее твёрдыми, рука на боку ослабевает и перестаёт прижимать кусок тряпки с запёкшейся кровью.       Он вышел из закоулка на главную улицу, где серую массу разбавили цветные пятна: ярко-голубые флажки на верёвках, зелёные окна домов (витражи?), рыжие...       Колени Деттлаффа подкосились, он упал на гладкие мелкие камни мостовой, слыша над собой детские визги и причитания женщин. Перед глазами сгущается его любимая темнота, но в этой темноте ещё видно то рыжее пятно, которое пытается приобрести очертания, но не успевает.       "Не стойте столбом, помогите мне!", - произнесло пятно, прежде чем его поглотила мгла. ***       Когда Деттлафф проснулся, было уже тепло. Где-то в доме потрескивал камин. Комната была наполнена запахами старой бумаги, лечебных трав и сладкой выпечки. Когда перед глазами всё прояснилось, он осмотрелся и сделал несколько заключений: сейчас вечер, он лежит на кровати в комнате богатой молодой одинокой женщины, его одежда была выстирана, а обувь до блеска вычищена; всё это время он пролежал полусидя из-за того, что его рост превышал длину кровати. Матрас был непривычно мягким, а когда Детлафф попытался встать, зажмурился и тихо простонал от тянущей боли в боку, туго стянутом белоснежными бинтами. Услышав стук каблуков по лестнице, он едва не выпустил когти, но сдержался, увидев в дверном проёме хозяйку дома       – С пробуждением, – мягко улыбнулась она, уперев руки в бока. – Ты уже вторые сутки спишь.       Детлафф вспомнил рыжее пятно. Он внимательно разглядывал каждую деталь: струящиеся по плечам рыжие волосы, нежно обрамляющие сердцевидное личико; закрытое до подбородка зелёное платье с ремешком на тонкой талии; из украшений только две серёжки и медальон на тонкой цепочке.       – Где я? – спросил Детлафф, не отводя пристального взгляда от голубых глаз.       – В королевском замке, – ответила женщина. – Ты выглядел слишком аристократично, чтобы тебя относили в городской госпиталь, но при тебе не нашли достаточной суммы денег, чтобы положить в частную клинику, поэтому я решила забрать тебя к себе.       – И ты с каждым так поступаешь? Рыжая вздохнула, покачала головой и подошла к постели.       – Нет, просто нашим докторам не хватит знаний вылечить вампира. Их старания будут в буквальном смысле припарками мёртвому. Я, конечно, не заканчивала академий, но кое-что я умею.       – Кто ты? – нервно спросил Детлафф, будто готовясь наброситься на хозяйку дома, как дикий пёс.       – Трисс. Трисс Меригольд, - вдохнув ответила она.       Она встала, вышла из комнаты, вернулась с покрытым конденсатом стаканом крови, молча поставила его на прикроватный столик и удалилась уже окончательно.       Жадно опустошив стакан, Детлафф откинулся на подушки и снова закрыл глаза, концентрируясь на том, как в нём пробуждаются силы жить дальше, как медленно стягивается под повязкой рана и расслабляется тело после пережитого страха перед новым человеком, который для него казался не менее опасным, чем тот, из-за кого он оказался в этом доме. ***       На следующее утро Трисс вернулась со свёртком чистых лоскутов и баночек с мазями. Детлафф лежал с закрытыми глазами и притворялся спящим. Он не шевелился, пока чародейка сидела рядом на постели и аккуратно, слегка касаясь кончиками пальцев бледной кожи, снимала повязки и осторожно натирала длинный глубокий порез кремообразной субстанцией, разогревавшейся во время чтения заклятий. Края раны стянулись, превратив порез в длинную кошачью царапину. Процесс заживления у вампиров проходил быстрее, чем думала Трисс, и она была этим приятно удивлена.       На этот раз она наложила лоскут с бальзамом и закрепила на коже липкими восковыми лентами, чтобы не тревожить спящего мужчину. Он тихо лежал, позволяя проводить над собой все манипуляции, но Трисс чувствовала, как он вздрагивает от каждого её прикосновения.       "Бедный, что же с тобой сделали, если ты так меня боишься?", подумала Трисс и протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Мужчина жмурился под прикосновениями, как ребёнок, привыкший ждать удар.       Однако вздрагивал он скорее рефлекторно. Он уже не помнил, когда его касалась рука женщины, а Сианна не делала этого никогда. Детлафф лежал с закрытыми глазами, представляя, как он берет Трисс за запястье и сам прижимает его к своей щеке и в этой же фантазии он надеялся, что Трисс не убежит и не растворится во тьме снова. Он вдыхал запахи, от неё исходящие: свежемолотая корица, зерриканский апельсин, ковирская груша.       Он решил открыть глаза. Трисс смущенно отдёрнула руку, стараясь не раскраснеться.       – Прости, у тебя к щеке что-то прилипло, я убрать хотела. Я не хотела тебя разбудить...       Чувствуя, как от вранья к щекам приливает кровь, она спешно собрала вещи в свёрток и убежала. Растворилась, оставив лишь ароматы кожи рук и одежды, воспоминания о редкой для своего времени доброте и мимолётной нежности. Детлафф прокручивал в голове её прочитанную мысль. И эта мысль для него была ветром новой надежды, что среди людей, к которым он утратил доверие и которых он всё ещё понимал с трудом, нашлась девушка с сердцем, доброты которого этот мир казался недостойным.       Он встал с постели и содрал с кожи лоскут. Рана уже затянулась. ***       Трисс вернулась поздно вечером и расстроилась, не увидев в комнате Детлаффа. Она грустно улыбнулась, посмотрев на постель, заправленную явно не служанкой, и, поёжившись от сквозняка, закрыла окно.       В голове пронеслась мысль, что не так уж всё плохо: она выполнила своё доброе дело, а вампиру теперь не угрожает нагноение раны от ведьмачьего масла, она в нужный момент вспомнила тексты старых книг и успешно применила их на практике. Однако её самолюбие терзало осознание, что закончилось всё слишком неблагодарным образом.       Трисс начала свой привычный вечерний ритуал. Дверь комнаты всегда закрывалась на ключ. Чародейка скинула с себя платье и, повесив его в шкаф, встала на носочки, потянулась и подняла руками копну мягких рыжих волос, открывая шею с тонкой цепочкой. Она машинально села на пуфик перед будуаром и начала расчёсывать волосы круглой щеткой. Эти процедуры были так привычны, что она не замечала изменений вокруг: служанка могла переместить вазы или унести на чистку коврик - Трисс всё это замечала только утром, но в этот раз она заметила раньше.       На её столике никогда не стояло ничего, кроме косметических принадлежностей. Ничего. Сегодня на нём появился гранёный стакан с водой, в котором стояли свежие подснежники. Трисс взяла стакан, потрогала белые лепестки, а затем зарылась в них носом, сделав глубокий вдох, наполняя свои лёгкие весенней свежестью, заставившей её улыбнуться.       В зеркале она напоминала саму себе ведьму с Кривоуховых топей, какими их описывали местные в Велене: красивая, обнаженная, с распущенными длинными волосами и цветами в руках или на голове. Полный образ портил только содденский шрам.       "Не оборачивайся. Смотри только в зеркало", - раздался позади неё едва знакомый мужской голос. Она послушалась, но поспешила закрыть шрам ладонями. Всматриваясь в своё напуганное лицо в зеркале, она прислушивалась к каждому звуку, приближающемуся к ней из-за спины: стук каблуков по паркету, скрип отполированных кожаных сапог, шорох сюртука. В зеркале она не видела никого, кроме себя.       – Спасибо, – услышала она сзади спокойный мужской голос, – что залечила мне рану. Мне она покоя с самого Туссента не давала.       – Не за что, – ответила Трисс, не отводя взгляда от зеркала. – Ты залечил её сам. Я лишь заставила организм отторгнуть компоненты масла.       Она почувствовала, как он гладит пальцами её волосы.       – Чью кровь ты мне дала?       – Свою. Мне повезло, что ты пролежал недолго с момента кровопускания, и она не свернулась.       Детлафф обратил внимание на небольшой синяк на внутренней стороне локтя чародейки и улыбнулся. "Не соврала", - подумал он.       – Я ведь так и не узнала твоего имени...       Трисс закрыла глаза. У неё по коже пробегали мурашки, когда она чувствовала прикосновения к спине и плечам.       – Детлафф. Что бы ты хотела в качестве благодарности? Что вы, люди, обычно просите? Деньги, драгоценности?       Девушка улыбнулась.       – Мне хватит подснежников.       Она вспомнила историю из бульварного романа, как вылечившая солдата принцесса влюбилась в него, "жили они долго и счастливо" и прочая ерунда. Наивная история для девочек, не желающих знать, что между строк в этих романах кровь, пот и грязь.       Детлафф наклонился к уху чародейки и спросил: "Ты точно этого хочешь?"       Трисс поняла, что он проник ей в голову, а потому поспешила открыть глаза, чтобы остановить свое воображение и снова смотреть на себя в зеркале.       – Нет. Ты мне не дашь того, чего мне не хватает. Я не могу читать твои мысли, но понимаю, что из Туссента ты бежал не из-за ведьмака, а из-за человека, которого этот ведьмак защищал от тебя. Я не знаю, сорвался ты или дорогое существо сделало тебе по-настоящему больно, но ты уже любишь. А я больше не хочу наступать на эти грабли... Она стала видеть своё отражение хуже: глаза наполнились слезами.       – Ты не подаришь мне свою жизнь, – продолжила Трисс, – потому что наверняка поклялся отдать её за кого-то другого. Ты покинешь этот дворец и не вернёшься ко мне. Ты не любишь и не можешь любить меня, а я не могу у тебя этого просить.       – Закрой глаза и повернись ко мне, – спокойно сказал Детлафф.       Трисс подчинилась. Детлафф стёр с её щек слёзы и легонько коснулся её губ своими. Он забрал из её рук стакан с подснежниками, поставил обратно на столик и начал покрывать нежными поцелуями лицо чародейки.       – Ты ведь так делала, пока я лежал в твоей постели и... спал?       Трисс стыдливо раскраснелась и попыталась отвернуться, но Детлафф её удержал.       – Я сначала думал, что мне снится. Но я нашел тебя в доме по запаху, когда все спали. Мне тоже было приятно целовать тебя. И больно смотреть на твои шрамы. Я не могу представить человека настолько жестокого, что он может причинить такие страдания тебе.       Трисс протянула руку на голос и погладила Детлаффа по щеке, пальцами зарываясь в его волосы, пока он целовал кожу запястья и предплечья.       – Не открывай глаз, Трисс Меригольд. Ощущай всё так, как ощущал и хотел ощущать я, – сказал он, потянув её за руки к себе.       Чародейка почувствовала, как он легко и бережно поднимает её вверх, обхватив бёдра одной рукой и прижимая к себе за талию другой. Она понимала, что он полюбил её, как брошенная прежними хозяевами, а затем нашедшая новые добрые руки собака, но сейчас для неё это не имело значения. Ей было снова хорошо в объятиях мужчины, который не воспринимал её наготу как вызов животному инстинкту, который мог оценить её сущность по достоинству и отплатить даже большим.       Трисс нежно поцеловала Детлаффа в губы и чуть-чуть задрожала, когда он обнял ее крепче. Он тонко чувствовал, как ей приятнее, но очень боялся не сдержаться и сдавить слишком сильно, держал, как фарфоровую, и покрывал её лицо и шею поцелуями так, будто она исчезнет с первыми лучами солнца: страстно, отчаянно, неистово; будто хотел исчезнуть вместе с ней, слившись в одно целое.       – Если бы я знал, что из-за человека, который меня предал, я окажусь здесь и меня найдешь ты, я бы отправился сюда, не раздумывая, – сказал вампир, уткнувшись носом в шею чародейке и закрыв глаза от удовольствия, когда она начала гладить его по голове.       – Раньше ты бы меня здесь не нашёл. Я здесь тоже из-за ведьмака, – грустно улыбнулась Трисс.       – Он тоже пытался тебя убить?       – Нет. Он не давал убить меня и еще человек тридцать, пока я бежала из Новиграда. Считай, что это Предназначение.