Подержите мой шпатель, сэр!

      Дом Кадиса Этрама Ди Рейзела поражал своими масштабами… ремонта. Несомненно, особняк был достаточно обжитым, чистым — правда только там, где чаще всего ходили благородные, но сам факт! Не внушала также восхищения и кухня. Точнее, ее вообще не было! Вот так, дверь с надписью есть, а за ней лишь пустая, затхлая и пыльная комната… И плесень. Она была везде! На стенах, потолке, полу и даже на некоторых коврах! Завершали картину крупные трещины в здании, старые, непригодные вещи, собранные почему-то не на чердаке, а в хозяйской спальне, хлипкие колонны, державшие дом явно на святом духе… Этот список можно было продолжать вечно! И чем больше видел Франкенштейн, тем больше негодования поселялось в его душе. Как мог его покровитель жить в этом кошмаре? Чем он питался? Как не умер от всех этих ужасающих условий? И почему, во имя всего святого, никто не пытался ему здесь помочь?!       Коснувшись переносицы пальцами, Франкенштейн вздохнул. Совсем не так он представлял себе могущественное существо. Точнее, его среду обитания. Ведь если Ноблесс был так уважаем…       — Прошу меня простить, — чувствуя себя абсолютно неловко, проговорил ученый, — могу ли я попросить Вас сегодня не покидать этой комнаты?       Кадис Этрама Ди Рейзел если и удивился просьбе, то виду не подал. Ноблесс лишь молча кивнул, тем самым позволяя Франкенштейну полноправно властвовать в своем жилище. Еще бы! Ведь если бы он не согласился, та темная аура смерти, окутывающая его с самого утра, несомненно разрослась бы размером с Лукедонию… И пусть Рейзел не понимал, чем вызвано недовольство его нового странного соседа, ему все же не хотелось пока испробовать на прочность его характер.       — Благодарю, — склонившись и приложив руку к сердцу, проговорил Франкенштейн. — Я очень ценю Ваше согласие. Желаете чаю?       Кадис Этрама Ди Рейзел отрицательно качнул головой. Вот уже какое время он не знал чувства голода и жажды, так с чего бы им появиться сейчас?       Получив ответ, человек так же бесшумно покинул комнату, как и вошел в нее. Про себя он подумал, что отказ благородного от чая пришелся кстати. Потому что готовить его было просто не на чем… В то время как в душе Ноблесс поселилось беспокойство. Да, он не знал чего ждать от спасенного им гения человечества, но почему-то думал, что поступил верно. Ведь Он сам пришел к нему. Пусть и по незнанию, но он сумел отыскать путь к дому Ноблесс, в то время как это могли сделать лишь главы кланов и немногие оборотни, обладающие острым чутьем. Например, Музака… Но разве было в этом что-то удивительное? Гораздо больше истинного Ноблесс поражал тот факт, с каким рвением человек принялся за свои новые обязанности. Не успело взойти солнце, как он уже закончил осмотр дома и что-то записал себе в блокнот. Его присутствие почти не ощущалось, он делал все возможное, чтобы не нарушить покой хозяина особняка… И все это после тех тяжелых ранений, которые еще даже не зажили.       Кадис Этрама Ди Рейзел не должен был позволять ему так упорствовать. Но что-то в синих глазах мужчины заставляло его отбросить эту мысль. Он отличался от других людей… И не только взглядом и огромной силой. Например, своим поведением. Да, в чем-то он был резок, но его почтение в отношении Ноблесс было искренним. А ведь они были знакомы от силы сутки.       Подняв взгляд в небо, Рейзел вновь погрузился глубоко в свой мир. Рано или поздно Франкенштейн покинет его. Ведь он человек, а люди никогда не сидели на одном месте. Особенно такие одаренные.       Оттого не было никакого смысла в том, чтобы посвящать ему все свои мысли. Ведь, завладев ими, отпускать его Ноблесс станет тяжелее…

***

      Капитальный ремонт — дело неблагородное. Но у Франкенштейна было на это свое мнение.       — А теперь, господа нег… Кхм, помощники, — вовремя поправил себя ученый, улыбаясь своей самой ослепительной улыбкой. — Позвольте вам объяснить, по какой такой причине я все еще не выкинул вас за дверь.       — Весьма прямолинейно, — заметил Геджутель. — Мы знакомы не больше пары часов, а ты уже предъявляешь к нам какие-то требования?       — Именно, — согласился ученый.       — И тебя совершенно не смущает тот факт, что мы — главы кланов, и мы здесь, вообще-то, для того, чтобы следить за тобой? — продолжил расспрос Рагар.       — Именно, — повторился Франкенштейн.       — Значит, ты хочешь использовать нас как рабочих? — не отставал Ландегре. — Ты понимаешь, что мы никогда на это не…       — Побойтесь вашего Лорда, господа! — разводя руками и мотая головой, не согласился Франкенштейн. — Вы — не рабочие! Вы — опытные специалисты по проведению капитального ремонта. Владыки выравнивания стен и заливания стяжек на пол. Императоры по установке межкомнатных дверей! Кхалы сложных ремонтных операций! Ну и, в конце концов, вы помогаете не мне, а Ноблесс. Или вы хотите назвать нормальным то, что он живет в антисанитарных условиях? Я бы даже сказал, в аварийных. Рагар-ним, снимайте свое пальто. Не хотите? Ну ничего. Даже если порвете или испачкаете, я вам покажу, как его подлатать, и потом в нем снова можно будет и в пир, и в мир, и в добрые люди…       Благородные нервно заерзали, предчувствуя надвигающуюся беду. Ведь у Лорда точно будут к ним вопросы в случае отказа… Да и если и называть их мастерами ремонта, то только по части сноса стен. Глядя на весьма впечатляющие трещины, Рагар прикидывал, где могут пригодиться его невероятные навыки. Нарезка плит? Скоростное перемещение мебели? Что ни придумай, а все как-то бесполезно. Он в отчаянии взглянул на Геджутеля, с суровым видом потирающем бороду. О чем он думает?       К счастью, мысли Ландегре были ему недоступны. Ведь уважающий Ноблесс благородный стал еще больше им восхищаться. Эта огромная плесень могла своим одним только видом прибить любого, а ведь Рейзел тут жил… Воистину великий! Его выносливость и терпение не знали границ! Но что делать со зданием проживший множество лет благородный не знал. Сам вид помещений кричал о том, что проще ударом кулака снести все, чем пытаться что-то подправить. Тут слишком сыро.       — Когда мы его закончим, мои еще незапланированные дети достигнут возраста получения оружия духа… — тихо констатировал один из них.       — Дорогие мои, ну что за пессимизм? Вы же сверхсущества! Вместе мы обязательно справимся, — чуя ход назад, поспешил сгладить ситуацию Франкенштейн. — Неужели вы всерьез позволите мастеру продолжать так жить?       Не дожидаясь ответа, наглый гений человечества разложил на полу свои наброски приблизительного ремонта. И выглядели они как проект оружия массового уничтожения. И тут, и там были пометки о выемках вентиляции, видах лепнины, приблизительные наброски оттенков интерьера и резных панелей. Подле лежали образцы тканевых обоев для кабинета хозяина особняка и списки каминов лучших мастеров нынешнего времени. Последних планировалось без зазрения совести притащить в случае необходимости, стерев после память, но с оплатой. В конце помещения, в котором они находились, была масса различных материалов и бутылей с непонятной жидкостью. От последних пахло цветами.       — Лавандовое ароматическое мало для разъедания плесени, смешайте с водой, — бросил Франкенштейн, заметив вопрос во взгляде Рагара. — Не хочу, чтобы стены источали запах жутких людских растворов. Ткани для смачивания в том ящике.       В гневе Геджутель нахмурился:       — Не знаю, что ты там себе надумал, человек, но никогда Мы не станем следовать твоим указаниям. Мы здесь и еще не ушли только ради Ноблесс. И он сам всегда отказывался от подобного рода услуг. А ты, коль решился соврать и обитать здесь, с грязной работой будешь возиться сам, — не дожидаясь реакции и протестов, глава клана Ландегре вышел из комнаты. — Я укажу своим людям, чтобы доставили сюда некоторые необходимые материалы.       — Его доброта не знает границ, — усмехнулся Франкенштейн, глядя тому вслед.       — Рагар перевел взгляд на него, но промолчал. Целеустремленность человека его привлекала, хоть и казалось, что блондину определенно стоит поработать над своими навыками общения. Словно прочитав его мысли, тот задал вопрос:       — В таком случае я могу рассчитывать на Вашу помощь? Боюсь, покои господина Рейзела находятся в действительно ужасном состоянии.       Если Кертье в чем-то и был против, то на его лице это не отразилось. Он молча подошел к материалам, с интересом разглядывая, что умудрился создать на скорую руку обычный смертный, находясь посреди леса у черта на куличках и не имея возможности вернуться в город людей. Втроем они не смогли бы сделать что-то невероятное в непривычной сфере деятельности. А подчиненные едва ли посмеют «побеспокоить» Ноблесс на его территории.       — Отлично, тогда за дело! — с милой улыбкой Франкенштейн всучил ему чистую ткань, а сам исчез в соседней комнате, откуда тут же донесся жуткий грохот. Спустя полчаса, судя по пыли и шуму, одна из держащих стен этого помещения полностью рухнула.       — Похоже, у нас тут не ремонт, а перестройка, — задумчиво заметил кто-то из стоящих в комнате — один из тех, кого притащили за компанию вместе с главами кланов и кто хоть немного понимал в ремонте.       Как ни странно, а подчиненным, которых притащили сюда по приказу Геджутеля буквально сразу же, никто не объяснил ход дальнейших действий. Фраза «Не упасть лицом в грязь, опозорив Лорда» навыков не добавляла, поэтому всю дорогу те препирались, не имея возможности отказаться. А узнав, чей вообще это особняк, так и вовсе ходили по помещениям словно ветер, будто боясь наткнуться на самого Ноблесс, тем самым потревожив его отдых.       Кто же знал, что умение быстро перемещаться, а у некоторых — умение полета так отлично поможет достать до самых труднодоступных мест здания? Плесень ушла, будто ее и не было. Не уверенные в том, нужны ли вовсе по проектах Франкенштейна камины существу, которое не мерзнет, никто предпочел не спорить и просто сделать по последнему писку моды и максимальной прочности. Да, смертных все же притащили. И о их моральном состоянии можно было весьма побеспокоиться… Они строили свои жилища по принципу "согревать людей, а не помещения", поэтому многие носили льняное бельё и шерстяные туники и штаны, а также шерстяные накидки сверху в зимнее время, утепляли постели, а если предстояла физическая активность, то снимали рубашки, поскольку лен впитывал пот тела. А обогрев в целом в домах осуществлялся уже через закрытые печи в апартаментах от потолка до пола. Тепло шло уже от разогретых огнём камней, но то, что требовал по своим чертежам ученый, выходило далеко за рамки привычного и общепринятого и казалось нереальным. Он хотел сделать эти печи произведением искусства.       Полностью покрытый пылью и смесью бетона, Рагар вышел на крыльцо для осмотра здания снаружи и в частности крыши и удивленно застыл. Весь сад был ровно разделен на несколько частей, а с правой стороны от здания высилась чайная беседка из белого мрамора, украшенная резными панелями из светлого дерева. Кое-где по земле еще были не заделаны трещины, словно совсем недавно здесь было землетрясение. Вокруг суетились подчиненные клана Ландегре, таскавшие какие-то деревья. Вопрос благородного так и повис в воздухе, когда он увидел сидящего на каменном сидении Геджутеля, снявшего измазанные в земле бывшие белоснежными перчатки.       — Дивный сад, — осторожно начал Кертье.       — Этот жалкий человечишка сказал, что Кадис Этрама Ди Рейзелу пришелся по душе чай. Подумать только… — Вот только нельзя было сказать, что тот был сильно недоволен.       В подобной суматохе прошли три дня. Один из глав кланов умудрился отреставрировать посреди внутреннего двора особняка замысловатую ротонду, выпирающую даже над историческими башнями здания. Все полы в коридорах были отделаны мрамором, а двери жилых комнат заменены на эбонитовое дерево. Резные деревянные панели имели выемки для возможных картин, а повсюду стояла мебель, явно опережавшая свое время. Судя по задумкам, архитекторы были сюда приведены лишь для красоты и рабской силы, ведь в итоге все было сделано так, как задумал Франкенштейн. Все проекты он разработал лично и практически все предложенные другими быстро отклонял. В крыло, где располагались помещения кухни и столовой, он вовсе не пустил никого, полностью закрывшись там. А в это время Ноблесс молча смотрел на разрушения из окна в саду, смирившись с происходящим. Хоть из окна вид был лишь на малую часть сада и лес, не заметить толпу народа с досками, а также лежавшую без сознания на своей территории он не мог. За то малое время, что человек успел побыть возле него, тот смутил его слишком многим, чтобы еще чему-то удивляться.       Спустя несколько дней суматохи весь шум исчез. Замученный, но как всегда аккуратно причесанный и опрятно одетый Франкенштейн неторопливо постучал в дверь:       — Мастер, позволите?       — Входи, — прозвучал тихий ответ спустя непродолжительной тишины.       Некоторое время в сомнениях переминаясь с ноги на ногу, мужчина завел разговор:       — Я взял на себя смелость привести в порядок Ваш особняк. Он находился… в крайне сомнительном состоянии. Необходимо, чтобы Вы взглянули на некоторые изменения. Возможно, есть детали, которые бы Вам хотелось изменить… — он в ожидании посмотрел на благородного, который все также мирно, с идеальной осанкой сидел у окна, словно это продолжительное время даже не сдвигался с места.       — Как посчитаешь нужным, так и будет.       — И все же, здесь присутствовали… кхм… помощники, в компетентности которых я весьма сомневаюсь.       Ноблесс задумчиво посмотрел на человека. Конечно, он почувствовал присутствие глав кланов благородных, как и целой толпы незнакомых ему личностей, судьбе лишь известных, откуда тот их достал. Тихо встав, он сменил облик своей рубашки на привычное черное одеяние и проследовал за Франкенштейном, который пропустил того первым через открытую дверь.       Если раньше мужчина думал, что выражение лица благородного никогда не меняется, то он глубоко заблуждался. Тот в смятении шел по длинному коридору, настолько непривычно освещенному, что, будь он человеком, свет резал бы ему глаза. Однотонные красные ковры были разложены на полу, выделяясь на фоне белого греческого мрамора. Удивительно, но после таких изменений он не заметил ни соринки. В холле висели огромные витиеватые канделябры потолочного типа, а вдоль стен стояли тумбы из темного дерева, на которых расположились бронзовые подсвечники. Весьма продолжительное время благородный рассматривал статую какого-то животного в натуральную величину, не совсем понимая свои чувства. Все это было для него ненужными излишками.       Внезапно он услышал голоса, доносившиеся из сада, и прошагал мимо растерявшегося человека, тут же последовавшего за ним. Если бы Ноблесс не наблюдал этот лес множество веков, он бы никогда и не подумал, что тот вовсе здесь существовал. Добрая часть деревьев отсутствовала, словно их выкорчевали уже весьма давно. Не было видно ни свежевспаханной земли, ни пней. В беседке, которой никогда тут не было, сидели главы кланов Ландегре и Кертье собственной персоной. Рагар резко повернулся в сторону благородного, поприветствовав его. Он выглядел настолько непривычно уставшим и потрепанным, что казалось, будто благородный поучаствовал в военной стычке с оборотнями.       — Мы высадили небольшой сад для отдыха. Не желаете выпить чаю? — на слове «мы» Геджутель удивленно и слегка раздраженно приподнял бровь, но ничего не ответил, не желая шуметь при благородном.       В ответ на предложение Кадис Этрама Ди Рейзел кивнул, продолжая рассматривать столь масштабные изменения. От его взгляда не укрылось и то, что на мантии лидера клана Ландегре торчали несколько травинок. Когда Франкенштейн ушел, Ноблесс заговорил:       — Восхищаюсь вашими навыками, — на что оба нервно заерзали.       — Что Вы, мы рады внести свой вклад в Ваше благополучие. Вы нужны нам в полном здравии.       — Я полагаю, Ваши подчиненные здоровы?       Силясь понять вопрос, Геджутель проследил за взглядом Рейзела и заметил измученных подчиненных двух кланов, которые лежали без сил, прислонившись кто к чему горазд поодаль от особняка. Один из них, видимо докрасив крышу, так и остался лежать там, забыв перед этим слезть. Его вытянутый ботинок одиноко лежал в кустах внизу.       — Я искренне прошу прощения за них, они скоро покинут Вашу территорию, — крупный глава был смущен, будто нашкодивший подросток.       — Полагаю, в спешке нет нужды. Стало быть, это я… должен просить извинений за моего подчиненного. Он доставил хлопот.       Обрывки фразы долетели до мирно шагающего Франкенштейна, который нес в руках серебряный поднос с новеньким чайным сервизом.       — Спешке чего?       — Ничего серьезного, — прервал его Рагар, выразительно посмотрев тому в глаза. Не время и не место. Спорить мужчина, к удивлению, не стал.       — Что ж, предлагаю выпить всем чаю. Нужно отметить эти незначительные преображения жилья господина.       Остаток вечера все провели в тишине, наслаждаясь шумом леса и привычным пением птиц. Придерживая одной рукой блюдце, Рейзел пил горячий напиток, прикрыв глаза. Он все еще был напряжен от столь сильных изменений своего окружения, но почувствовал и что-то непривычное, неизвестное ему доселе чувство. Комфорт? Радость того, что он не один? Ответ на этот вопрос он не знал. Да и не спешил выяснять.       А преобразования кухни так и остались для всех загадкой. Человек явно нарек эти помещения своей территорией и ревностно защищал, так никого туда и не допустив...