jump into the next train

Я поймал себя на мысли о том, что Борис ни разу не звонил жене за время нашего пребывания в Антверпене. Даже ее фотографий в квартире не оказалось. А потому она казалась мне каким-то второстепенным персонажем, как из наших детских комиксов. Маячит где-то со своей предысторией, но никогда не показывается в основном действии. Сидя с Борисом на диване и сверля взглядом телевизор с черно-белым кино, я будто чувствовал на себя взгляд Бориса. Я делал вид, что не замечал ничего, но стоило мне взглянуть на него сбоку, как он тотчас притворялся, что следит за происходящим на экране. Один раз я все-таки словил его, когда он совсем расслабился. Но он не смутился, только игриво склонил голову к плечу в привычной манере. — Чего пялишься, Поттер? — Я не пялюсь. — недовольно ответил я. — Ну и все. Stalker хуев. Я почувствовал себя идиотом и попытался сменить тему, будто так и задумывал. Фильм мне порядком надоел — его мерный бубнеж действовал лучше, чем отцовские таблетки. Борис, казалось, тоже не следил за происходящим и был где-то вдалеке от нашего дивана и телевизора. — Борис, — начал я неуверенно. — А как ты встретил свою жену? Он удивленно вскинул брови. — Будешь смеяться, но я плохо помню. Даже на свадьбе угашенный был. Я тебе говорил, по-моему, что совсем рано стал отцом. Мне тогда не больше девятнадцати было. А тогда мир казался кислотно-героиновым. Она… Астрид, в смысле, довольно быстро забеременела. Дальше там какие-то побеги, возвращения, ссоры, примерения. Все в таком духе. — Ну, все не так плохо. Вы хотя бы есть друг у друга. — выдавил я. Борис усмехнулся и махнул рукой. — А ты, что, Поттер, о семье мечтаешь? Я промолчал. Мне не хотелось врать ему и заявлять о том, что до конца жизни собираюсь жить особняком. Но события моей жизни оставили меня в таком раздрае с миром и людьми, что откровенничать я просто разучился. — Была девушка… — выдавил я и замолчал. Картина последней встречи с Пиппой пронеслась у меня в голове. — Была девушка…? — выжидающе повторил Борис. — И я… — я опять запнулся. — Ты… — продолжил Борис. — Мне кажется, что я люблю… любил ее больше жизни. И она, похоже, догадывалась об этом. Ее это пугало. Она ничего такого не чувствовала. — Да ничего, Поттер, слушай. Девушки они такие — сегодня не любит, завтра на шею кидается. Забудь ты про нее уже. Все закончилось. Она вроде как часть прошлой жизни, где были Саша и битва за картину. Сейчас-то выдохни, курни чего-нибудь. Могу поделиться неплохой штучкой. Я улыбнулся. Сначала могло показаться, что Борис говорит так непринужденно и просто, чтобы я поскорее заткнулся. Но в его глазах тепло светились неподдельные интерес и участие. Я всегда чувствовал их, когда пытался проследить, пялится ли он на меня. Откинувшись на диван, я хорошенько зевнул. Неосторожным движением я случайно задел локтем пульт и вырубил телик. Но Борис даже не протестовал — он откинулся на спинку вместе со мной и стал рыться по карманам. — Сейчас, Поттер, погодь. Не засыпай, найду тебе приколюху. Ты оценишь. Наконец он вынул из кармана два косяка с марихуаной. Увидев их, я даже не поверил — так это казалось несерьезно. После героина, метадона, метамфетамина и прочего мне казалось, что курить косяк — просто какое-то ребячество по сравнению с тем, что я вытворял. Травка в хлипкой замусоленной бумажке напомнила мне о детстве, проведенном в Вегасе. — Помнишь, с чего мы начинали? — мягко улыбнулся Борис, словно поймал мои мысли. — Свежак. С утра купил, когда ты дрых. Дарю. Рот открой. Я покорно разжал губы, и Борис сунул туда бумажку с травкой. Словно растягивая удовольствием, он слишком медленно чиркнул зажигалкой, медленно поднес ее к краю моего косяка. Пламя, вторя ему, неторопливо жгло бумажный край. Удостоверившись, что огонь не погас, Борис сам сжал косяк между зубов и потянулся ко мне, чтобы прикурить. Он неторопливо приблизил свое лицо к моему. Я застыл, вглядываясь в его черные глаза, почему-то полные нежности, и на мгновение мне даже показалось, что его рука опустилась мне на колено. Я интуитивно потянулся к нему вперед, но он уже вернулся на место и тянул дым, шумно вдыхая. — Ну че, Поттер, toska сплошная? Ностальгия до костей. Я чувствовал, что глаза у меня уже навыкате. Травка оказалась хороша, и я совсем сполз по дивану вниз. Мы курили без разговоров, но казалось, если мы продолжим молчать, меня просто раздерет. Я судорожно соображал, о чем можно спросить Бориса, как и почему к нему обратиться. Вопросы, которые я копил годами, вдруг просто испарились. И я, широко раскрыв глаза и крепко зажав травку в руке, бездумно выпалил: — Борис, позвони своей жене. Он недоуменно покосился на меня мутными глазами. — Зачем? — Не знаю. Просто так правильно. Он усмехнулся и хлопнул меня по плечу. — Поттер, ты столько делов натворил. Прости, конечно, но не тебе решать, что там правильно, а что нет. Я возмущённо открыл рот, чтобы возразить ему, но Борис опередил меня. — Да-да, я знаю, не ты натворил, а мы вместе. Не ты, а мы влипли, и я теперь от тебя не отстану. Будем все вместе исправлять. Привыкай. Он снова затянулся и когда мне казалось, что он окончательно поплыл, он взглянул на меня ясным и даже печальным взглядом. — Да что ей звонить. Скукотища. — Ты не любишь их? — Как любить тех, кто тебя за клоуна держит? Ты им денюжку отстегиваешь, а они корчатся и семью изображают. И ты ж сам начинаешь подыгрывать: «ля-ля-ля, женушка любимая, все для тебя сделаю». Ну-ну. Типичная американская мечта. А потом понимаешь, с каким сочувствием и жалостью они на тебя посматривают. Я знал, о чем говорит Борис. Казалось, все в мире для нас обоих делалось исключительно из жалости. Мы испытывали на себе исключительную силу человеческой доброты. Я подумал, что каждый встречный практиковался на нас в том, насколько далеко он сможет зайти в своем милосердии. — А вообще, когда я встретил тебя на улице тогда, — продолжил Борис. — Это не просто так было. Сейчас я понял, что это то, чего и не хватало. Будто все сложилось как надо. Кража картины, Амстердам, и весь дальнейший пиздец. Я понял, что такой путь и надо пройти, чтобы снова встретиться с семьей. У меня не было и не будет никого ближе тебя. Поэтому, Тео, умоляю, оставь Астрид в покое. Уверен, что она предпочтет мне какого-нибудь богатенького Buratíno с тонной кредиток. Я чувствовал, как быстро и болезненно мое сердце застучало от любви и близости к нему. Я знал и переживал все, о чем он мне говорил. Семья. Понимание этого слова однажды просто пропало, но вместе с Борисом оно опять приобретало смысл. Оно загоралось и гасло, как плохая неоновая вывеска где-нибудь в гетто. Но встреча с Борисом стала, казалась, окончательной «ремонтной работой» для моей сломаной души, не находящей себе дома. Я понимал, что пройдет еще много времени, прежде чем я сумею выбраться за круг, который мы с Борисом очертили вокруг себя. Мы создали себе уютную зону комфорта, в которой бы никто не потревожил наших страданий, но теперь казалось, что нет ничего легче, чем схватить Бориса за руку и вместе шагнуть навстречу нормальной жизни. — Ну и ладно, не хочешь и не звони. Обойдется. — проговорил я, пытаясь сойти на шутливый тон. Борис пододвинулся ближе и опустил голову мне на плечо. — Вот-вот, Поттер. Первая правильная мысль за долгое время.