Down so low

Она проснулась в поту — опять снился долбанный кошмар. Простыня была липкой, а вся комната пропахла женскими духами — похоже разными, ведь все запахи смешались в неприятную какофонию. Через несколько секунд она оглянулась и чуть не застонала от отвращения и бессилия; вдруг захотелось надолго закрыть и блевать в туалете. Она же даже не знает где тут туалет. В этой квартире девушка впервые, но это не самое страшное, что может быть, таковое сейчас лежит рядом с ней, повернувшись спиной — самый ненавистный человек в этой вселенной — Драко Люциус Малфой. Она снова от бессилия плюхнулась на кровать и попыталась восстановить вчерашние события, несмотря на то, что сама голова раскалывалась, крушилась на тысячи кусочков отдельных событий, из который увы, уже не собрать цельной картины. События вспомнились как-то предательски слишком хорошо, слишком хорошо для её и так подвергнутых опасности срыва нервам. «Весёлая, без проблем, впервые за всю жизнь, она встаёт с барного стула и счастливо, почти истерически смеётся, красное платье смеётся вместе с ней, шелестя…  — Малфой? — она холодно усмехается…  — Тоже все хуево, Грейнджер? — он отвечает ей той же холодной усешкой и подходит к ней…»,

***

«…валит её на кровать, зверски срывая с неё платье…», «Входит в неё — глубоко и влажно, она в сладостях запретного удовольствия орёт, почти стонет его имя «Драко». Судя по его реакции, с каждым таким выкрикиванием, он близится к оргазму…». Мерлин. Ну не могло же такое случится: попасть в ряды девушек с которыми он переспал. Настоящее дерьмо. Во что она влипла? Со вздохом, она пытается отыскать свою одежду, рыща по полу и еле прикрываясь простыней, которая пахнет… бергамотом? Лимоном? …а разве важно? Нет. И находит — платье уцелело, но в нем будет жутко неудобно. Брезгливо открывает его шкаф, отодвигая лакированное коричневое дерево и ищет хоть что-нибудь пригодное. И опять достаёт желаемое — какая-то серая футболка, без надписей. То, что надо. Осталось только найти кухню в этом неуютном и чужом помещении. Неужели, он мог подумать, что сможет завладеть ей, всего лишь, переспав? Явно нет. Зато хоть в чем-то ублажала этого мальчика, ведь он исполнил свою мечту — переспал с ней. Вот пусть и будет доволен, а Гермиона уйдет. Прости, парень, но мне совершенно похуй на тебя. Все же она нашла кухню, оформленную в том же сдержанном стиле коричневого дерева с кирпичными стенами. Зевая, находит выключатель и щелкает по нему. Раздвигать занавески не станет — свет будет резать глаза и это совсем не приятное ощущение. Молилась всем, чтобы у него была кофеварка. И нашла её. «Ну, что же, спасибо хоть, что на этот раз выполнил мою просьбу. Лучше бы сделал мне счастливую жизнь, чем… Это.» Кофе готовится, она ковыряется в ногтях, покрытых красным лаком. С каких-то пор красный стал её любимым цветом — такой же беспощадный, гордый, аристократический и хладнокровный. Такой стала и она. Спасибо изменнику с фамилией Уизли. Респект. Бесчувственная машина издала звук, и она с раздражением закатила глаза. Каждый звон отзывался головной болью, переходивший в некоторого рода кружение. Теперь осталось найти и аккуратно достать чашку, чтобы не свалилась вся посуда. Уже через пару минут, Грейнджер пила американо со сливками, который оказался не так уж и плох на вкус. Гермиона откинула голову. — Уже пользуешься моими вещами, Грейнджер? Она обернулась: в квартире стало резко холодно, к тому же, она не потрудилась надеть ничего на ноги. Холодная кухня, холодный кафель, морозный холод и холодный взгляд. — Отвали, а, — этот голос не выражал ничего, так же, как её глаза и губы, — сам затащил меня в постель, а теперь не разрешаешь даже пользоваться твоими вещами. Он закусил губу, видимо, вспоминая прошлую ночь. «Правильно, парень, ведь это была твоя самая лучшая ночь за всю твою никчёмную жизнь, которая, уж прости, никогда не повторится.» — Ещё один вопрос, мистер Малфой. Какого черта ты затащил меня в постель?! Он пронзил ее взглядом, который никак на неё не подействовал, Гермиона лишь подняла глаза и впилась взглядом кофейных зрачков в него, будто принимая какой-то нелепый вызов. — Даже не знаю. Просто захотелось, Грейнджер. — Ах так, — она была неким образом даже разочарована, — в таком случае я проваливаю. «Услышав другой ответ, ты бы осталась, Грейнджер?» С прищуром, словно надеясь на добавление ответа, словно на добавку мяса хищнику, она спросила: — Только в этом дело? — Не приставай, пожалуйста.  «Надо же, ты умеешь говорить слово «пожалуйста», пусть и с убийственным сарказмом.» Парень уселся напротив неё, хотя рядом с девушкой было место и потёр переносицу. Драко был холодной красотой, поистине искусством — смотреть можно, любоваться тоже, но приблизишься на пару сантиметров и твое сердце покроется ледяной коркой, а затем расколется на тысячи мелких осколков. Она поклялась себе, что перестанет заниматься таким глупым занятием, как самообман. Гермиона всегда держала свои обещания. …ну, почти. Единственный случай — это, когда она поклялась Рону Уизли, что разделит с ним жизнь до конца своих дней. — Давай по-честному, хорёк. «Раскрой свои карты, пожалуйста. Хотя бы ты скажи мне хоть частицу правды.» — Ничего, Грейнджер. Только тот факт, что мне надо было расслабиться, — он удовлетворено усмехнулся, жадно, видя, как меняется выражение её лица, — ты можешь валить куда хочешь, мне похуй, грязнокровка. Он так же откинул голову, ставя на этом разговоре точку. — Ты уверен, Малфой? — её голос отдавался громким лаем от стен. — Абсолютно. «Как же легко ты это сказал, кретин.» Она нашла свою сумку на полу и брезгливо подняла её, словно этот предмет мог испачкаться от идеально чистого кафеля. Вещь и правда испачкалась — воздухом, который выдыхал Малфой. Она знала, чувствовала, что сейчас повторится та сцена, которая была на последнем курсе в Хогвартсе. — Тони сам в своем дерьме, Малфой, — сказала она тяжело дыша, — я тебя больше не спасу. Никогда. Тони в своем дерьме, словно в вязком болоте, я не протяну тебе руку помощи. Никогда. Тони так низко, насколько можешь. И ещё ниже. Я Ненавижу тебя, кретин. Ненавижу с большой буквы. Именно этим словом можно было описать её отношение к Малфою. Он смотрел на Грейнджер пронзительным, но равнодушным взглядом, разжигая в её сердце дыру. Только вот так Малфой мог вывести её из оболочки равновесия, мог выбесить одной лишь фразой, а иногда словом. Взяв своё платье с кровати и еле запихав в сумку, а затем надев туфли на высоких шпильках, она снова зашла на кухню. Подняв его подборок, чтобы направить взгляд напротив прямо на неё, она прошептала ему на ухо, заставляя вздрагивать каждый нерв: — Существуй без меня, Малфой. Твоя жизнь теперь опять серая масса. — Мерзкая грязнокровка. Чёртовы иллюзии. Похоже, из-за похмелья, она увидела в его глазах нотку боли. Соль на рану. Идиот. Она направилась прямо к выходу, благо, дверь была открыта. На секунду обернулась, от чего, брелок на её сумке звякнул противным звуком. «А может…?» Никаких может, пусть сам выживает, существует. «Это конец, Малфой.» Отвернувшись от гулкой и блеклой квартиры, она пошла в сторону лестницы и скоро её стук каблуков уже не был слышен.