Беспалочковая магия.

L'Orchestra Cinematique - A Window to the Past.mp3

* В протопленной камином гостиной было тихо. Так тихо, что сквозь потрескивание огня слышалось, как снежинки бьются об оконное стекло. Юнги любил это время в Хогвартсе. На Рождество большинство ребят разъезжалось по домам. Замок становился пустым, спокойным и ещё более величественным, чем прежде. Укутанный в белые зимние одежды, он возвышался над озером и Запретным лесом, вселяя благоговейный трепет. Юнги любил Рождество, потому что это были те особенные дни, в которые Чимин оставался рядом с ним. Две недели только вдвоём. Юнги скашивает взгляд на пятикурсника, сидящего рядом и читающего учебник по Истории Магии. Улыбается украдкой и снова утыкается в свой. Чувствует себя так, словно ему перепал самый драгоценный подарок. Что-то, о чём он даже мечтать не смел, а всё равно получил. Первые дни каникул оказались такими выматывающими. Поход в Хогсмид, долгая прогулка по его улочкам. «Сладкое королевство», откуда они притащили вагон сладостей, не меньше. «Зонко», где торчали около двух часов, рассматривая всякие забавные штуки. «Три метлы», приятный вкус сливочного пива на губах, долгие разговоры, которые между ними никогда, кажется, не заканчивались. Юнги улыбается буквам, которые никак не хотят складываться в цельные слова и обретать хоть какой-то смысл. Рядом с Чимином почти всегда так. Тот ёрзает, устраиваясь удобнее и прижимаясь плечом к плечу, а после вовсе головой укладывается, щекоча мягкими прядками шею и щёку. - Устал сегодня? – спрашивает Юнги. - Угу, - откликается Чимин. – Ты меня загонял. - Эй, это ты предложил в снежки поиграть, - фырчит насмешливо Юнги. – Будешь знать в следующий раз, как на дуэль меня вызывать. - Посмотрите, какие мы суровые, - хихикает Чимин, трётся щекой о плечо и снова возвращается к чтению учебника. Юнги даже немного обидно становится. Только у него сейчас мысли разбегаются в разные стороны? Какая, к чёрту, История Магии, когда в пустой гостиной они вдвоём и всё сейчас кажется таким романтичным и удивительно волшебным безо всяких дурацких заклинаний? Вот такая вот беспалочковая магия. Юнги любит башню Гриффиндора. Такой, как сейчас. Тихой, где темноту подступающей ночи разгоняет огонь из камина. В углу, отражая его, загадочно мерцают игрушки на невысокой ёлке. Мишура украшает стены, и она тоже слегка переливается в едва достающем до неё свете пламени. Тут сейчас совсем не так, как в учебный семестр. Не валяются на столе перья, не стоят открытые чернильницы. Не переброшен через спинку кресла чей-то доклад по Древним рунам. Не летает чей-то оживший с помощью магии, бумажный журавлик, который кто-то да попытается поймать. Впрочем, суетной, наполненной разговорами и смехом, Юнги она тоже очень нравится. Нравится, когда можно спрятаться где-нибудь в углу и наблюдать за происходящим, будто со стороны. Юнги настолько уходит в свои мысли, что даже не замечает, как Чимин оказывается головой уже на его коленях. Учебник лежит у него на груди, а парень, вероятно, заснул. То ли параграф был таким неинтересным, то ли, в самом деле, вымотался… Юнги откладывает книгу на столик рядом с диваном и смотрит на Чимина некоторое время. На самом деле, он вечность готов вот так сидеть и любоваться им. Рассматривать мягкие, во сне становящиеся совсем трогательными и нежными, черты лица. Юнги чувствует, как сердце в груди начинает стучать сумасшедше сильно. Ему страшно, что это слишком громко и Чимин обязательно проснётся. Но тот только вздыхает глубоко и причмокивает губами. Красивый. Необычайно красивый его самый лучший друг. Самый любимый человек. Юнги знает, что большинство взрослых посмеялось бы над подобными мыслями всего лишь шестикурсника. Но Юнги так же знает и себя. Он не очень хорошо ладит с людьми. Ему не составляет труда заводить знакомых, но никого и никогда он не пускал к себе так близко, как Чимина. Никто не оказывался настолько важным ему. Настолько необходимым. Юнги раньше пугался, потому что казалось, что Чимин у него уже подкожно, будто стал половиной его самого. Нерешительно протянув руку, он оглаживает кончиками пальцев тёплую щёку. Касается подушечками слегка подрагивающих ресниц. Затаив дыхание, следит за движением собственной руки. Чимин свалился ему, мрачному второкурснику, как снег на голову. Чимин ворвался в его скучный мир, перевернув там всё вверх дном. Как весенний ветер распахивает окно и влетает в комнату, которую давно не проветривали, наполняя её свежестью и солнечным светом. Точно так же к нему пришёл Чимин. Забавный, пухлощёкий, смотрящий на всё с таким восхищением, будто не он родился в магическом мире. Юнги до сих пор млеет тихо от этой его черты. Чимин хоть и был чистокровным, никогда ни словом, ни взглядом не показывал этого. Вежливый, обходительный, иногда чрезвычайно робкий и неловкий. И что только он нашёл в отстранённом, необщительном и, к тому же, нечистокровном волшебнике, которым являлся Юнги? Это для него загадка до сих пор. Но разгадывать её совершенно нет желания. Если тому было суждено случиться, то Юнги может быть только благодарен за этот подарок. Он не знает, у него щёки сейчас горят от тепла камина или от того, как он продолжает гладить кончиками пальцев чужое лицо? Юнги покусывает губы, но не может заставить себя остановиться. Ему нравится это чувство, будто то, что он делает – запретно, но при этом так приятно, что не оторваться. Они начинают сходиться ближе, когда Чимин однажды заходит в гостиную, понурившийся и расстроенный. Время уже позднее и почти все разбрелись по спальням. Остались те, кому приходилось дописывать конспекты, да Юнги, устроившийся на небольшом выступе сбоку от камина, где было много подушек. Он видит младшего, опустившегося на краешек дивана и судорожно сжимающего пальцы, которые он старательно прятал под мантией. И это было так дико – видеть вечно улыбающегося Чимина таким. Юнги не смог остаться безучастным. Выбрался из своего укрытия, подошёл нерешительно, уселся рядом. - Эй, ты как? – тронул плечо. Чимин встрепенулся тогда, большими темными глазами на него уставился, в которых дрожали слёзы. - Что случилось? - Я взорвал котёл, - хнычет Чимин, нимало не смущаясь своего состояния, и что его таким видит Юнги. – Нарезал корень неправильно… и всыпал неправильно… а зелье всё вспенилось сначала… и… и… Он скулит тихо, весь сжимается и Юнги, поддаваясь жалости и какой-то непонятной нежности, обнимает вздрагивающие плечи. - Да брось. У всех бывает, ну что ты. Ведь твоя учёба только началась, ты не можешь сразу всё знать, правда? Юнги тогда и сам не знал, откуда брались слова утешения. Он никогда, как ему казалось, не был в этом хорош. Но Чимин шмыгнул носом в последний раз и робко улыбнулся ему. И Юнги вдруг предложил: - Хочешь, буду тебе помогать? - Правда? – просиял Чимин. – В самом деле?! Я слышал, ты очень хорош в зельях. Профессор тебя всегда хвалит и ставит нам в пример. - Просто мне даётся это чуть больше остального. Как тебе даются чары. Поможешь мне с ними взамен? Чимин кивает с энтузиазмом и Юнги только и может, что улыбнуться, глядя в эти восторженно блестящие глаза. Как же летит время. Ещё недавно они делали друг к другу первые несмелые шаги, учились доверять и дружить. И вот уже столько лет – рядом. Между ними так много всего, что не хватит самого длинного свитка пергамента, чтобы об этом рассказать. Но куда важнее то, о чём они не говорят. Юнги слегка ерошит волосы спящего на его коленях Чимина. Он помнит каждое мгновение, прожитое с ним. Помнит их первые каникулы, и как ломало от тоски, что не спасали даже длинные письма. Помнит, как встретились в конце августа в Косом переулке, пока покупали учебники. Как Чимин с радостным: «Хён!», перемахнул через три ступеньки, оказываясь в его объятиях. Как они не могли оторваться друг от друга, пока их родители знакомились. Юнги кажется невероятной удачей то, что их родители решили отправить учиться обоих именно в Хогвартс. Хотя от родной Кореи это было довольно далеко. Он ещё помнил, как отец настаивал на Махотокоро, а мама была непреклонна насчёт Хогвартса. Самому Юнги на тот момент было совершенно всё равно, но теперь он испытывал к семье огромную благодарность. В следующие летние каникулы Чимин из Пусана приехал в Тэгу, и они долго гуляли по городу, не забредая в его магическую часть. Ведь Юнги был полукровкой, потому ему очень хотелось показать Чимину, как живут обычные люди. И как весело бывает в их мире, пусть он и лишён магии. Юнги не знает, в какой момент кроме дружеского в нём появилось иное… та самая нежность, только намного-намного сильнее прежней. Когда кончики пальцев стало обжигать желанием прикасаться постоянно? Когда он стал задерживать дыхание, как только Чимин оказывался слишком близко? И когда, гриндилоу побери, они стали смотреть друг другу в глаза так долго, что мурашки начинали бегать по коже?! В какой момент Юнги стало хотеться слизать пенку от сливочного пива над губой младшего, зажав его в какой-нибудь тёмный угол? В гостиной становится темнее. Огонь почти гаснет, скоро останутся только тлеющие угли. Утром эльфы опять растопят камин, а пока хорошо бы подняться в комнату. Там будет намного теплее ночью. Но Юнги не находит в себе сил разбудить Чимина. Красивого, любимого, самого доброго на свете мальчишку, о котором он знает столько всего. Знает, что первый шрам на коленке тот заработал в шесть, выпросив у отца велосипед и едва не угодив с ним в какой-то овраг. Знает, что Чимин обожает книги и море, по которому тоскует целый год, находясь в школе. Знает, что его палочка: десять дюймов, осина; сердцевина – перо пегаса. Что за тыквенный сок и печёные с мёдом яблоки готов продать душу. Что любит дарить подарки, и каждый раз улучшает момент, чтобы сбежать от Юнги перед его Днём Рождения и что-нибудь купить ему в Хогсмиде. Чимин чрезвычайно любит полезные подарки, потому у Юнги от него набор весьма дорогих перьев, серебряная чернильница с тонкой красивой гравировкой «самому лучшему хёну», огромная книга о зельях, на которую у родителей Юнги в жизни бы не хватило денег. И Юнги не хотел принимать её, ругаясь на Чимина, что тот совсем сошёл с ума, но ему ответили неожиданно строго и твёрдо: - Если это твоя мечта, я хочу помочь тебе в её достижении любыми способами, хён! И мама со мной согласна. Ты же знаешь, как она тебя любит. Юнги было неловко, что он не мог позволить себе дарить Чимину дорогие подарки, но в итоге успокоился, принимая то, что младшему важен сам факт его внимания. Чимин как ребёнок радовался корзинкам со сладостями, что Юнги сам ему собирал; изящному чехлу для волшебной палочки, крепящемуся на брюки, потому что порой был настолько рассеянным, что терял её. Юнги старался быть оригинальным, и всякий раз невольно выдыхал, видя, как искренне радуется Чимин подаркам. Всё ещё нужно подняться и пойти в комнату. Юнги даже готов Чимина на руки взять. Но в реальность из воспоминаний вернуться так сложно, потому он продолжает сидеть. И не сразу понимает, как выходит, что большим пальцем он поглаживает чуть приоткрывшиеся губы младшего. Горячее дыхание его касается кожи так приятно и Юнги вздрагивает слегка. Уже хочет убрать руку, но замирает, пойманный с поличным, когда Чимин вдруг приоткрывает глаза. Взгляд у него чуть затуманенный, но совсем не сонный. Юнги понимает, что его обвели вокруг пальца. Понимает, что его хитрый и коварный мальчишка неизвестно сколько вот так лежал, словно ручной кот, пока Юнги его гладил. А, может быть, он вообще не спал? Они смотрят друг другу в глаза. Привычно долго, но сейчас обоюдно смущаясь. Юнги видит, как горят румянцем щёки Чимина и знает, что его собственные не менее красные. - Хён, - тихо зовёт Чимин. – Ты же не собираешься сейчас уйти, да? Юнги собирается, если честно, упасть с планеты, потому что так неловко ему никогда ещё не было. Но и так хорошо – не было тоже. - А если собираюсь? – уточняет он негромко, но руку не убирает, ладонью касаясь горящей щеки младшего. - Тогда будь готов, что я никуда тебя не пущу, - почти дуется тот. Он достаёт палочку и шепчет какое-то заклинание, направляя её вверх. Юнги не разбирает – какое, потому поднимает взгляд. - Ты, в самом деле, такой коварный, Чимини, - выдыхает очарованно, заворожено наблюдая, как в воздухе распускается омела. - Неужели? – Чимин чуть приподнимается, позволяя учебнику съехать сначала на диван, а потом упасть со стуком на пол. Ладонью устраивается на его затылке и притягивая к себе, заодно заставляя переключить внимание. - Сколько можно уже ходить вокруг да около, если всё понятно без слов? Я не хочу быть твоим лучшим другом, хён… - Ты разбиваешь мне сердце, - шутливо заламывает брови Юнги, послушно наклоняясь ближе, но замирая в нескольких сантиметрах от пухлых губ. От них пахнет смородиновой конфетой, которую Чимин съел не так давно. - Я знаю хороший способ, как его починить, - обещает с улыбкой Чимин. – Но для этого ты должен срочно меня поцеловать. Кто такой Юнги, чтобы не выполнить эту просьбу, граничащую с приказом? Чимин выдыхает в поцелуй долго и сладко, прикрывая глаза. Они целуются неуверенно, робко и медленно, словно пытаясь распробовать вкус друг друга. И у Юнги только один вопрос: какого же Мерлина он так долго не решался на это?! Неловкость и смущение сходят на «нет», они едва отстраняются друг от друга и дышат тяжело. - Лучший подарок на Рождество, который я мог получить, - Чимин жмурится. Они в такой неудобной позе, но Юнги откровенно плевать на это. Он держит Чимина в своих объятиях и чувствует себя так, будто спас мир от вселенского зла, иначе с чего бы е м у так несказанно повезло? - Я всегда переживал, что мои подарки слишком простые для тебя, - признаётся, касаясь губами щеки Чимина. - Ты просто не представляешь… насколько неправ, - бормочет младший, пальцами зарываясь в его волосы. – Я так счастлив, что из всех людей ты обратил внимание именно на меня. - Без шансов, Чимини… Больше никто не смог бы стать мне так близок и дорог, как ты. Чимин улыбается той самой красивой солнечной улыбкой, от которой у Юнги, по секрету, подгибаются ноги. Он стискивает младшего в объятиях и тот пищит, а потом весело смеётся. - Пойдём в спальню, Чимини? – просит Юнги. - А ты поцелуешь меня ещё? - Поцелую, - обещает жарко, утыкаясь носом в шею. Чимин обнимает его и снова смеётся тихо и счастливо. А Юнги обязательно исполнит своё обещание. И все свои желания относительно Чимина – тоже. И ему для этого больше не нужна никакая омела.