Пять минут

Первое впечатление от клуба: душно. Темнота расцвечивается огоньками стробоскопа, дрыгающиеся тела на танцполе зажигают под сумасшедше-беспорядочный ритм ударных, за которыми не слышно мелодии. Себастьян внимательно оглядывает танцующих - нет, увы, нет. На другом конце зала темнеет дверь. Невольно вспоминается... шутка? анекдот? Неважно. Там было что‐то про интроверта и способ убить его: отравить и разместить антидот в таком месте, чтобы пришлось идти через помещение, заполненное веселящимися людьми... Себастьян лавирует между извивающимися фигурами, отпихивая тех, кто, вконец обдолбанный, пытается клеиться. Добирается до цели, тянет ручку на себя - не заперто, прекрасно. Створка захлопывается за его спиной, и колотящаяся в уши музыка почти не слышна. Перед Себастьяном - узкий коридор с дверями по обеим сторонам. Тусклые лампы на потолке горят одна через пару-тройку, так что тут ненамного светлее. Себастьян выбирает наиболее простую стратегию: проверить все помещения, какие попадутся. Выпорхнув из глубин коридора, девица подплывает к нему, покачивая бедрами. На ней тяжелый пояс из золотых монисто, другой одежды нет. Холеное тело соблазнительно выгибается. Себастьян проходит мимо, он пришел не за этим. Полчаса назад - смс: "Забери меня. ДМ". Следующее сообщение - адрес. Моран не нянька и не личный водитель, но Джим часто об этом забывает. Девица догоняет, гладит спину. - Брысь, - Себастьян оборачивается через плечо, и его с внезапной силой толкают к стенке и впиваются в губы, агрессивно прорываются внутрь рта, страстно стонут. Почти незаметно кладут на корень языка таблетку и пихают руками в грудь, заставляя закашляться и непроизвольно сглотнуть. Черт. Кажется, домой придется ехать на такси. Себастьян отталкивает улыбающуюся девицу, та стекает на пол, вытягивая длинные босые ноги. Теперь у него мало времени. Неясно, насколько быстродействующая эта дрянь и какие у нее спецэффекты. Себастьян ругается, пинает накормившую его наркотиком идиотку, той все по барабану. Он идет проверять комнаты. Несколько первых пусты, в одной спят две немолодые голые бабы. В следующей трахаются. На предпоследней двери Морану везет - да, уж пора бы. Он едва узнает Джима с такого ракурса: тот стоит на четвереньках, по-блядски оттопырив задницу и склонившись грудью к кровати. Руки на совесть привязаны к ее спинке, на глазах - широкая повязка. О, и еще немаловажная деталь: одежды на Мориарти нет. То есть, он стоит в очень интересной позе, отсвечивая голой жопой перед любым, кто сюда зайдет. У Себастьяна становится сухо-сухо во рту. Он молча пялится на босса, чья поставленная раком одиозная фигура безмолвно требует, чтобы ее как следует отымели. Радушным приглашением сегодня уже пользовались, на что намекают белесые потеки на бледных ляжках. - Вы там сдохли? - капризно тянет Джим, шевеля перехваченными веревкой запястьями: видно, начинают затекать. От резкого голоса Себастьян вздрагивает. Из другой двери, не той, через которую он зашел, выныривает смазливое существо со страпоном. Пол существа неопределим, оно закутано в длинный балахон, а длинные волосы - не показатель. Отбросив страпон, оно начинает раздеваться, не обращая внимания на Морана. Тот против возмутительного безразличия к его персоне. Вытащенный из кармана куртки пистолет убеждает существо, которому дуло смотрит в лоб, что пора покинуть помещение. Себастьян остается один на один с привязанным Мориарти. - Да выебите меня или отвяжите, сколько можно! - орет Джим, определяя тем самым свою дальнейшую судьбу. Куртка падает на пол, звякают металлические заклепки. Пистолет Себастьян кладет на поставленную рядом с кроватью тумбочку, на которой валяется начатая пачка презервативов. Моран расстегивает ремень, пуговицу, тянет вниз бегунок молнии на джинсах. Кажется, что он наблюдает за собой со стороны, а команды отдает телу кто-то другой. Таблетка начинает действовать. Он приспускает штаны, трусы. Так неудобно, но ему все равно. Садится и подрагивающими руками раскатывает по члену тонкий скользкий латекс, а потом наконец касается Джима. Легко трогает спину, липкую от пота, ведет ладонью вверх, по ребрам добирается до груди и обхватывает твердый сосок. Джим прогибается сильнее, прижимая руку Себастьяна к простыне. Он такой отзывчивый - тут точно не обошлось без стимуляторов. Себастьян гладит его другой рукой по ягодицам, скользит пальцами между них - там влажно, осталась смазка с прошлого раза. - Да-а... - выдыхает Мориарти, подаваясь назад, пытаясь насадиться. Себастьян давит ему на лопатки, не позволяя двигаться. Роли поменялись, теперь именно Джим в чужой власти, и с ним можно сделать что угодно. На мгновение поднимается ярость: ладно, просто выебут, а если без резинки? А если покалечат? - Давай уже... давай... - хнычет Джим, беспомощно ерзая под широкой ладонью, удерживающей на месте. И Себастьян не заставляет его долго ждать. Становится на колени сзади и, наклонившись, приставляет головку к растянутому отверстию. Стискивает узкие бедра и тянет Джима на себя, одновременно двигаясь вперед. Проникновение слишком резкое: Мориарти сопротивляется, сжимается, выворачивается из рук - не тут-то было. Себастьян берет реванш за дни, когда видел босса выходящим из ванной в костюме Адама - и без всяких там фиговых листочков, коими любят цензурить прародителя на картинах. Вознаграждает себя за долгое терпение и наказывает Джима за легкомысленно-обтягивающие домашние шмотки, дразнящее поведение и отсутствие свободного времени у Себастьяна. К шлюхам сходить некогда, что за бред... Никаких выходных, только "сделай мне чай" и "на меня могут напасть где угодно". А потом поперся в клуб, не взяв Себастьяна и отпустив прочую охрану у входа. Себастьян со злостью вгоняет напряженный член в податливую гладкость. Джим уже не противится, а напротив, стонет весьма одобрительно - нравится грубость? Что ж, получай. Оставаясь внутри, Моран тянет его за волосы, вынуждая повернуть голову, и целует, мокро и жадно. Недавно это было пределом мечтаний. Ну как, Джим, не скучно? Похоже, запястья тот уже стер в кровь, возясь под Себастьяном и раскрываясь максимально, стремясь принять в себя как можно больше, широко разводя бедра. Покорный и молчаливый, не считая стонов. Совсем не характерно для него. Себастьян раз за разом скользит вглубь горячего прохода, медленно выходя и рывком вбиваясь обратно, пока хватает контроля. Потом он просто трахает Джима частыми мелкими толчками, придерживая за бедра. Смазки маловато, кожа вокруг ануса то натягивается, то чуть вминается внутрь. Себастьян так сосредоточен на своих ощущениях, что для него становится неожиданностью момент, когда по телу Джима пробегает судорога, и он уже не стонет - кричит, выгибаясь до хруста позвонков, кончая только от того, как рвано и ритмично в нем движется чужой член. Джим обмякает, приходится помогать ему не упасть на постель и не растечься там расслабленно. Если будет лежать на животе, не получится входить в него полностью, отчего Себастьян получает дополнительный кайф, засаживая по самые яйца. Разрядка ослепительна - не в последнюю очередь из‐за наркотика. Себастьян шумно выдыхает - единственный сколько-либо заметный звук, который он позволил себе за весь акт соития, - и вжимается пахом между разведенных ягодиц, пережидая взрыв Сверхновой в голове и сладкую пульсацию в члене. Он чувствует приятную опустошенность и, не в силах ничего делать, придавливает собой Джима, который полузадушенно пищит. Себастьян поспешно переносит основной вес на руки и ноги и лениво прижимается губами к потной шее, оказавшейся прямо перед ним. Медленно доходит, что он натворил. Трахнул собственного босса. (Узнает - уволит. Ногами вперед). Но откуда Джиму узнать? Свидетели, даже если и были, настолько не в себе, что им никто не поверит. Себастьян честно сознаваться тоже не собирается. Теперь у него просто прибавилось тайн. Классно было бы проделывать такое с Мориарти каждый день, а потом просыпаться в одной кровати с этим маниакальным чудовищем. Себастьян слезает с него, вроде отрубившегося от усталости. Бросает на пол использованный презерватив, долго возится с узлом на руках Джима, но веревка затянулась так, что вовек не распутаешь. Приходится искать в куртке нож. Кожа на запястьях и впрямь содрана почти до крови - выглядит, как темно-красные браслеты. Себастьян стаскивает с него ленту, которой завязаны глаза. Веки подрагивают, но Джим не просыпается, когда его заворачивают в сомнительной чистоты покрывало, валявшееся под кроватью, и, перекинув через плечо, несут к выходу. Никто не останавливает Морана, даже не обращает внимания: наверное, тут в порядке вещей такой способ транспортировки одних посетителей другими. Свежий воздух отрезвляет Себастьяна, вселяя уверенность, что до дома он как-нибудь доедет, не протаранив по пути пару заборов. Он укладывает беспамятного Джима на заднее сиденье и садится за руль. Глубокая ночь, дорога почти пуста. Клуб далеко от никогда не затихающего центра города. В какой‐то момент Джим размыкает сонные очи и пытается сесть, путаясь в покрывале. Себастьян наблюдает за ним в зеркало заднего вида. - Ба-асти, надо мной грязно надругались, - грустно тянет Джим, но портит впечатление гаденьким смешком. Моран не отвечает. Тогда его нежно обнимают за шею, щекоча под подбородком, и по-нетрезвому благодарно шепчут на ухо: - А ты меня вытащил из этого гнезда порока. - Вы не в себе, - резко говорит Себастьян. - И мешаете мне вести машину. - Пф. Разве я когда‐нибудь бываю в себе? - Джим не слушается и начинает ерошить ему волосы. Себастьяну хочется припарковаться на обочине и снова вставить самому опасному человеку в Лондоне. Человек бы не сопротивлялся. Но эйфория развеялась, с самоконтролем вновь все в порядке. Не сумев растормошить Себастьяна, Джим сворачивается на сидении клубочком - покрывало утеряно - и отключается. Потом, по приезде, приходится опять заматывать в импровизированную одежду замерзшее бесчувственное тело и тащить бревно по имени Джеймс Мориарти домой. Нет, этот аспект работы Себастьяну не нравится: работодатель тяжелый, несмотря на хлипкое телосложение. Плечо уже отваливается. Он проворачивает в замке ключ. Теперь надо только уложить бесценный груз в кроватку - и свобода. Ха-ха. - Хочу в душ, - бормочет Джим Морану в поясницу. - Отнеси меня. Себастьяну надоело с ним возиться. И голого Мориарти с него на сегодня достаточно, но тот, видно, считает иначе. Себастьян кладет его в холодную сухую ванну - Джим взвизгивает - и открывает кран. Горячевато. Джим матерится, шипит: - Я сам! Но руки его не слушаются. Тогда он откидывает голову на бортик и собирается задремать. Моран проклинает все и, стиснув мочалку, будто во всем повинна она, неуклюже касается ей мокро блестящего тела. Потом думает, что нафиг, и просто поливает Джима из душа, уделяя особое внимание зоне между ног. Решив, что достаточно, выключает воду и вытаскивает скользкого Мориарти, стараясь не уронить. Себастьян и сам промок насквозь, но это уже неважно. Он несет Джима в его комнату, там вытирает и запихивает под одеяло. - Басти, спокойной ночи... - субъект заботы улыбается. Улыбка мальчишечья, безмятежная. Себастьян долго сидит с ним, пока не убеждается: уснул окончательно. Теперь можно и отдохнуть. Сил хватает только дойти к себе да снять мокрые шмотки. *** Звук взводимого курка заставляет Себастьяна мгновенно проснуться. В кадык упирается холодное дуло Глока. Джим, нехорошо улыбаясь, надавливает стволом на горло сильнее. Он сидит рядом, в костюме, причесанный, и выглядит помятым и рассерженным. - У тебя пять минут, чтобы объяснить свое вчерашнее поведение. Что с твоей профессиональной этикой? Разве можно, не спросив, трахать того, кто тебя нанял в совершенно ином качестве? - Как... - Догадался, - фыркает Джим, смеется и после паузы небрежно роняет: - Там были камеры. Тишина. Себастьян холодеет, в подробностях вспоминая веселый вечер. - Пять минут, отсчет пошел!