Ублажая друг друга

Солнце неизменно клонилось к закату, скрываясь за белыми вершинами гор. В покоях цзинши по стенам неосязаемо ползли закатные лучи, мягко рассеивая опускавшиеся сумерки. Запах благовоний вился к самому потолку, наполняя окружение спокойным сандаловым ароматом. Вэй Усянь так привык к этому ощущению, что ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы вновь почувствовать наполнившие его лёгкие незамысловатые древесные нотки. Он ждал, и минуты, с которыми сгорала палочка благовоний, тянулись подобно бесконечности. Он немного волновался, но внешне виду не подавал, хотя внутри сердце его трепетало. Это касалось Лань Ванцзи, и поэтому волноваться совершенно не стоило. Хотя, возможно, именно поэтому он так и переживал. В вызывающе распахнутых нижних одеяниях Вэй Усянь вальяжно расположился на широкой кровати, когда на пороге появился Лань Ванцзи. Его драгоценный супруг. Его Лань Чжань. И, несмотря на то, что колокол своим звоном уже обозначил строгое время отбоя, Вэй Усянь был убеждён, что сегодня никому из них быстро уснуть и тем более выспаться не доведётся. Потому что в его голове была тысяча и одна мысль, в какой позе они могли провести каждую из грядущих тёмных ночей, и настало время воплотить очередную волнительную затею в реальность. — Лань Чжааань, — протянул Вэй Усянь низко и томно, в то же время завлекающе, но вовсе не навязчиво сбрасывая с плеча лёгкую ткань одежд. Луч уходящего солнца игриво пробежался по обнажённой коже, подчёркивая её гладкость и бледность, освещая едва заметные точки родинок — так и хотелось дотронуться, пересчитать одну за другой цепочкой поцелуев. Лань Ванцзи просто не мог сопротивляться и сдерживаться, когда до его счастья было буквально рукой подать: соблазнительного и бесстыжего, притягивающего, манящего к себе. Даже при всём своём богатом словарном запасе Вэй Усянь не смог бы описать внятно, как ему нравилось улавливать эту разницу, тонкую границу, когда собранность прославленного Нефрита клана Гусу Лань превращалась в сосредоточенность готового к действиям любовника. Это становилось заметно по едва напрягшимся плечам и чуть сбившемуся дыханию, по загоревшемуся во взгляде обжигающему пламени и трепету длинных ресниц. Вэй Усянь был безумно счастлив, что именно он являлся причиной подобных, только ему заметных изменений, так что позволил своему сердцебиению ускориться в радостной дроби предвкушения. Больше не теряя ни секунды, буквально в пару стремительных шагов Лань Ванцзи пересёк покои и оказался рядом, опускаясь возле разведённых бёдер Вэй Усяня. Кажется, тот снова перепутал нижние одежды и нацепил его, но сейчас это заводило гораздо больше, чем смущало. Видеть улыбающегося Вэй Усяня так близко, иметь возможность беспрепятственно прикасаться к нему, провести с ним всю свою оставшуюся жизнь и всегда быть рядом, поддерживая и во всём помогая, раньше представлялось Лань Ванцзи невозможным. Но сейчас любые, даже бытовые мелочи наполняли его сердце теплом — иногда щемящим, с лёгкой ноткой неверия в происходящее, словно Вэй Усянь всего лишь иллюзия, призрак, к которому он взывал долгие тринадцать лет, но это чувство рассеивалось и превращалось в облегчение, стоило только пальцам коснуться человека напротив. Вэй Усянь — живой, настоящий — был здесь. И принадлежал только ему. — Я скучал, — с довольной улыбкой и хитрым прищуром глаз прошептал Вэй Усянь, получив в ответ мягкий поцелуй у линии челюсти и тихое «мгм» — большего было и не нужно, — а затем удобно устроил свои руки на широких плечах. Ладонь Лань Ванцзи бережно заскользила под призывно распахнутый ворот одежд и легла на тёплый бок, поглаживая бархат кожи подушечками пальцев. Вэй Усяню от прикосновения внезапно стало щекотно, и он со смешком выдохнул в чёрную макушку, а затем оставил там лёгкий поцелуй, в то время как губы Лань Ванцзи приникли к его шее. Рука Вэй Усяня словно сама по себе запуталась в волосах, так знакомо потянулась к белоснежной ленте, небрежно ослабляя узел, вынула ненужную заколку, и длинные пряди водопадом рассыпались по спине и плечам. До дрожи и стонов с придыханием Вэй Усяню нравилось, что Лань Ванцзи был так близко — хотелось чувствовать его кожа к коже, — что тот уже был практически на нём, прижимаясь своими бёдрами к его. Нравилось, что рука Лань Ванцзи вдоль бока скользнула выше к груди и начала ласкать бусинку соска круговыми движениями, нравилось, что зубы несильно впивались в кожу на шее, сменяясь языком, — все движения повторялись снова и снова, затуманивая сознание. Растущее напряжение, словно воды горячего источника, приятным теплом растекалось по всему телу и накрывало с головой. В этих чувствах хотелось затеряться и остаться навсегда. Вэй Усяню нравился Лань Ванцзи во всех своих проявлениях — но в этом, кажется, особенно, поэтому он хотел, чтобы им обоим было до безумия хорошо. По этой причине он позволил себе отстраниться, прервав ласки, отмечая вернувшееся нетерпение во взгляде напротив. — Вэй Ин, — хриплый, низкий голос резко рассёк тишину комнаты: в нём смешались недовольство, которое не каждый смог бы уловить, но в то же время неукротимое желание, которое необходимо было удовлетворить. От подобного пробирающего до дрожи голоса кожа покрылась мурашками, а сердце пропустило пару глухих ударов. Взгляд Вэй Усяня в мгновение загорелся — можно было приступать. — Погоди, у меня есть идея получше, — и губы растянулись в особенно соблазнительной улыбке, познать всё очарование которой было позволено всего лишь одному человеку. «Что может быть лучше, чем ты рядом?» — неоспоримо читалось во взгляде Лань Ванцзи, и Вэй Усянь на это только звонко рассмеялся, чуть прикрывая глаза. (По правде говоря, он был польщён — пылающие щёки предательски его выдавали.) Вэй Усянь полностью уложил несопротивляющегося, но крайне заинтересованного Лань Ванцзи на кровать, по-хозяйски устроился на его бёдрах, с нажимом провёл ладонями по его груди, приводя в беспорядок белые одежды, и совсем незаметно облизнул свои губы. Следующие действия Вэй Усяня оказались для Лань Ванзци небольшой неожиданностью. Тот привстал и отвернулся, нависая над ним на четвереньках и призывно изгибаясь в пояснице. Воздуха в лёгких стало катастрофически не хватать, когда ловкие пальцы без промедления проникли под штаны, ненадолго задержались у яичек, поглаживая их, а затем всей ладонью обхватили уже начинающий подниматься член у самого основания. Сначала Вэй Усянь просто на пробу несколько раз неторопливо провёл вверх и вниз, с каждым движением отмечая, как податливо отзывалось на его ласки тело супруга. Именно такой реакции он и добивался. До этого немного растерявшийся Лань Ванцзи наконец пришёл в себя, стряхивая застилавшую взгляд пелену удовольствия, и подхватил инициативу. Он опустил ладони на представшие его взору упругие бёдра, сжал их пальцами, желая прикоснуться к телу, и заскользил к завязкам штанов. Ткань легко опустилась до самых колен, открывая вид на подтянутые ягодицы, и теперь-то Лань Ванцзи мог получить то желаемое, что распаляло и прожигало его изнутри. Подушечками пальцев он двинулся по чувствительной коже с внутренней стороны бедра, вызывая волну мурашек, пока взгляд его был жадно прикован к очаровательной ложбинке. Он на пробу положил ладонь на подрагивающий член Вэй Усяня — горячий и влажный — и в ответ услышал тихий протяжный стон. — Лань Чжань… коснись меня… сильнее… мнгх… — Вэй Усянь отозвался почти что всхлипом, который затих в тот момент, когда он опустился ниже и покрасневшими губами захватил сочащуюся смазкой головку, причмокивая. — Бесстыдник, — едва слышно произнёс Лань Ванцзи, и невозможный жар обхватившего его рта заставил низ живота скрутиться в тугой, тянущий узел, а бёдра неконтролируемо податься навстречу приятному теплу. Вэй Усянь незатейливо коснулся члена языком, провёл им вдоль ствола, вычерчивая ведомые только ему узоры и подкрепляя ласки неторопливыми движениями своих ловких пальцев. Таких прикосновений казалось невыносимо мало, они только распаляли, вынуждали жаждать большего, но из своего положения Лань Ванцзи не мог управлять, не перехватив инициативу, — только ожидать до тех пор, пока наслаждение не заполнит его до краёв. Он мог только в кольце собственной ладони сжимать член Вэй Усяня, обводя большим пальцем головку, ласкать его, ощущая чужое тепло и напряжение, в то же время прикусывая собственную губу, едва слышно шёпотом повторяя: «Вэй Ин, Вэй Ин, ещё». Яркое, заставляющее задыхаться удовольствие перемешалось с влажными всхлипами и вздохами, будто окружая со всех сторон, и увлечённость Вэй Усяня всё возрастала: словно изголодавшийся или изнывающий от жажды путник, с каждым толчком он заглатывал всё глубже и глубже. И, когда он опустился настолько, что коснулся дрожащих стенок горла, Лань Ванцзи понял, что его терпение на исходе. Так больше не могло продолжаться. Он тоже хотел сделать приятное своему супругу, тоже желал почувствовать его терпкий вкус на своих губах — именно поэтому он притянул его бёдра ближе к себе, заставляя опуститься ниже. Тело Вэй Усяня удивительно гибкое и податливое, и не потребовалось много времени, чтобы ласкающая ладонь Лань Ванцзи на члене сменилась губами. Он коснулся головки в лёгком поцелуе, обвёл её кончиком языка и почувствовал, как в ответной реакции незамедлительно завибрировало горло Вэй Усяня, выражая беззвучный стон, а затем его движения стали более интенсивными, такими, что закружилась голова. И тогда Лань Ванцзи тоже начал активнее двигать языком, помогая рукой, очерчивая дорожки вен, проводя от основания до самого кончика и обратно. Дыхание Вэй Усяня сбилось, стало тяжелее, рот свело от усердной работы, а от подключившихся ниже ласк хотелось неконтролируемо свести колени. Но в своём положении он не мог себе этого позволить, поэтому лишь нетерпеливо заёрзал, поджимая в удовольствии кончики пальцев ног. Было слишком жарко, невыносимо приятно, непередаваемо хорошо, чтобы быть правдой, но тем не менее так и было: они ненасытно взаимно ублажали друг друга. И без того тонкая связь с реальностью практически растворилась, когда свободная ладонь Лань Ванцзи сначала ощутимо сжала ягодицу, а затем палец коснулся пульсирующей дырочки — не проникая, всего лишь поглаживая, дразня своей непозволительной близостью. Вэй Усянь понял, что не может больше сдерживаться. Это прикосновение стало последней каплей, отделявшей его от того, чтобы полностью отдаться своим ощущениям, позволить сладкой неге целиком охватить тело, которое жаждало большего, чем просто прикосновений языком. Он глухо застонал, не выпуская чужой член изо рта, зажмурил глаза до ярких кругов под веками и выступивших слёз, одной рукой вцепился в простыни, пока обильно изливался прямо в ласкающие его пальцы и рот. Во всём теле появилась слабость, колени задрожали, но усилием воли он продолжил стоять, переводя дыхание. Всё ещё пребывая в блаженстве, Вэй Усянь почувствовал, как Лань Ванцзи слизывал излившееся семя, как его рука мягко провела по расслабившемуся животу, поддерживая. От подобного обращения — ненасытного и одновременно трепетного — любому терпению пришёл бы конец, а тем более терпению неуёмного Вэй Усяня. Он хотел, чтобы Лань Ванцзи взял его здесь и сейчас, хотел видеть его лицо, хотел, чтобы тонкие пальцы сжимались на его бёдрах, а губы оставляли поцелуи везде, куда могли бы дотянуться. Эти мысли навязчивой пульсацией отбивались в голове, и, только чтобы озвучить их, получить желаемое, он отстранился, не закончив своё дело, и начал умолять, откинувшись на простыни и раздвигая ноги: — Лань Чжань, пожалуйста, возьми меня, Лань Чжань, милый, я хочу почувствовать тебя в себе прямо сейчас… — слова звучали невнятно, прерывались из-за сбившегося дыхания, но этого оказалось более чем достаточно, чтобы Лань Ванцзи начал действовать и взял всё под свой полный контроль, и сохранившееся неудовлетворение только подстёгивало его решительность. Подготовка прошла словно в тумане: разбросанная по полу ненужная одежда; влажные пальцы и торопливые движения; звонкие стоны, опухшие от поцелуев губы и расцветающие пятна засосов. Всего этого было недостаточно, наслаждение слишком сильно пульсировало внизу живота и искало выхода. Вэй Усянь раздвигал шире ноги, цеплялся руками за плечи, оставлял на спине следы от ногтей в порыве страсти. И его тело податливо раскрылось, впуская в себя Лань Ванцзи: сначала толкнулась головка, и растянутые мышцы сомкнулись вокруг неё, и Вэй Усянь наконец-то почувствовал ту долгожданную наполненность, которую так желал. Каждый его нерв был напряжён и требовал к себе внимания, и он стонал громко, выкрикивал имя супруга, в то время как Лань Ванцзи двигал бёдрами: плавные толчки сменились глубокими и резкими, от которых вышибало дух и выступали в уголках глаз капельки слёз. Лань Ванцзи старался растянуть удовольствие как можно дольше, но, в прошлый раз так и не дойдя до разрядки от ласкающих его губ, едва сдерживался от того, чтобы не кончить, потому что внутри Вэй Усяня было узко и жарко, потому что его кожа так и напрашивалась на то, чтобы её покрывали поцелуями, а губы его были так призывно красны, что хотелось впиваться в них вновь и вновь. Каждый раз доводить Вэй Усяня до исступления было непередаваемым удовольствием, и с каждым новым толчком и звучным стоном Лань Ванцзи хотелось повторять свои движения ещё и ещё, лишь бы увидеть, как преображалось лицо напротив от эмоций, лишь бы чувствовать, как Вэй Усянь таял и трепетал в его руках. Разрядка накрыла их обоих с головой, словно цунами: мощная, оглушающая, но такая желанная, она превратилась в мягкую расслабленность во всём теле. Переводя дыхание, Вэй Усянь выцеловывал скулы, нос, лоб Лань Ванцзи и шептал, какой он потрясающий и как с ним хорошо, — и Лань Ванцзи чувствовал то же самое, крепче сжимая Вэй Усяня в своих объятьях.