***
Эммет в отчаянии ходил кругами по кабинету и думал о том, как он попал. Ведь его никогда не интересовали дети! А тот парень с запахом солнца явно не был зрелым мужчиной. Об этом по крайней мере говорили его глаза и тот наивный детский блеск, что вампир сумел заметить в своей эйфории. У Эллиса было такое чувство, что рыжеволосый как будто приворожил его. Но ведь ворожить — это его привилегия! Да и к тому же не успел вампир наложить чары, случайно забывшись и утонув в этих прекрасных глазах… Резко остановившись, Эммет сложил руки и резко выдохнул скопившееся в груди напряжение. Невероятная глупость с его стороны так переживать сейчас. Кроме того, у вампира накопилось достаточно работы, о которой стоило волноваться в первую очередь. Нельзя было позволить себе отвлекаться. Он уже и так совершил оплошность — впервые за долгие годы вышел на охоту. Захотел отвлечься и вспомнить вкус свежей крови. А в итоге что? Чуть не попался, да и… и… Внезапно в дверь постучали. Негромко кашлянув в кулак и развернувшись на звук, Эллис выпрямился неестественно ровно и одним словом разрешил внезапному гостю войти. Для самого вампира приглашение посетить чей-то дом было достаточно существенным знаком внимания, без которого он сам не мог обойтись. Так что он не обделял этим жестом ни единого своего знакомого, надеясь, что и они в свою очередь не забудут проявить любезность. — Простите, Господин Эллис, я знаю, что вы ужасно заняты, — в комнату заглянул молодой паренек, на вид не более пятнадцати и неловко помялся на месте, не решаясь войти. — Моя матушка… Она заболела, понимаете. Не могли бы вы… Фразу мальчишка не закончил, окончательно стушевавшись под пронзительным взглядом карих глаз, что в отблесках зажженной лампы казались тяжелым золотом. — Ещё заболевшие? — Эммет нахмурился, прекрасно понимая, о чем хотел попросить его мальчишка, который от этого действия вампира только сжался и невольно сглотнул, боясь отказа. Хворь… В этом году неизвестная болезнь унесла уже много жизней. Эллис являлся врачом этого города и сейчас постепенно наблюдал, как тот вымирает. Но все же, несмотря ни на что, вампир старался это изменить. Изначально Эммет устроился на эту работу по двум главным причинам. Первое — лекарь всегда имел доступ к крови. Второе — он мог рассчитывать на полное доверие к своей персоне, так как врачей в этих местах не хватало. Единственное, что было во всем этом неудобно, так это то, что иногда вампиру приходилось выходить на улицу днем. Но с этим Эллис научился справляться, либо принимая на дому, либо облачаясь в рабочий костюм из плотных тканей, что скрывал его от солнечных лучей. Вопросов подобная форма не вызывала, так как все же мужчина имел дело с больными людьми. — Хорошо, пойдем, Берт, — немного поразмыслив, Эммет чуть улыбнулся, стараясь не пугать паренька. И все же, детей вампир не любил.***
— Вам осталось не больше недели, — тихо произнес врач, не скрывая правды от семьи. Женщина, что лежала на кровати перед ним, хотела знать правду. Как и ее беспокоившийся сын. — Как давно вы заболели? Эммет достал из нагрудного кармана несколько рабочих листков бумаги с записями и сделал пометку. В комнате царило тяжелое молчание, и Эллис не торопил пациентку с ответом, давая ей время все осознать и в лучшем случае принять. И… Первым тишину комнаты нарушили тихие всхлипы мальчика. Мать же на подобную реакцию лишь нахмурилась, присаживаясь на кровати для удобства. — Тише, Берт, — говорить и двигаться женщине было тяжело, но она все равно одернула сына, что тщетно пытался совладать с собой. В глубине души она немного злилась на мальчика, из-за того, что он принимал ее горе ближе, чем она сама. Пусть и понимала, что это глупо. — С неделю, Господин Эллис. Наконец, последовал ответ на первый вопрос. А затем еще и еще. Эммет расспрашивал о подробностях каждого пациента. Если, конечно, они были в состоянии отвечать. Но сейчас единственным, кто не мог взять себя в руки был мальчик, что максимум через неделю станет сиротой. К тому времени, когда все данные были записаны, а Берт благополучно успокоен обещанием врача найти лекарство, начало светать. Вампир досадливо цокнул языком, кутаясь в свою плотную одежду. Выходя на улицу он надевал ее всегда, но все равно после прогулок под лучами солнца приходилось долго восстанавливаться. А это только мешало работе. — Постарайтесь пока поменьше двигаться и волноваться. Понимаю, что после моих слов это будет сложно, но это должно хоть на какое-то время замедлить развитие болезни, — перед тем, как уйти, дал наставление врач. Так же он оставил отвар, что пока помогал хотя бы немного почувствовать себя лучше, расписав точную дозировку на бутылочке, и спешно покинул дом. Рассвет уже вовсю стучался в окна к горожанам, и близилось то время, когда улицы города вновь должны были заполнится спешащим по делам народом. «Сейчас нельзя рисковать, и лучше как можно быстрее добраться до дома» — с этими мыслями Эммет свернул за угол, сокращая путь, и внезапно шокировано замер. Перед ним, копаясь в мусорной куче, находилось несколько бродячих собак. Вампир слышал, как псы злобно порыкивали друг на друга, пытаясь урвать кусок получше, и искренне надеялся, что его появление останется незамеченным. Но, к сожалению, одна дворняга, нервно поведя носом, вскинула голову и уставилась прямиком на мужчину. После чего ее примеру последовали и другие псы, теперь уже в унисон рычавшие на вампира. Возможно, им не понравился его запах или еще что, но в данный момент свора крайне враждебно начала наступать на Эллиса с разных сторон. А сам Эммет не мог пошевелиться. При всем том, что он был вампиром, способным одним движением свернуть человеку шею, мужчина был совершенно бессилен против собак. А все потому, что он их боялся. И сейчас, когда его самый страшный кошмар становился явью, Эллис лишь прерывисто дышал, начиная отступать. Необходимо было бежать. Как можно скорее. Так далеко, как только возможно. Но прежде, чем эта мысль успела превратиться в действие, первый пес, что как раз находился уже критически близко, сорвался с места и впился вампиру в ногу, крепко сжимая челюсти. От резко ударившей по сознанию боли, мужчина вскрикнул и дернул ногой, лишь усугубляя положение. Другие собаки тоже ринулись на вампира в желании разорвать неугодного им незнакомца. Ощутив очередную вспышку боли от укуса, Эммет наконец с силой рванулся, пытаясь бежать. Ноги кололо, а собачий лай оглушал, заставляя животный ужас подступать к горлу, затрудняя дыхание. Еще несколько движений, и вампир скинул с себя разъяренного пса, что так и норовил откусить мужчине пол-лица. Пес от такого броска заскулил, ударяясь о стену, и поспешил скрыться из виду. К сожалению, другие собаки не последовали его примеру, и Эллису пришлось раскидывать их по одной, воя вместе с животными от боли. Когда же внезапное сражение было окончено, вампир прислонился к стене дома в этом злосчастном переулке и сполз по ней вниз, хватаясь за раны, что обильно кровоточили. Дело было плохо. Одежда была вся изодрана и теперь совсем не скрывала темной кожи под ней, а солнце, что с каждой минутой наливалось силой дня, поднималось все выше, опаляя жарче. На краю темного переулка появилась полоска света, что к полудню, если вампир ничего не предпримет, вполне могла добраться до места, где он сидел. А что Эммет мог сделать? Пакетика с кровью у него с собой не было. Он попросту не мог положить его к себе в саквояж при Берте. А на солнце выходить было опаснее, чем просто смиренно попытаться укрыться пусть в той же мусорной куче. При мысли о букете различных болезней, что доктор мог подцепить валяясь здесь, мужчина криво усмехнулся и слегка зарычал от последующего спазма в грудной клетке. Даже царапины от собачьих когтей ныли, как укусы. — Э… Эй? — внезапно со стороны улицы послышался низкий голос, от которого Эммет дернулся похлеще, чем от пощечины. Впрочем, о своем действии вампир мгновенно пожалел. Приметив, что в подворотне кто-то все же есть, незнакомец двинулся в его сторону, стараясь разглядеть кто же все-таки там скрывался. «Хуже быть уже не может, да?» — в надежде взмолился вампир, поднимая голову, и внезапно замер, встретившись взглядом со знакомыми глазами. В этот раз на парне с запахом солнца не было капюшона и разглядеть лицо сразу ничего не мешало. И все же, он был прекрасен… Взволнованный, немного растрепанный, так странно и одновременно чарующе пахнущий. Эллис почувствовал, как голова вновь начала кружиться и нутро заныло. Но сейчас это было немного иначе, нежели при первой встрече. Потеряв много крови, все естество вампира желало восстановить ее запасы в организме, так что удлиненные клычки Эммета вновь блеснули в поле зрения рыжеволосого. И на удивление реакция того так же отличалась. Сейчас парень не замер, а лишь сделал шаг вперед. Вампир отстранённо подумал, что либо юноша его не узнал, либо сделал вид, что не узнал. Или же попросту не распознал угрозу. Но на самом деле ни один из вариантов не был верным. Парень с запахом солнца помнил Эммета, так же ясно, как и понимал, что ему грозит, если он сейчас же не уберётся или хотя бы не позовет командира. Но… только один взгляд на эти ужасные раны причинял помощнику инквизитора больше боли, чем настоящие травмы вампиру. И поэтому он сделал еще шаг. — Эт, ну, — юноша сжал края своего теплого плаща, нервно комкая их. — Я могу помочь? Ребёнок… Настоящий ребёнок. Во взгляде этого здоровяка Эммет прочитал столько детской доброты и искреннего волнения, что невольно даже задохнулся от жара, в который его бросило. — Что ты тут делаешь, малыш? — голос у вампира был немного сиплым от крика, но даже несмотря на боль Эллис смог улыбнуться, слегка приподнимаясь. Вампир медлил, присматривался. Он все еще не мог до конца поверить в то, что от этого ребёнка не будет никакого подвоха. Ведь, по его мнению, дети всегда есть и были обладателями самых опасных клыков. От обращения «малыш», рыжеволосый удивленно охнул и замер, а Эммет, увидев подобную реакцию, вдруг вспомнил, что так обращался к нему в первую встречу Том. — Это что, твоё имя? — несмотря на сильное удивление, в голосе вампира не было насмешки. — Эт, не совсем, прозвище, — парень почесал затылок и отвел взгляд. Вампир же вновь почувствовал душевное тепло этого юноши и улыбнулся. — Тогда помоги мне встать, Малыш, — в этот раз слово было сказано с немного другим оттенком, который здоровяк не понял, но уловил, как раз протягивая машинально руку. Мужчина же, не медля, крепко ухватился за нее и в одно мгновение оказался почти вплотную к парню, скользнув своей ладонью по его плечу. — Эммет Эллис, — с придыханием шепнул вампир на ухо Малышу, прижимаясь щекой к скуле того и немного размазывая тем самым уже почти застывшую кровь из ранки. — Приятно познакомиться. Эммет буквально мурлыкал, а Малыш вновь затаил дыхание, как в прошлый раз. По спине здоровяка пробежала целая толпа мурашек, а щеки окрасил румянец, что был заметен даже в тусклом свете подворотни. Вампир на такую реакцию только улыбнулся, через боль прижимаясь ближе и соблазняя, очаровывая. Он почти ворожил, но все же не до конца. Потому что был сейчас немного нетерпелив. А Малышу большей ворожбы и не надо было. Он еще до неё тянулся к этому мужчине, что, без сомнения, был тем, на кого инквизиция охотилась в первую очередь. Аккуратно проведя кончиком носа от уха парня до шеи, Эллис глубоко вдохнул терпкий запах солнца, в следующее мгновение обнажая клыки и кусая. Вампиру было слегка неудобно из-за разницы в росте. Так что Эммету приходилось тянуться, чтобы быть ближе. Но каково же было его удивление, когда жертва не только не попыталась отстраниться, но еще и по-хозяйски сгребла того в объятья. Большие, без сомнения крепкие, руки держали вампира за талию, чуть приподнимая и поддерживая, помогая не упасть. Эллис поймал себя на мысли, что ему безумно нравилось то, к чему все шло, но это была всего лишь мысль, которая быстро ускользнула. А эйфория все продолжалась. Кровь Малыша была очень вкусной, и вампир пил ее не как обычно, целыми глотками, а растягивая удовольствие и слизывая капельки, что выступали из ранок. Эммет совершенно забыл с какой целью вообще укусил рыжеволосого. Его сейчас не волновало собственное восстановление, только чистая, не порченая ядом алкоголя, табака или других трав, кровь. Сам Малыш часто дышал, руками начиная непроизвольно поглаживать спину вампира. Его будоражили ощущения легкой боли от укуса и теплого языка, что вновь и вновь проходился по его коже. Вот движение — и вампир очертил края ранки, слизывая выступившую кровь. Еще одно — и уже поцелуй в шею. Следующее — и вновь клычки царапнули кожу, а язык жадно заскользил вверх-вниз. И каждое это движение отзывалось с тройной силой в теле, мурашками убегая вниз по животу. Отрываться от Малыша Эммету совершенно не хотелось, но все же через какое-то время пришлось. Полоска солнца постепенно расширялась, и свет тушил тьму переулка, окрашивая его теплыми тонами. Коротко еще раз чмокнув ранку, вампир отстранился, глядя в затуманенные зеленые глаза и довольно улыбнулся. Его раны уже не ныли, даже такого количества крови оказалось достаточно, чтобы заглушить боль и чуть прийти в себя. Правда, они все еще были на месте, рискуя открыться вновь. Эллису нужно было поскорее вернуться домой и подлечить себя уже получше. — Малыш? — тихо позвал Эммет, проводя рукой по его неожиданно мягким волосам. — Проводишь меня до дома? Я угощу тебя чем-нибудь. Вампир вновь начал мурлыкать, но сразу остановился, переходя на обычную речь, так как осознал, что ворожить в отношении Малыша ему совершенно не хочется. Наоборот, хотелось его больше очаровать своими естественными навыками, видеть, как рыжеволосый делает что-то для него по собственному желанию, а не потому что околдован. Просьба врача как будто отрезвила парня и тот, покраснев, разжал руки, смущаясь того, что вообще позволил себе такой жест. — Я, эт, да, конешн, — Эллис не смог сдержать улыбки. Парень перед ним, выглядевший как массивная скала, так мило смущался и слегка паниковал сейчас. Вновь захотелось прижаться к мускулистому телу и обнять уже самостоятельно, утешая и даря тепло. Пусть даже вампиры и не были особо горячими. — Тогда укрой меня от солнца и пойдем. Я покажу, где живу, — врач ловко расстегнул черную накидку Малыша, на последней застежке замедляясь и уже позволяя парню себя укутать в неё с головой. Так они и покинули переулок: Малыш прижимал Эммета к себе, идя со стороны солнца и укрывая вампира от его лучей, и Эллис, уже доверчиво жавшийся в ответ, шел, опустив голову, отчаянно борясь с желанием выглянуть из-под капюшона и еще раз заглянуть в глаза спутнику. Позади них уже давно осталась та самая тёмная улочка, из которой только сейчас поспешила скрыться еще одна тень.***
— Пожалуйста, проходи, — Эммет открыл дверь своего дома, любезно приглашая спутника войти и пропуская его первым. Любой иной человек, зная, что это логово вампира, трижды подумал бы, проходить так легкомысленно внутрь или нет, но Малыш без единой секунды раздумий шагнул вперед, с интересом вертя по сторонам головой и разглядывая убранство комнаты. Эллис невольно улыбнулся, качая головой и проходя следом. — Знаешь, тебе не стоит быть таким доверчивым. Тихо предупредил вампир, снимая с себя тяжелый плащ и возвращая его хозяину. Раны все еще сильно болели, и сейчас движения Эммета были крайне деревянными. И, чтобы подлечиться, темнокожий сразу же направился к своему хранилищу крови, которое держал под морозным заклинанием. Это единственная магия, помимо ворожбы, которой научила его Диди — та, кто обратила его. — Доверчивым? — удивленно переспросил Малыш, сомневаясь, правильно ли расслышал. Своё поведение он таковым не считал, так как для него подобное было в порядке вещей. — Доверчивым, — Эллис кивнул, и, достав нужную склянку, откупорил ее и отпил. По телу вампира сразу же пронеслась приятная дрожь, мышцы расслабились, а боль потихоньку стала отступать. — Ты вот так запросто вошел в дом к… монстру. Эммет сделал еще один глоток. Он знал, как подобных ему называла инквизиция, так что выразился на понятном гостю языке. Впрочем, его все равно задевало это слово. Даже из собственных уст. В комнате повисла тишина. Вампир с напряжением продолжал пить кровь из пробирки, ожидая ответа. Дети в его представлении были всегда слишком спонтанными и предугадать их дальнейшие действия было почти невозможно. Так что и сейчас последовавшего ответа Эллис не ожидал услышать. — Док, ты не монстр, — парень с запахом солнца неловко почесал затылок, немного смущаясь того, что он сейчас говорил. — Ты добрый. Почему-то от этих слов вампир замер на месте, даже не проглотив уже набранную в рот кровь, а на его скулах заалел яркий румянец. В следующую секунду с большим усилием воли, Эллис, заставив себя принять чуть менее ошарашенный и смущенный вид, закрыл склянку, отставляя ее в сторону и прямо смотря на здоровяка, который, судя по взгляду, ни капли не сомневался в своих словах. — Я тебя вообще-то укусил, и не думаю, что ты давал на это согласие, — мужчина поднял руку и пальцем указал на еле заметные пятнышки от его клыков. — Ничё, эт не больно было, — от чего-то румянец на скулах Малыша стал ярче, и тот, еще больше засмущавшись, отвел взгляд, вновь ероша волосы на затылке. Эммет не понял, почему на его, должно быть, пугающие слова так мило отреагировали, но вот сам рыжеволосый невольно вспомнил, как вампир доверчиво льнул к нему, и насколько был приятным этот внезапный укус. Пауза вновь повисла тишиной в помещении, но все же она длилась недолго. Тихий смешок Эммета развеял всю неловкость, скопившуюся в воздухе. — Впервые встречаю такого человека, — убрав кровь на место, вампир сделал шаг в сторону буфета, — Ладно. Я обещал тебя чем-нибудь угостить. Будешь пирожки? Мне часто приносят в благодарность еду. Вот только мне она ни к чему, ведь я не могу такое есть. Эммет повернулся к здоровяку спиной и принялся разглядывать полки, в попытках найти подходящую чашку под чай. Корзинка с пирожками уже стояла неподалеку, так что долго копаться вампиру не пришлось бы. — А… можно? — внезапно такой неуверенный вопрос Малыша заставил Эммета непонимающе обернуться. Рыжеволосый сейчас смотрел на собеседника во все глаза, не веря тому, что ему действительно можно будет попробовать нечто столь вкусное. Обычно юный помощник инквизитора питался только кашами да хлебом, редко ему перепадало что-нибудь сытное. — Ну… — вампир даже растерялся, хватаясь за подмеченную секундой ранее чашку и закрывая буфет. — Если было бы нельзя, я бы и не предложил. И сколько после этих слов в глазах Малыша сверкнуло детской признательности и восторга! Так много, что Эллис вновь почувствовал себя посреди жаркой площади, под палящим солнцем. Поспешив со всеми приготовлениями и поставив воду, вампир быстро сделал чай, успев даже наконец переодеться в более приличную одежду, и накрыл стол. К еще большему удивлению Малыша, Эммет выставил не только обещанные пирожки, но и буквально всю еду, что была у него в доме. И, пожалуй, такая щедрость для гостя стала настоящим подарком. Потом они еще долго сидели за столом. Эммет смотрел, как рыжеволосый аппетитно ест и сам невольно облизывался, вспоминая вкус крови парня. А Малыш, сначала смущенно, а потом уже с большим энтузиазмом, кушал все, что любезно подкладывал ему вампир. Сегодня тот даже впервые попробовал печенье и этот вкус здоровяку определенно понравился. И когда Малыш уходил, Эллис настойчиво вручил ему корзинку с оставшейся провизией, ни в какую не желая слушать его отговорки. — Это благодарность, — строго сказал Эммет, но буквально через секунду смягчился, заглядывая помощнику инквизитора в глаза. — Спасибо, что не считаешь меня монстром.***
— И как это прикажете понимать? — Эммет, сонно потирая глаза, все еще пытаясь осмыслить, в чем дело. Не успел он открыть дверь, в которую крайне громко и требовательно стучали, как в его дом тут же зашли несколько крупных мужчин в темных одеждах и стали по-хозяйски осматривать помещение. Утро близилось к полудню, так что какое-то время вампир уже спал. И сейчас осознать визит внезапных гостей было сложно из-за сонливости. Ко всему прочему, в последние дни Эллис много бодрствовал, пытаясь найти лекарство от хвори, и очень уставал, бросая все свои силы на изучение болезни и эксперименты над кровью. К слову, он даже добился определенных результатов и уже мог исцелять мелких животных, путем переливания крови. Но вот только этот внезапный визит… чутье подсказывало вампиру, что испытать его метод на людях ему не удастся. — Эммет Эллис, — внезапно темнокожий вздрогнул. От знакомого голоса сонливость как рукой сняло, а из-за угла входной двери как раз показался старый знакомый. — Из достоверных источников нам стало известно, что вы не тот, кем пытаетесь казаться. Инквизитор с повязкой на глазу наконец зашел в дом, облокачиваясь о дверной косяк и скрещивая руки на груди. Его лицо искривила самодовольная улыбка. Было видно, что Том наслаждается процессом, особо никуда не спеша и будто играя с будущей жертвой, которую уже держал на мушке. Незнакомые инквизиторы обступили Эллиса со всех сторон, блокируя пути к отступлению. — Не понимаю, о чем вы, — коротко и твердо заявил вампир, выпрямляясь неестественно ровно, готовясь в любой момент обороняться. Эммет не знал, что задумал Томсон, что настолько уверенно пришел с обвинениями, к тому, чью истинную сущность раскрыл. Инквизиция была вполне осведомлена о способностях вампиров, так что уровень угрозы Том не мог не знать. Неужели была какая-то хитрость? От этой быстрой мысли Эллис невольно сжал руки в кулаки, переминаясь с ноги на ногу. — Не прикидывайся, вампир. Здесь ты никого не сможешь одурачить, — и прежде, чем Эммет успел среагировать, один из мужчин, стоявших сзади плеснул на вампира какой-то жидкостью. Тонкая ткань ночной рубашки тут же пропиталась влагой и спину обожгла резкая боль, сродни той, что врач получал на солнце. Злость мгновенно вспыхнула в Эллисе, и одного резкого движения хватило, чтобы прижать напавшего инквизитора к стене, обнажая клыки. Только вот от последующего укуса мужчину спас самодовольный смешок, что вампир услышал за секунду до того, как его вновь облили водой. На этот раз уже в большем количестве, от чего Эммет выгнулся дугой и закричал. Каждая капля, стекающая по смуглой коже, резала не хуже заточенного мастером лезвия, и вампир на секунду даже ослеп, настолько яркая вспышка сверкнула перед глазами. Еще мгновение — и руки врача уже были скручены за спиной, а на тонких запястьях сомкнулись светлые кандалы. Вампир рванулся, но вновь ощутил приступ боли, пусть и не столь уже сильной, на руках. — Не думал, что тебя будет так просто скрутить, — голос Томсона казался сейчас вампиру каким-то далеким и более приглушенным, нежели обычно. Инквизитор же, наконец отлип от дверного косяка и уверенно направился к лекарю, которого уже успели поставить на колени и развернуть к начальнику операции. — Лучше не двигайся, вампир. А то кто знает, сколько у нас еще святой воды осталось? И снова эта усмешка на прожженном годами лице. Эммету не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть эту улыбку перед собой. А Том все продолжал. — Посмотри на себя, монстр. Жалкий. От вампира я как-то ожидал большего, — инквизитор чуть склонился над Эллисом и взял его за подбородок, слегка потянув на себя. Кожу вновь обожгло болью из-за серебряной нашивки на внутренней стороне перчаток. Повисло недолгое молчание: Томсон разглядывал тонкие черты лица Эммета, а вампир, терпя боль и застыв на месте, с вызовом смотрел в единственный целый глаз. — Должно быть, очень много чести — глумиться над тем, кто не нападает на жителей и даже, наоборот, работает на благо города, — процедил вампир, продолжая смотреть на инквизитора. — Особенно, когда всю работу сделали за тебя. Даже стоя на коленях, весь в ожогах и с пульсирующей болью в висках, Эллис выглядел выше Томсона, который от подобного высказывания зло нахмурился и рывком отпустил подбородок врача. — Если бы ты не нападал на жителей, то и жил бы себе спокойно дальше, — одноглазый мужчина выпрямился, запуская руку в нагрудный карман. — Не думал откуда мы о тебе узнали, а? Глаза Эммета невольно расширились от шальной мысли, что посетила его голову при этих словах. И пусть спину нещадно жгли ожоги от святой воды, но вампир явно почувствовал, как по ней пробежал липкий холодок. Неужели… — Хотя, я даже благодарен. Не важно сколько ты сделал для города. Это не изменит того, кто ты есть, монстр. Такие, как ты, просто не могут быть хорошими. Так что, если хочешь что-то доказать, то просто прими смерть, — Том достал руку из кармана и в ладони его оказался сравнительно большой церковный крест. Перехватив его поудобнее, Томсон вновь наклонился к вампиру и свободной рукой рванул ночную рубашку в сторону. Тонкая ткань не выдержала и порвалась. В разные стороны, как маленькие градинки, полетели пуговицы, больше не скрывая торс Эллиса. Вампир шокировано посмотрел сначала на порванную рубаху, потом на инквизитора и в следующее мгновение вскрикнул громче прежнего. Том резко, без жалости и тени сомнения, прижал распятие к груди вампира, с самой широкой улыбкой из всех глядя на то, как плоть медленно расступается перед символом веры, плавясь, разрывая мышцы и чуть ли не доходя до кости. — Носи символ веры в груди своей, коли лишен ты благословения божьего, монстр! — Прокричал инквизитор, стараясь перебить своей речью муки боли вампира. — Сегодня на закате тебя казнят на главной площади. Народ должен знать, какая гниль жила среди них. С силой толкнув Эммета в грудь, оставляя в ней резной крест, Томсон быстро развернулся и, чеканя шаг, удалился прочь, провожаемый лишь пронзительным криком обреченного на публичную смерть вампира.***
Ясность сознания вернулась к Эллису только тогда, когда он очнулся на полу темницы в сыром подвале. Алеющая полоска света на стене, что пробивалась через маленькое зарешеченное окошко, ясно давала понять, что близилось время казни. Крест в прожжённой груди лишал движения, и вампир практически не мог дышать, каждый раз тратя большое количество концентрации на размеренный ритм. Неужели его и правда предали? Точно ли он сегодня умрет? Мысли бились в сознании, и к горлу подступало некое подобие паники. Боль не давала нормально думать, и хотелось кричать, лишь бы выпустить весь скопившийся в груди ком. Что Эммет и сделал. Его протяжный вскрик эхом оттолкнулся от стен, теряясь в закоулках темницы. И на удивление, после него вампир смог, наконец, нормально вздохнуть. Нет, боль все еще кружила голову, но теперь он хотя бы осознавал действительность в полной мере. — Пришел в себя наконец? — этот вопрос добрался до сознания Эллиса с небольшим опозданием. В ушах звенело, но даже подобное искажение не скрыло личность говорящего. — Я к тебе обращаюсь, тварь! Громкий удар факелом о прутья решетки обжег уши, а мелкие тлеющие угольки из сердцевины градом посыпались на пол. Аккурат туда, где лежал вампир. Эммет поднял взгляд, медленно поднимаясь от ног, по торсу вверх и наконец глядя в единственный глаз мужчины. — Том, — вампир хрипло протянул имя стоящего по ту сторону решетки и привстал на локтях. Тело все еще плохо слушалось, но Эллис огромным усилием воли буквально заставлял его двигаться. — О, так ты даже знаешь мое имя? — одноглазый гордо выпрямился и почесал нос. — Вот и славно. Видать среди монстров обо мне ходит молва. А как же иначе! Ведь я стольких из них предал огню. Эммет скривился. Он вовсе не хотел тешить самолюбие инквизитора. Конечно, не то, чтобы Томсон и правда не сжег на кострах кучу народа, но только то все были люди. Настоящего монстра напыщенный от гордыни мужчина на казнь вел впервые. — Кто? — Том поперхнулся байкой, что только было хотел рассказать и глянул на вампира у своих ног. Голос, что инквизитор сейчас услышал, едва ли принадлежал человеку: полный боли и ненависти, шипящий, тихий, заставляющий целый табун мурашек пронестись вдоль всего тела. — Кто рассказал обо мне? Эммет по-прежнему говорил пугающе вкрадчиво, от чего создавалось впечатление, что это именно вампир сейчас нависает над Томсоном, а не он над ним. Но едва ли боль позволяла говорить иначе. Не только физическая боль. — Даже… даже если ты сегодня умрешь, — одноглазый нервно сглотнул, после небольшой паузы приходя в себя. — Я не могу назвать имя. Но, именно потому, что тебя сегодня не станет, скажу одно: тебе не следовало распускать клыки в том переулке. Глаза Эммета стали стремительно расширяться, в то время как зрачки наоборот сужались. До утопающего в боли сознания медленно начало доходить. Парень с запахом солнца. Он его предал. Предал! Тут же в голове у вампира пронеслось греющее душу доселе воспоминание, тот момент, когда Малыш сказал ему, что он вовсе не монстр. Вот значит как? Это тоже было ложью? Вся жизнь врача ради выживания была притворством, но вампир все же хотел надеяться, что хоть запах солнца был правдой. Это внезапное открытие окончательно выбило Эллиса из реальности, в которую он смог вернуться только тогда, когда его запястья уже крепко связали за прочным осиновым бревном на костре. Как покинул камеру и дошел до главной площади, вампир не помнил. Но солнце к этому моменту уже было далеко за горизонтом. Скорее всего инквизиторы специально рассчитали так, чтобы устроить на главной площади настоящее представление. Собравшаяся там толпа ждала крови. Повсюду светили факелы и слышался гулкий шепот, сливающийся в единый поток, подобно реке. Люди, каждый на этой площади, узнавали в Эммете лекаря, что спас очень многие жизни, находившиеся здесь. И от этого обсуждение велось еще активнее. Народ не мог поверить, что все это время жил рядом с монстром. Шум главной площади все не смолкал и даже во время объявления приговора находились те, что перебивали самодовольную речь инквизитора, который рассказывал о своем подвиге. — Сегодня же этот монстр будет предан пламени! — наконец Том закончил и гордо поднял факел над своей головой, знаменуя тот факт, что честь избавить город от вампира выпала ему. Эммет же беспомощно смотрел на людей и никак не мог понять, почему должен сейчас умереть. Многое, в чем обвинял его Томсон, было ложью. Горожан он не убивал, а наоборот спасал. Кровью их насильно не питался. Да и если бы не предательство, он не был бы вообще раскрыт. Но все, что Эллис мог сейчас слышать в толпе это шипение ядовитых змей. «Так он монстр! Сжечь!» «Пусть чудовище умрет! Не могу поверить, что он спас меня когда-то… Наверное, про запас оставил» «Это из-за него в городе гуляет хворь! Проклятый вампир! Убить!» От этих слов становилось больнее, чем от святого креста в груди. Эммет опустил голову и крепко зажмурился. И вот этих людей он хотел спасти? Вот эти люди благодарили его в каждое посещение и желали долгих лет жизни? Все эти люди достойны жизни, а он нет? Только потому, что другой. Вампир, даже не по собственной воле. Тяжелые шаги и треск пламени все приближался и лекарь едва нашел в себе силы вновь глянуть на толпу прежде, чем боль вновь охватит его. И как раз в это мгновение Эллис встретился взглядом с Бертом, что стоял почти у самого помоста, внимательно наблюдая за лечащим врачом его матери. Точно! Он же обещал мальчику спасти ту женщину. Эммет дернулся, предприняв попытку вырваться, но на полноценное освобождение все еще не хватало сил. Только лишь основное бревно, к которому вампир был привязан, слегка пошатнулось. От этого внезапного рывка инквизиторы сделали боязливый шаг назад, Том замер, останавливаясь, а народ заохал, напряженно смотря на каменный помост. — Берт! — услышав свое имя, мальчишка дернулся, словно от пощечины. — Послушай, пусть я и не смогу сделать этого лично, но я нашел способ помочь твоей матери! Переливание. Если тебе удастся договорится с врачом из соседнего города, то вы сможете еще успеть. Твоя кровь может ее… — Замолчи! — парень выкрикнул это так яростно, что слова застряли у Эммета в горле. — Кровь? Еще кровь?! Тебе мало, сатанинское отродье?! Просто сдохни уже! И после этих слов Берт отвернулся, больше не желая смотреть в глаза пленнику. Эллис мог видеть как сжимаются кулаки мальчишки, мог почти слышать скрип его зубов, но все никак не мог поверить, что не осталось ничего, что он мог бы сделать. Все его предали. Отвернулись. Покинули. Вампир еще раз пробежался взглядом по толпе и усмехнулся. Даже виновник всего этого не явился. Испугался? Оказался слишком гордым, чтобы смотреть на результат своего предательства? А впрочем… Всё это было не важно. Настолько не важно, что даже смешно. Эммет повернул голову ко все еще стоящему на месте инквизитору и уставился на огонь в его руке. Жаркое пламя напоминало вампиру солнце. Такое же яркое, дикое и разрушающее. Всё-таки даже человек с его запахом оказался губителен для подобного лекарю монстра. Томсон же, наконец, поборол замешательство и продолжил свой путь, чтобы зажечь приготовленный костер. Нужно было уже заканчивать это представление. Толпа жаждала увидеть смерть. Еще мгновение — и пламя уже набирало силу у ног Эллиса. Оно громко чавкало, пожирая хворост и дерево, неумолимо подбираясь к заветной плоти, что только предстояло поглотить. Вампир почувствовал жар. Жар одичавшего пламени. Такого буйного и похожего на солнце, что пахло крайне знакомо… Вампир вновь резко вскинул голову и осмотрелся. На самой окраине толпы, всего запыхавшегося и растрепанного, Эммет увидел Малыша, который смотрел точно на костер. Что-то странное плескалось в глазах ученика инквизитора, но на таком большом расстоянии вампир никак не мог распознать, что именно. Неужели у парня проснулся интерес? Пришел посмотреть, как сжигают монстра? Или же просто опоздал на шоу? Не важно. Все это было по-прежнему не важно. И все так же смешно. И Эллис засмеялся. Зловеще, пугающе, отталкивающе. Он смеялся так, как никогда в жизни. Пламя уже пожирало его ноги, а вампир все хохотал, то сгибаясь пополам, то выпрямляясь к самому столбу. И Эммет уже не видел, как Малыш стал пробираться сквозь застывшую в шоке толпу. А если бы и увидел, то точно бы счел, что парень хочет посмотреть поближе. Всё было не важно. Даже боль была не важна. Кожа рвалась, пламя жгло мышцы и кости, а вампир все смеялся. Смеялся даже тогда, когда смеяться невозможно чисто физически. Тогда, когда он уже горел полностью, почти рассыпаясь перед горожанами в пепел. Смех прекратился только тогда, когда огонь, сделав свое дело, унес последнюю крупицу дыхания. И все стихло. На замершей площади никто не смел проронить ни слова. Каждый, снедаемый ужасом и страхом увиденного, стоял, не шевелясь и не дыша. Будто бы огонь украл и их возможность дышать. Единственным звуком, что разом отрезвил всех, был звук выпавшего из груди вампира креста, который ударился об каменный помост и, отскочив, оказался у ног ближайшего к костру человека, чей запах напоминал теплое солнце.***
Темная комната, освещенная лишь слабым пламенем догорающей свечи, вся пропахла украденным ромом и виной. Стакан за стаканом, человек сидевший на полу, поглощал напиток. Его рыжие волосы, казалось, потускнели. И было не до конца ясно, от чего: от приглушённого освещения, или же от тех чувств, что роились в душе парня. Прошел день с той ужасной казни. Как только все стихло, и люди опомнились, наступила настоящая паника. Горожане тут же поспешили скрыться с площади. Кто-то побежал к церкви, иные же попрятались по домам. Тем же инквизиторам, которым хватило храбрости остаться на площади, необходимо было убрать помост и снять обгоревшее до угольков тело. Но… Храбрости в их сердцах оказалось недостаточно даже для того, чтобы подняться по ступеням каменного сооружения. Малыш же ушел еще раньше. Он попросту был не в силах там находиться. Ведь это все была его вина… Ночь парень не спал, мучаясь и вспоминая истерический смех врача. Ученик инквизитора никак не мог поверить, что этот голос принадлежал тому, кто был так добр и мил с ним. С ним… А теперь все исчезло. Эммета больше не было. И поэтому сейчас парень топил свой разум в алкоголе, пытаясь заглушить боль, что рвалась из самого сердца наружу. Она была больше, чем физическая, наполняла его всего изнутри и ела. Малыш ни с кем не мог ей поделиться. Впрочем, и не хотел. Эти мучения только для него, ведь это последнее, что связывало с Эмметом. Сегодняшняя ночь была темна, как никогда. Тени плясали вокруг силуэта на полу, повинуясь танцу пламени умирающей свечи. Все тени, кроме одной. Она стояла непоколебимо в самом дальнем углу и как будто чего-то ждала. Ждала лучшего момента начать свой танец. Наконец огонь потух, и наступила кромешная тьма. Но Малыш не обратил на это никакого внимания, просто сделав следующий глоток. Не было смысла ставить еще одну свечу, ведь прошлая догорела за лекаря Эммета Эллиса. Внезапно пламя вновь вспыхнуло, освещая комнату будто с удвоенной силой. Рыжеволосый удивленно поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться на источнике света в попытке понять причину повторного возгорания. Но вместо этого его внимание привлекло движение сбоку. Тени больше не плясали в ярком огне. Все тени, кроме одной. Из темного угла, сливаясь с мраком и наполняясь запахом рома и боли, вышел стройный силуэт. Он будто плыл, паря над полом, но на самом деле это было просто изящество шагов зверя, что готов был напасть. Эта походка заворожила Малыша, и прежде, чем парень осознал, что видел ее раньше, он уже вскочил на ноги. Стакан выпал из вмиг ослабевших рук, а во рту пересохло от волнения. — Док? — рыжеволосый постарался внимательнее вглядеться в лицо того, кто сейчас стоял в паре шагов перед ним. — Это правда ты?.. Ответа не последовало. Тень по-прежнему стояла, наблюдая. И только лишь глаза… постепенно их свет начал проглядываться сквозь липкую тьму, медленно сменяя цвет с красного на золотой. — Прости, Док… — Малыш приложил ладонь к лицу смахивая набежавшие на глаза слезы. Парень не знал правда ли перед ним Эллис, но в глубине души он был все же благодарен этому видению. Ведь, что бы это ни было, игры разума из-за выпитого спиртного, призрак или же реальный вампир, у него был шанс извиниться. Даже если это последнее, что он сделает. — Я виноват. Я так виноват… Я не смог… Мгновение и закончить предложение не представлялось возможным. Силуэт метнулся вперед, выходя на свет, и Малыш охнул, больно ударяясь спиной о стену комнаты. Абстрактные огоньки глаз больше не были такими размытыми и теперь на ученика инквизитора смотрел разъяренный вампир, что рычал и скалил свои острые зубы. Эммет, а это был именно он, желал убить как никогда. Но пока что ничего не делал, лишь прижимая предателя к стене за грудки. Эллис хотел знать ответ на один единственный вопрос. — Почему? — глухо прорычал вампир. В его голосе было столько злобы и ненависти, что Малыш не сразу расслышал в нем еще и боль. — Почему? Как и при первой их встрече рыжеволосый замер на месте. Он все смотрел и смотрел на темнокожего мужчину перед ним, не говоря ни слова. Парень просто не был в состоянии этого сделать, настолько сильно помутненное алкоголем сознание захлестнули бурлящие эмоции. — Отвечай же! — Эммет с силой тряхнул жертву и его лицо исказилось еще большей злобой. — Ты думал, что я больше не вернусь? Ты надеялся на это?! Так вот, дорогой мой человек, чтобы убить вампира необходимо придать его пламени солнца, а не простому костру! Эллис вновь тряхнул Малыша, нависая над ним и упираясь тому в грудную клетку. Ткань, в сжимающих ее руках, трещала от напора и лишь мгновение отделяло ее от того, чтобы порваться окончательно. — Почему? Скажи же! Я прошел весь этот путь, чтобы услышать твой трусливый ответ! Убил так много, восстанавливая свое истлевшее тело. Выпил так много крови… — Эммет прерывисто вдохнул загустевший от бурлящих эмоций воздух и замер. Он вновь почувствовал опьяняющий аромат солнца. Такой манящий и родной, дурманящий и сладкий. Злость на секунду отступила, но после вспыхнула с новой силой. Вампир до крови закусил губу, забываясь и начиная плакать. Слезы скатывались по его скулам, в то время как он все продолжал кричать. — Так ответь же мне, почему ты меня предал?! Мне казалось, что… что ты единственный, кто понял. Ты сказал, что я не монстр. Я был так счастлив, услышав эти слова…. Но ты все равно рассказал обо мне своему начальству! Каждое слово Эммета отзывалось в сознании Малыша, оказывая отрезвляющий эффект. Что? Он ничего не говорил Томсону. С чего лекарь вообще так решил? И был так свято в этом убежден… Рыжеволосый по глазам видел, что Эллиса не разубедить простыми словами, что прозвучат как оправдания. Поэтому ученик инквизитора просто решил сказать то, что действительно чувствовал. — Ты не… монстр, Док. Я эт, никогда не думал иначе, — парень медленно поднял руку и аккуратно положил ее на щеку шокированного от этого действия вампира. Еще движение — и большой палец уже утирал слезы, что все не переставали бежать. — Не знаю, о чем ты говоришь, но перед тобой я виноват лишь в том, что не смог защитить. Я никогда не любил смотреть на казни. Всегда избегал их. И в тот день… Я бы даже не узнал, если бы случайно не услышал, что на главной площади жгут вампира. Я бежал как мог, но все равно опоздал. Я молил Бога, чтобы это был не ты… но он меня не услышал. Было… просто ужасно. Ты умер у меня на глазах… Я правда решил, что ты умер! На глаза вновь навернулись слезы и, повинуясь порыву, рыжеволосый крепко обнял Эммета. Вампир же задергался, шмыгая носом, и разжал руки. Он никак не ожидал таких теплых и искренних слов. Думать, что это все ложь совершенно не получалось. Эллис видел глаза собеседника, и в их наивном чистом блеске боли и беспокойства вовсе не было злого умысла. Так хотелось вновь довериться этому человеку, поглубже вдохнуть его запах и раствориться в этих крепких объятьях, но… Вампир потянулся и внезапно укусил парня, вонзая свои клыки в его кожу. Малыш слегка поморщился, но не оказал никакого сопротивления. — Я так рад, что ты жив, Док! — сквозь слезы прошептал парень. Они горячими каплями падали на плечо Эллиса, что успел пока сделать лишь один глоток густой крови. И почему-то в это же мгновение зубы разжались сами собой. Доверится… он доверится этому ребенку еще раз. Даже если пожалеет в будущем. Дети никогда не были его слабостью. Но этот парень с запахом солнца, что смотрел на него так преданно и нежно, обнимал так крепко и тепло, умудрился стать особенным в давно охладевшем сердце. — Рад, что это не ты рассказал Тому, — Эммет устало улыбнулся и прошелся языком по кровоточащей ранке, будто извиняясь. — Ты даже представить себе не можешь, что я собирался с тобой сделать, если бы все, о чем я думал, оказалось правдой. Эллис ощутил, как его с головой накрыло чувство облегчения. Вся тяжесть, вся боль в один момент схлынули, сдавшись под ласковым и таким доверчивым взглядом парня. Нет. Тот, кто предал, не мог так смотреть. Не мог так искренне радоваться его возвращению, не опасаясь мести. Решив так, Эммет совсем расслабился, обнимая Малыша в ответ и прижимаясь щекой к его широкой груди. Ему хотелось буквально пропитаться этим солнечным запахом, этим теплом, раствориться, каждой клеточкой почувствовать, что его солнце будет с ним навсегда. Это опьяняло, сильней, чем алкоголь, растворённый в крови Малыша, дурманило, заглушало разум. Сердце рыжеволосого билось так трепетно, так приятно, иногда пропуская удары из-за движений вампира. — А сейчас, что ты сделаешь? — ученик инквизитора опустил голову без малейшего страха смотря на собеседника. Пожалуй, он действительно не понимал, в какой опасности находился минуты назад. Но, впрочем, даже если бы и осознавал, то не переживал бы так сильно, как следовало. Сознание Эллиса захлестнуло предвкушением. Что он собирался сделать… он собирался оставить всё солнце себе. Навсегда. — Закрой глаза, — проговорил вампир, понижая голос до шёпота, обжёгшего светлую кожу парня. Тот беспрекословно подчинился, совершенно доверчиво замерев, ожидая его дальнейших действий. Эммет широко раскрыл рот, обнажив клыки и примериваясь к уже почти затянувшейся ранке на шее, где под кожей так соблазнительно пульсировала кровь. Вампир уже был готов снова впиться в его плоть, но замер, поняв, что не может. Он не может этого сделать, даже не спросив. Так он будет ничем не лучше её. Сдержать себя в руках в этот раз потребовало больших усилий, но Эммет справился. Он сможет насладиться им и по-другому. Вампир облизнулся, ощутив, как предвкушение заполонило разум, смывая собой досаду от незавершённого обращения. Эллис отстранился от шеи парня, лишь затем, чтобы впиться в его в мягкие губы требовательным поцелуем. Малыш, вначале опешил, но вскоре стал отвечать с той же страстью, пускай и немного неловко с непривычки. Ему даже было плевать на то, что острые клыки вампира то и дело царапали губы, добавляя их поцелую металлический привкус. Всё перестало иметь значение. Всё, кроме Эммета. Со временем поцелуй из просто требовательного превратился в хищный. Вкус сладкой крови дурманил вампира, и тот постепенно терял контроль. Руки уже вовсю блуждали по широкой спине ученика инквизитора, очерчивая мощные лопатки и позвоночник. Движения — смелые, собственнические — четко давали понять, что Малыш принадлежал только темнокожему мужчине. И рыжеволосый не спорил, отдавая всего себя. Дыхания то и дело не хватало, и пара делала рваные вздохи, будто откусывая от воздуха кусок и снова возвращаясь к упоительной страсти, что поглотила обоих. Вместе с этим вампир медленно начинал подталкивать парня к кровати за его спиной и вскоре уже сидел на его бедрах сверху. Малыш и глазом моргнуть не успел. Сила и изящность врача никак не сочетались друг с другом, и рыжеволосый постоянно забывал, насколько же мощным может быть темнокожий, руки которого так по-собственнически оглаживали сейчас его грудь и торс. Эммет выгнулся как кошка, начиная ерзать тазом, и наклонился вновь к губам ученика инквизитора. Но в этот раз он тянулся не за поцелуем, замирая в считанных миллиметрах он сладких уст. В глазах вампира все еще плескалась страсть и явное нетерпение, но врач медлил, будто примериваясь и размышляя как лучше будет поступить в данной ситуации. Горячее дыхание опаляло кожу и, спустя минуту, первым этой сладкой пытки не выдержал Бронко. Да, он не мог оторвать взгляда от прекрасного лица Эллиса, его шеи, ключиц, рук… всего того, что можно было разглядеть в полутьме комнаты. Но сейчас Малышу не столь хотелось разглядывать доктора, сколько прикоснуться к нему и ощутить тепло чужого тела как можно ближе. Вообще не то, что бы Эммет был очень теплым, как оказалось, но от этого неожиданного открытия Малышу захотелось защитить и согреть партнера. Большие руки очертили талию лекаря и разместились на упругих ягодицах. Еще движение — и доктор уже был прижат к мягкой кровати. Смена позиции была резкой и внезапной, так что по итогу Эллис начал что-то недовольно бурчать себе под нос. Пусть он и занимал нижнюю позицию в сексе, но быть снизу во всех смыслах в его планы не входило. Малыш же сейчас был другого мнения. Нежно коснувшись руками щеки партнера, юноша провел большим пальцем по темной коже медленно подбираясь к губам. Ворчание Эммета прервалось и их взгляды встретились… — Эммет, — тихо прошептал Бронко, а по спине врача тут же пробежала толпа мурашек, вызывающих почти физическое удовольствие и дрожь во всем теле. Еще никто раньше не произносил его имя настолько сладко и томно, с таким наслаждением и нежностью… Будто это и не имя вовсе было, а три заветных слова, что мечтает услышать любая юная девушка. И вновь поцелуй. Чувственный, до дрожи приятный и томный. Сейчас им обоим не нужны были препятствия между ними, лишь близость разгоряченных тел. Так что Эммет поспешно рванул рубашку Малыша в разные стороны, с треском разрывая особо не сопротивляющуюся ткань. Такая грубость сейчас вполне оправдывалась нетерпением, которое так же разделял и рыжеволосый. Следующим движением и рубашка Эллиса была стянула с тела хозяина. Правда Бронко все равно умудрялся в каждое свое движение вкладывать немалую толику заботы и нежности о партнере. Так что в голове вампира только то и дело всплывала мысль: «И откуда у него эта опытность?». И ответом на этот простой вопрос было старание. Малыш склонился, припадая к груди вампира и целуя его, открывшуюся взору, грудь. Руки, сперва блуждающие по торсу, теперь стягивали и штаны. На долгие прелюдии уже не хватало терпения. Ни у одного из партнеров. Пусть Эммет и был старше Бронко на много десятков лет, но все же поразительно не мог сдерживать свое желание, активно помогая парню раздевать себя. И вот, вампир уже полностью нагой лежал под учеником инквизитора и лишь тяжело дышал, слегка выгибая спину. Малыш смог лишь только восхищенно выдохнуть, настолько его заворожило данное зрелище. И пусть в комнате и было темно для человеческого глаза, но вампир все прекрасно видел, упиваясь реакцией парня с запахом солнца. Помедлив еще немного рыжеволосый скользнул по животу лекаря ниже и смело дотронулся до члена того, тут же обхватывая его рукой, а губами ловя томный вздох наслаждения, что сорвался с уст Эллиса. Вампир был уже полностью готов, о чем твердо давало понять его возбуждение. Движения рукой были нежными и сперва робкими, но далее все больше набирали уверенный ритм. — Ещё, — Эммет изнывал и по-кошачьи выгибался. Он уже хотел большего. Хотел сильнее и быстрее. Происходящее сейчас казалось вампиру настоящей пыткой, а ведь это он должен был быть тем, кто пытает неопытного юнца, заставляя последнего молить о пощаде. Впрочем… мысли терялись в вихре чувств и ощущений. — Ещё! Лекарь не просил, он требовал. И Малыш прекрасно улавливал эти нотки в голосе партнера. Так что сейчас, постепенно наращивая темп рукой, Бронко рвано дышал, слушая какие сладкие стоны продолжал издавать Эллис. Его, слегка припухшие от страстных поцелуев, губы по-прежнему настойчиво манили, и Малыш чуть приподнялся, снова меняя позу и на этот раз вкладывая в свою руку уже два члена. От нового ощущения вампир охнул, открывая глаза и мгновенно устремляя взгляд вниз. Мужчина внезапно осознал размер своего партнера и от этого сладко скрутило живот в предвкушении. Нет, Эммет не боялся, он уже всем своим естеством желал слиться с парнем с запахом солнца, но все же не удивиться вампир также не мог. Впрочем, буквально все сейчас было не важно. Только удовольствие и утробные низкие стоны Малыша — вот чем хотелось наслаждаться весь остаток ночи. Удовольствие все нарастало и стремительно приближалось к самому пику. Вампир цеплялся за партнера как за спасательный круг, прижимаясь к нему всем телом. Даже воздуху не было позволено находиться ближе к ученику инквизитора, чем сам Эммет. Сознание все так же плыло. Темнокожий врач, наконец окунувшийся в жар страсти и любви, просто терял голову. И, в момент, когда Бронко в очередной раз прошелся в широком жесте от основания ствола до самой головки, вампир бурно кончил, с хриплым стоном захлебываясь в оргазме. Эммет прижался еще ближе, хотя казалось, что больше просто было некуда, и куснул Малыша за плечо. Горячая кровь парня наполнила рот и вампир еще больше потерялся в своих ощущениях, делая несколько жадных глотков, а потом просто замирая в блаженстве. Как же давно он не испытывал подобного наслаждения. Такого дурманящего, волшебного чувства… Вдруг по телу Эллиса пробежали мурашки от внезапно лениво посетившей его мысли. Врач медленно отстранился, глядя на замершего Малыша. Последний смотрел на партнера затуманенным взглядом, тяжело дыша, и Эммет обязательно залюбовался бы, если бы не желание проверить догадку. Лекарь вновь скользнул взглядом меж разгоряченных тел и… Лицо мужчины тут же окрасил яркий румянец, а глаза в панике сверкнули в полумраке. Малыш, заметив это, немного растерянно посмотрел на врача в ответ, не понимая такой реакции. — Я не… Нет, — Эммет как-то бессвязно начал шептать оправдания, пряча взгляд от пронзительно-зеленых глаз Бронко. — Не мог быстрее, чем… Это все… Нет. Эллис никак не мог поверить, что кончил первым, как самый, что ни на есть мальчишка. Смущение заполняло сознание, не делая ситуацию лучше. Малыш же продолжал не понимать, что он сделал неправильно, и аккуратно поднял руку, которой все это время упирался в кровать, положив лекарю на щеку. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил парень с запахом солнца, продолжая виновато смотреть на вампира. И этот жест буквально отрезвил Эммета. Он видел, что юноша все еще был возбужден, но все же на первое место поставил заботу о партнере и теперь искренне переживал. Эти эмоции целиком и полностью отражались в глазах ученика инквизитора. Не говоря ни слова, Эммет сделал вдох и приподнялся, в следующее мгновение вновь оказываясь сверху. Только на этот раз ситуация была намного пикантнее, так как на них больше не было одежды, а сам вампир сидел аккурат на бедрах парня. Кроме того явное возбуждение оказалось приятно зажато между ягодицами темнокожего, которыми лекарь то и дело елозил вверх-вниз по стволу. Малыш же громко охнул, а потом попытался приподняться, но Эллис уперся тому руками в грудь, не давая двигаться. Пусть рыжеволосый все еще не понимал, что такого сделал, но постепенно сердце начало успокаиваться, ибо если бы вампиру было неприятно, он бы не стал продолжать. — Я покажу тебе, — мужчина склонился над партнером, переходя на шепот, и коротко слизнул едва запекшуюся кровь от укуса. По телу вновь пробежала толпа мурашек, но на этот раз лекарь сдержал вздох наслаждения, чтобы не разрушать образ, что теперь выстраивал перед Малышом. Он хотел смягчить свой позор и взять ситуацию в собственные руки. — Покажу настоящее удовольствие. После этих слов вампир убрал одну руку, перехватывая кисть зеленоглазого и притягивая к себе. Бронко смотрел на партнера не отрываясь и буквально не моргая. Его силуэт в свете одной единственной свечи, до сих пор догорающей где-то сзади, так утонченно и крайне изящно возвышался сейчас над парнем, что невольно хотелось облизнуться. Возбуждение уже болезненно ныло внизу, но темнокожий все продолжал дразнить. Малыш наблюдал за тем, как врач поднес его пальцы к своим губам и, проведя по ним языком, принялся облизывать, вбирая их постепенно в рот. Наблюдал, как Эллис улыбался и довольно чуть прикрывал глаза, как бы невзначай иногда двигая бедрами. При каждом таком движении Бронко готов был просто набросится на вампира в попытке получить желаемую разрядку, но рука партнера по-прежнему удерживала его. Единственный жест, который Эммет разрешил парню с запахом солнца, это рассеянные блуждания второй рукой по своему телу. И Малыш воспользовался этой возможностью сполна. Сначала рыжеволосый аккуратно провел подушечками пальцев по бедру партнера, с каждой секундой заходя все дальше и теперь уже проводя по талии всей рукой. Юноша очертил изгибы, заведя руку чуть назад и сжав ягодицу. Пусть Эллис и не издавал звуков, но Бронко прекрасно чувствовал, как едва уловимо вздрагивает столь желанное тело. И не до конца уже было понятно кто с кем играет. Видимо, осознавший это вампир, выпустил пальцы Малыша изо рта, оставляя тонкую ниточку слюны, и вновь склонился. Но на этот раз приподнимая бедра для большего удобства. — Ты же знаешь, что делать? — горячий шепот обжигал кожу и мурашки вновь табунами начинали бегать по телу. Именно в этот момент Малышу показалось, что он вполне мог бы кончить только от этого томного, мурчащего голоса. Парень умом не понимал, чего конкретно хочет от него Эллис, но на подсознательном уровне тело двигалось уже само. Рука, удерживающая Малыша от лишних движений, ослабила хват, но положения не поменяла, лишь начиная легко скользить, поддразнивая. Юноша больше не мог ждать. Заведя обе руки за спину вампиру, рыжеволосый скользнул прямиком к заветному месту, быстро решаясь на самый сложный шаг. Он понимал, что слюна не самая качественная смазка, но другой не было. Или… Очертив края входа Малыш помедлил и скользнул рукой обратно. Эммет недоумевающе поднял взгляд на парня, желая получить ответ, но тот не собирался ничего пояснять. Ведь тратить сейчас время на слова было крайне расточительно. Так что быстро собрав пальцами с живота остатки спермы партнёра, Бронко вернулся к прошлому занятию. Первый палец входил туго и сорвал с губ Эллиса тихий, глухой стон дискомфорта. Смазки по-прежнему было мало, так что рыжеволосый попытался компенсировать неприятные ощущения от растягивания отвлекающими ласками. Поцелуи возобновились. На этот раз они были рассеянными, но не менее страстными. В полной мере наполненными любовью и жаром, что охватывал все тело. Постепенно Эммет расслаблялся, и Малыш смог добавить поочерёдно еще два пальца. Он ловил ртом томные вздохи, ощущал, как вампир ерзал в нетерпении, видел, как часто вздымалась его грудь. Но темнокожий, как бы ему поскорее не хотелось перейти к самому приятному, не торопил Бронко, давая тому времени столько, сколько он сам мог потратить на подготовку. А ведь терпение парня с запахом солнца было уже на пределе. — Док, прости… — наконец относительную тишину комнаты нарушил хриплый голос ученика инквизитора. Ему не нужно было пояснять, чтобы вампир понял. Все еще ведомый своим желанием иметь контроль над ситуацией, Эммет приподнялся и выпрямился. Сегодня он должен был быть ведущим. Аккуратно приставив член Малыша к своему входу, Эллис начал опускаться вниз. Пусть Бронко и достаточно хорошо постарался, но проникновение все равно шло не просто. По большей части был виноват большой размер партнера, но и долгое воздержание вампира так же сказывалось. От чувства заполненности дыхание сбивалось и с каждой секундой становилось все жарче. Боль почти не чувствовалась, так что вампир мог позволить себе опускаться размеренно, постепенно принимая в себя все больше. Парень с запахом солнца же затих под темнокожим мужчиной, лишь сдавленно выдыхая и сжимая руками тонкие запястья, что сейчас служили Эммету опорой. Дрожь обоих тел сливалась с возбужденным дыханием, отзывалась в разуме каждого. Наконец, когда Эллис опустился полностью, на мгновение в помещении повисла тишина. Малыш переложил ладони на бедра лекаря и, как оказалось, не зря. Тот тут же начал двигаться, да так, будто и не было всех этих мучительно-долгих пауз и прелюдий. С губ вампира сорвался первый громкий стон. Рыжеволосый же, окончательно забывшись в бурной волне удовольствия, что разом нахлынула на него, глухо рычал и старался подмахивать бедрами в такт, делая толчки еще глубже и чувственнее. И при каждом таком движении Эллис вскрикивал, запрокидывая голову назад, жадно кусая губы и лишь с новой силой опускаясь вниз. Благо, что вампир сейчас сидел верхом, ибо ноги его фактически не держали. Сил хватало лишь на то, чтобы привстать и вновь опуститься. И в таком темпе он опять стремительно подходил к своему пику. У ученика инквизитора терпение тоже подходило к концу, и с каждым толчком движения становились все более грубыми, а пальцы буквально впечатывались в кожу. На утро лекаря будут ждать многочисленные следы страсти по всему телу, но это сейчас не волновало. Только страсть и туманящая разум близость была важна. Но как бы им сейчас ни было приятно, это не могло продолжаться вечно. Малыш чувствовал, что уже как никогда близок к разрядке, так что перевёл одну из своих рук на член врача и начал сразу же двигать ей в такт толчкам. На секунду у Эммета буквально посыпались искры из глаз, а с губ сорвался почти что вскрик. Вампир задыхался в этих потрясающих чувствах и стонал так сладко, как только мог, вызывая у Бронко мурашки по всему телу. Наконец, терпению обоих настал конец. В порыве дикой страсти, Малыш сделал еще несколько глубоких толчков и кончил, тесно прижимаясь к темнокожему мужчине бедрами. В момент пика юноши вампир сладко вскрикнул и сжался, тоже изливаясь в руку партнера. Вмиг ослабевшее тело перестало слушаться, и поддерживать ровное положение попросту больше не было ни сил, ни желания. Эллис рухнул на грудь Бронко, тяжело дыша открытым ртом, и невольно вслушивался в быстро отбивающее свой ритм сердцебиение. Рыжеволосый тоже позволил себе расслабиться, пытаясь отдышаться, и прижал к себе вампира за талию, сцепив пальцы в замок. Какое-то время они просто молча лежали, наслаждаясь отголосками наслаждения, до сих пор бегающего по телу. Слова были не нужны, и только тепло чужого тела говорило намного больше за них двоих. Дыхание так же постепенно приходило в норму, и сейчас на партнеров накатывала ленивая усталость, клонившая в сон. — Хех, эй, Малыш, — наконец, молчание нарушил слегка охрипший голос Эммета. Мужчина еще тихо посмеивался, не поднимая головы и терпеливо дожидаясь реакции на свое обращение. Бронко же просто чуть приподнялся и глянул на врача. — Второй раунд за мной. В глазах ученика инквизитора читалось легкое удивление, но вампир этого не видел, так как по-прежнему прижимался щекой к его широкой груди. Хотя, впрочем, удивление вскоре сменилось нежностью во взгляде, так как пусть Бронко и не понял, о чем говорил врач, но если Эммет остался доволен, то ничего другое не было важно. Руки рыжеволосого плотнее сжались на талии, и тишина ненадолго вновь воцарилась в комнате. — Малыш? — на этот раз голос вампира звучал тверже и сосредоточеннее. — Я знаю, что сейчас немного не то время для таких вопросов, но мне важно знать. Эммет сделал небольшую паузу, приподнимаясь на локтях, а после скатываясь под бок к парню. Отливающие золотом глаза пристально смотрели сейчас прямо в ярко-зеленые. — Кто сообщил обо мне? — услышав вопрос, юноша слегка нахмурился и отвел взгляд. Сейчас действительно было не время. Малыш непроизвольно ревниво прижал Эллиса к себе, тоже поворачиваясь и утыкаясь тому прямо в растрепавшуюся макушку. — Док, если я скажу, ты уйдешь? — теперь настала пора Эммета удивляться. Крепко обняв Бронко в ответ, тем самым вызвав неожиданное «ой», вампир смягчился. — Не сейчас, и ненадолго. Теперь ты от меня никуда не денешься, — лекарь легко поцеловал парня с запахом солнца в грудь и потерся об нее же носом. — Так ты скажешь? Почему-то после слов Эллиса вся тревога моментально пропала, и ученик инквизитора выдохнул, затем вновь набирая в легкие побольше воздуха. Причин молчать о таком не было, пусть все еще и было слегка больно вспоминать тот момент. — Я не видел лица, но знаю имя. Это был…***
Комнату заполнял тусклый свет редких свечей и тихий, еле сдерживаемый плач парня. На кровати перед ним лежало без пяти минут бездыханное тело его матери. От стен ещё эхом отражалась последняя просьба не плакать по ней, но мальчик все никак не мог справится с собой. Несмотря на то, что он морально готовил себя к потере последнего родственника, сейчас его горю не было предела. Слезы текли по щекам, падая на простынь, которую он нещадно комкал в кулаках. Скорбь лилась из него, заполняя воздух и делая его густым. Дышать становилось тяжело. — Берт, — вдруг в помещении раздался слабый голос женщины. Родной голос, прямо над ухом, пробирающий до костей. Юноша вскинул голову, мгновенно приближаясь к лицу матери и радостно всматриваясь в застывшие черты. Правда улыбка спала сразу же, как только парень понял, что женщина все так же была мертва. — Берт. Голос прозвучал еще раз и стал строже, будто бы упрекая мальчика в чем-то. Парень мгновенно отшатнулся, заваливаясь назад, поддерживая себя одними локтями. От горя и секундной радости не осталось и следа, их целиком и полностью заменил страх. — Что это, черт возьми?! — Берт закричал, начиная вертеть головой по сторонам в надежде, что ситуация прояснится. — Тут кто-то есть?! Минутная тишина и тень, что падала на стену со стороны кровати, двинулась с места. Будто змея скользнула по гладкой поверхности, обогнула тело и спустилась на пол, в следующую секунду формируя силуэт человека. — Подумать только, чуть что — сразу черт. Очень странно слышать такое от паренька, что ненавидит монстров настолько, что готов позволить собственной матери умереть, — Эммет бросил презрительный взгляд своих отливающих медом глаз на Берта на полу и следом повернулся к женщине, слегка склоняясь над ней. — Прошу прощения, что не успел спасти вас, миссис Браун. Вы были хорошим человеком. Вампир горько вздохнул и провел пальцами по щеке женщины, будто бы смахивая с ее лица румянец. В это мгновение Берт, отошедший от первого шока, резко подскочил, рывком отстраняя руку Эллиса от тела матери, и дернул того на себя. — Не смей ее трогать, урод! — теперь парня переполняла злоба. Она бурлила в его душе, четко отображаясь в глазах. Эммет же среагировал столь же быстро, перехватывая руку паренька и сжимая ту почти до хруста тонкими пальцами. — Это ты не смей ко мне прикасаться, мальчишка, — его голос был спокойным, шипящим, отчего казался еще более угрожающим и пробирал до мурашек. — У тебя нет права трогать даже свою мать. Ты предал ее ровно также как и меня! — Я не… — попытался было возразить Берт, но вампир резко дернул парня вверх, хватая за подбородок. Эллис чуть приподнял лицо человека и глянул прямо тому в глаза. Все слова возмущения липким страхом тут же застряли у мальчишки в горле. — То есть, не ты раскрыл инквизиции мою личность? Не ты заткнул меня тогда на площади, когда я говорил тебе как спасти мать? Не ты просто сидел и смотрел как она умирает? Не ты не дал помочь? — в глазах вампира играли огоньки горящих свеч и, казалось, воздух вокруг накалялся до предела. Повисла гнетущая тишина. — Но ты монстр! — наконец Берт справился со ступором, что охватил все его тело от одного только взгляда вампира. — Кто еще из нас двоих, Берт… — Эммет с сожалением и черствой холодностью окинул взглядом паренька, над которым возвышался, и замер. Разговаривать с этим ребенком было больше не за чем. Если в случае Малыша вампир отчаянно хотел знать почему тот предал его, то от Берта все ответы он уже получил. И теперь подходило время для расплаты. Чуть приподняв голову и с нескрываемым презрением глядя на то, как мальчишка сейчас даже и не думал осмысливать сказанные вампиром слова, темнокожий резко сжал горло Берта рукой, что мгновение назад держала его за запястье и произнес. — Я понял тебя, мальчишка, — пальцы на горле сжались еще сильнее. Так, что ни единый звук не мог просочиться сквозь них. — Но, как бы мне не хотелось отплатить тебе тем же, на что ты обрёк меня, я этого не сделаю. Из уважения к покойной миссис Браун. Ты будешь жить. Жить и помнить, что именно твой поганый язык привел тебя к этому. Эммет убрал руку с подбородка хватающего его за все, что только можно, Берта и, надавив на скулы, заставил мальчишку открыть свой рот. Движения врача были быстрыми и безжалостными, мужчина четко знал, что хочет сделать. И, благодаря нечеловеческой силе вампира, ему вполне это удавалось. Одно движение — и Эллис отсек язык Берта почти у самого основания. Кровь тут же хлынула, устремляясь вниз, лишая последней возможности вздохнуть. Кричать, естественно, мальчишка был не в состоянии. Боль в одно мгновение утопила все его тело в агонии, и тот задергался с новой силой, стараясь избавится от мертвой хватки. Из глаз вновь брызнули слезы, а комнату наполнили сдавленные всхлипы. — Ну, тише-тише, — Эммет провел тыльной стороной ладони по щеке парня и хищно улыбнулся, демонстрируя Берту свои белеющие в сумраке клыки. — Пожалуй, тебе можно сказать спасибо только за одну вещь. В пылу безумия и голодного огня я научился новому фокусу… Вампир вновь засунул пальцы в рот парню, и внутри вдруг стало обжигающе жарко. Раскаленное пламя прижигало свежую рану, заставляя кровь останавливаться и вскипать. Боль же с новой силой прожгла сознание. Когда же кровотечение было полностью остановлено, Эммет достал окровавленные пальцы и разжал руку на горле Берта. Последний же мгновенно рухнул на пол и стал кашлять, перемежая спазмы с криком боли. — Как я и сказал — ты не умрешь. Но и о том, что случилось, не расскажешь… — последняя фраза уже растворялась в воздухе вместе с темнокожим мужчиной. Вампир осуществил свою месть, а теперь его ждали более важные дела.