no matter what.

      Ёжик стоял на краю реки, глядя в чёрную воду. Она казалась безмерно глубокой, дна не было видно, как не вглядывайся. Было страшно.       Страшно, что ёжик мог утонуть, едва вступив в воду, что больше не увидит зайца. А тот ждал его на другом берегу реки. Такой широкой, длинной и глубокой, что они не видели друг друга. Откуда же он знал, что заяц ждёт его там? Просто знал. Чувствовал. Заяц не мог не ждать.       Сумерки сгущались еще больше, темнота обволакивала. Ёжик оторвал взгляд от реки и устремил его на противоположный берег. По прежнему ничего не видно, но тот представил своего зайчика, мёрзнущего в ночи. Он боялся темноты еще больше, чем ёж.       «Я должен плыть. Он не сможет без меня. Да и я без него никак.» С этой мыслью и жутким страхом ёж сделал шаг вперед, а потом ещё один. Вода поглотила его: холодная и загадочная, но он не переставал двигаться дальше. В голове лишь была мысль о том, что его ждут.       Казалось, что прошла вечность, прежде чем ёж доплыл до берега. Он жутко замёрз, поэтому сразу свернулся клубочком, в попытке согреться. Несколько минут ничего не происходило, было слышно лишь его дыхание.       Вдруг ёжик почувствовал прикосновение к его иголкам. Осторожное, лёгкое.       «Это я.» Всего два слова, таким родным голосом, его он узнает из миллиона. Ёжик осторожно развернулся и встретился взглядом с родными глазами. Его зайчонок был всё таким же белым и пушистым, и наверняка мягким. Не то, что ёж — колючий и неповоротливый. Как его вообще можно любить?       «Я так скучал. И боялся, что ты не доберешься. Я волновался», — зайчик потянулся к своему другу, но тот отпрянул. Заяц удивлённо посмотрел на ёжика.       «Я же колючий, больно будет» — тихо сказал ёж.       Взгляд зайчонка смягчился. Он снова подался вперед и обнял ежа.       «Я всё равно люблю тебя, и мне это не помешает.» Ёжик обнял его в ответ и закрыл глаза, облегчённо выдохнув. Его любят даже таким, а значит он счастлив.