Репетитор

Юнги, кажется, ненавидит химию. Что может быть хуже этого? Очевидно, что репетитор по химии. Каждый день Мин спрашивает самого себя «за что?», и никогда не получает ответа на свой вопрос, который растворяется в глубине пространства подсознания подростка. Просто так получилось; просто родители хотят нормального будущего для своего ребенка; просто Юнги должен смириться. - Просто ты обалдуй, - однажды говорит ему косвенная причина его каждодневных страданий. - Родители хотят для тебя как лучше, а ты только и делаешь, что штаны просиживаешь, да в драки ввязываешься. Юнги лишь фыркает и отворачивается, прожигая тупым взглядом стенку. Правда колет глаза, сказать нечего. Он действительно не беспокоится об успеваемости в школе, а не пойти с Намджуном на очередную стрелку он просто не может. С Намджуном день как-то скрашивается, не так скучно жить становится. Намджун - некий адреналин в крови его серой повседневности. Отсидеть полрасписания в нудной школе, а потом побежать навстречу лучшему другу, чтобы попиздиться с кем-то из параллельных классов. Юнги считает, что именно так и должно быть. Ему не понять переживаний взрослых за его будущее. - Мама про драки не знает, - бубнит Мин себе под нос, теребя край тетради в клетку. - И хорошо, что не знает, - отвечает репетитор и зачем-то выдыхает облегчённо. - До сих пор не понимаю, как ты скрываешь от нее свои синяки. Твоя мать придирчива к внешности. - Вы знаете об этом? - Юнги поглядывает на старшего из-за плеча осторожно, пытаясь скрыть любопытство, но в глазах мелькают искры. - Конечно! - громко ответил тот, и голос его стал выше обычного. - Я никогда не сомневался в своей привлекательности до того, как поговорил с твоей матерью! Юнги сдержал смешок, а Сокджин... А что Сокджин? Он всего лишь работает, пока не закончит последний курс. Он всего лишь хочет спокойно работать и получать приличный доход, а получил, кажется, нервный срыв. Юнги иногда его жалко. Например, в такие моменты, как сейчас, когда они просто разговаривают. Наверное, это отличительная черта этого репетитора - умение располагать к себе случайными разговорами. - В общем, возвращаемся к теме, - он поправил очки двумя пальцами и положил перед закатывающим глаза Мином учебник. - Итак, для решения задачи... Но в другие моменты он все же ненавидел и Сокджина, и химию, и себя, и родителей, и время. Время в особенности, потому что оно шло слишком медленно, когда не нужно. Например, сейчас. Однако рано или поздно мучения прекращаются - пора прощаться с репетитором Сокджином. Он надевает свое пальто, зашнуровывает ботинки поразительно быстро и выходит из квартиры, мягко улыбнувшись на прощание и тихо бросив: - До завтра, Юнгичи, - машет рукой и уходит. А Юнги кривит лицо, потому что ненавидит это обращение. Парень идет в свою комнату и падает на кровать с тяжёлым вздохом. Он лежит так еще полчаса и ни о чем не думает, пытаясь уснуть, но в голове внезапно всплывает разговор с Сокджином. Он знает, что Юнги часто возвращается домой с новыми синяками. Однажды он даже увидел его кровоточащую губу и спохватился обрабатывать ранку. Вопреки протестам подростка, репетитор все же сделал это. Юнги думает об этом теперь, сопоставляя с сегодняшним разговором, и в глубине души благодарит его за молчание. Но это для Мина как-то странно: он ведь мог рассказать его матери, так? Наверное, он не посчитал это выгодным для себя; он не видит в этом смысла; он - не его сверстники, которые забавляются, наблюдая за страданиями других. Зачем ему тогда так беспокоиться о его синяках? Возможно, чувствует свою ответственность за мелкого. Это раздражает Юнги, и все же он его благодарит. Далеко в душе, в той самой глубине пространства его подсознания, где крутится множество вопросов без ответов, он благодарит Сокджина. Медленно, не прерывая поток надоедливых мыслей, Юнги проваливается в очередной беспокойный сон.

***

Первые занятия были не такими спокойными, как сейчас. Все было намного хуже. Юнги практически бился в истерике, когда узнал о репетиторе. Он ныл и ругался, говорил, что ни за что не станет слушать этого уебка человека, что родители зря тратят на это деньги и время, ведь ему это абсолютно не нужно. После того, как Сокджин все же появился на пороге его комнаты, Мин не разговаривал ни с ним, ни с родителями целую неделю. Каждое занятие он просто смотрел в угол комнаты, насупившись и фыркая на любую реплику, обращенную к нему. А Сокджин продолжал что-то объяснять, надеясь, что подросток хоть что-то услышит. Он бесчисленное количество раз тяжело вздыхал во время занятия, небрежно собирал в сумку свои вещи и устало плелся к выходу, опустив плечи. Юнги этого не видел. Юнги видел только свою обиду на родителей и раздражённость из-за Сокджина. Но Ким просто продолжал выполнять свою работу, как мог. На одном из занятий Сокджин начал злиться, с некой опаской заметил Юнги. Это нехорошо. - Юнги, - сдержанно проговорил репетитор, но в его голосе можно было различить накопившуюся злость и усталость. В ответ упрямое молчание. - Ты меня вообще слушаешь? - спросил Ким с раздраженным вздохом в конце. Конечно, Юнги слушал. Но признаваться в этом не собирался, его гордость была бы задета, а его принципы рухнули бы в ту же секунду. - Мне все равно, - подросток словно плюнул словами, даже не посмотрев в сторону старшего. - Я не собираюсь это учить. Сокджин ничего не ответил. Он закончил объяснение темы, собрал вещи и ушел, не проронив ни слова. На следующий день, после занятий, Юнги не успел добежать до места встречи с Намджуном. Его остановил отец, который поджидал Юнги у школьных ворот. Парень не понял, что у него начались реальные проблемы, даже когда отец сказал ему, что тот теперь под домашним арестом. Этот факт обрушился на него настолько неожиданно, что на следующее утро он все еще не осознавал своего отвратительного положения. Именно тогда немой вопрос «за что?» повис над его маленькой головой и не покидал теперь Мина изо дня в день. Этот период его жизни был самым серым и скучным из всех, что он успел пережить за свои пятнадцать лет. Задания на дом - самые отстойные задания из всех заданий, успел усвоить Юнги. А Сокджин все еще приходил к нему каждый день. Только Юнги перестал молчать. - Я так понимаю, в школе у тебя оценки не самые хорошие, да? - спросил Сокджин, листая книгу и что-то записывая. - Не ваше дело, - огрызнулся Юнги. Сокджин старался не обращать на это внимания. Он объяснил план урока, рассказал тему, показал новые задания. Следил, чтобы Юнги не списывал и объяснял его ошибки. Мин буквально чувствовал боль, когда смотрел на все эти непонятные формулы и таблицы, ему выть хотелось, пока он решал очередной тест. Но он не мог сбежать из собственного дома. Обидно. Единственное, на что он был способен - грубить репетитору в каждом их диалоге, а на следующий день открыть ему дверь со словами «ну и что вы тут забыли?». Было видно, насколько ошарашен таким заявлением Ким. Тем не менее, он опять брал себя в руки и начинал урок. Джин потерял всякую надежду на нормальное отношение Юнги к учебе, однако постепенно этот ребёнок начинал работать над заданиями и действительно слушать объяснения. Наверное, понял безвыходность своего положения и принял установленные правила. Но нельзя сказать, что Мин стал прилежным учеником, это далеко не так. Он все еще грубит Сокджину, продолжает игнорировать половину заданий, а большую часть выполняет лишь для галочки. Но Джину хватает и его усидчивости, поэтому тогда он сказал госпоже Мин, что ее сын взялся за голову, и что можно выпустить его из под домашнего ареста.

***

Юнги получает свободу. Он безумно рад, поэтому после школы к Намджуну бежит быстрее обычного. Там он рассказывает о своей беде и о том, как он смело решил ее, рискуя своей жизнью. Намджун в ответ только смеётся, а следом говорит, что недавно какая-то шпана обижала девчонку в песочнице. Им нужно разобраться с этим. Они с Намджуном что-то вроде патруля справедливости. Первым это придумал Намджун, когда Юнги на его глазах заступился за Тэхёна. Тэхён - странноватый мальчик младше их на два года, но улыбчивый и весёлый. Юнги слышал, что тот любит баскетбол, поэтому он и играет вечером на школьной площадке с мячом. А какие-то задиристые парни решили, что у него нет права там находиться, поэтому зажали бедного пацана в угол и уже почти набили ему пару синяков, но сзади них внезапно раздался голос Юнги. Он грубо попросил отпустить мелкого. Завязалась драка. Юнги, конечно, победителем себя назвать не мог, но Тэхён хотя бы без шишек остался. Мяч прокололи, у Юнги коленки были разодраны и руки болели, но зато тех задир прогнал. Намджун, видимо, впечатлился историей Юнги и сопоставил ее с сюжетами в комиксах. Вызвался помочь и назвал их патрулем справедливости. Юнги название не понравилось, он скривился как обычно, но защищать слабых согласился. С тех пор и ходят каждый день разбираться с плохими парнями. Никто из взрослых не знает, чем они занимаются после школы. Пока однажды Сокджин не решает прийти пораньше. У Юнги в этот день выдалась особо ожесточённая борьба за справедливость. Он не отделался парой шишек, а пришел с кровоточащей губой, руки и ноги были в царапинах и синяках. На коленках нелепо были наклеены пару маленьких пластырей, которые абсолютно никак не спасали положение. Сокджин в шоке от увиденного, быстро хватает подростка и отводит в ванную, наказывая тщательно смыть всю грязь. Юнги сначала сопротивляется, не хочет, чтобы ему кто-то помогал, он ведь такой самостоятельный - подрался с кучкой парней! Но Джин был особенно убедителен и строг, а Мин обессилен и немного напуган новой стороной характера старшего, потому их дискуссия долго не продлилась. Юнги аккуратно оттирает пятна высохшей крови, что смешалась с пылью и грязью, Сокджин ищет в аптечке перекись водорода, пластыри и ватные диски, а родители на работе и даже не знают о случившемся. Репетитор обрабатывает ранки, клеит большой пластырь на коленку, аккуратно мажет мазью ранку на губе. И все это делает так умело, словно всю жизнь этим занимался, словно оканчивал медицинский, а не институт точных наук. На следующий день он уже готов получить от родителей за драку, Сокджин наверняка сообщил им о «неприемлемом поведении». Однако они ничего не говорят. - Я сказал, что ты поскользнулся на ступеньках, - говорит Джин, отвечая на немой вопрос на лице Мина. С того момента отношение Юнги к нему немного меняется. Он долго не осознает, что это было проявление заботы. Когда понимание приходит, ему становится приятно. Скорее не из-за пластыря на коленке, а из-за того, что Сокджин сохранил его тайну. Это было главным.

***

Прошёл месяц занятий. Юнги, вроде как, слушает Сокджина, но и не слушает. Он постоянно на что-то отвлекается: то муха начнёт летать по комнате, выбрав интересную траекторию полёта, то стрелка на настенных часах кажется изумительно красивой, то Сокджин опять поправит свои очки двумя пальцами и продолжит что-то писать или листать, а он задерживает взгляд на его прекрасных руках. Именно последнее вдруг смущает его. Странно поймать себя на мысли, что тебе пиздец нравятся руки твоего репетитора по химии. Для Юнги это слишком странно, поэтому он отрицает свои первые признаки фетишизма и просто молится, чтобы урок побыстрее закончился. Он закрывает лицо ладонями и тяжело вздыхает, потирая глаза. - Что-то случилось? - тут же отзывается Сокджин. - Вам-то какое дело? - подросток снова огрызается, отводя взгляд, стараясь не смотреть на эти обожемойпочемуонитакиекрасивые руки. - Может, что-то не понял? - мягко спрашивает Джин, пытаясь не накалять обстановку. «Блять, тебя наняли, потому что мне непонятно буквально все, зачем спрашивать?» - Юнги глотает эти слова и указывает пальцем на одно уравнение. - Вот это. Урок идёт дальше, как и бывает каждый раз. Когда подходит время, репетитор смотрит на часы, собирается и уходит, бросив краткое «До завтра».

***

В следующем месяце у Сокджина, кажется, появилось больше свободного времени. Иначе как объяснить то, что он припёрся к Мину пораньше? Был абсолютно обычный день, и ничего не предвещало беды. Юнги был наивен, доверившись редкому теперь солнечному дню, и был ещё наивнее, когда решил, что сегодня хороший день для того, чтобы сесть за пианино. Он посчитал, что инструмент слишком долго пылился в гостиной, пока парень был занят учёбой. Юнги провел ладонью по лакированному тёмному дереву с такой лаской, словно оно было живое и чрезмерно чувствительное. Сев за инструмент, он аккуратно откинул крышку, невесомо провел пальцами по гладким белым клавишам. Этот момент стал для Юнги таким интимным и настолько личным, что он не готов был увидеть рядом кого-то еще. Когда пальцы парня наконец-то начали надавливать по клавишам, комнатная тишина прервалась, и беззвучное пространство вмиг заполнилось яркой мелодией. Она приятным звоном разливалась по помещению и, закрадываясь во внутрь Юнги, ласкала слух и тешила его нежными сплетениями нот и аккордов. Пока лилась музыка, входная дверь тихо отворилась, и на пороге появился Сокджин. Звуки инструмента вмиг обволокли его с ног до головы, он был словно околдован прекрасной мелодией. Максимально тихо, почти на носочках, Джин приближался к источнику звука. Сердце его, кажется, пропустило удар, когда он увидел Юнги, чьи руки порхали над черно-белыми клавишами, а глаза были прикрыты. Старший замер в проходе, не шевелясь и, кажется, не дыша. Сердце трепетно подпрыгивало в такт мелодии, соединяясь в живом ритме звуков. Музыка стихает через несколько мгновений, а Джин все еще не дышит. Руки сами приподнимаются и начинают аплодировать юному пианисту, который в эту же секунду вздрагивает. - Вау, Юнги, это было волшебно, - Сокджин делает ему навстречу шаг. - Это было так красиво... Я не знал, что ты умеешь играть. Юнги тушуется и неимоверно сильно смущается, вжимая голову в плечи, словно он - морская черепашка, которую не волнует репетитор, увидевший и услышавший, кажется, лишнего. Не волнует Сокджин, который снова решил прийти пораньше. - Пианино все это время стояло в моей комнате, - наконец-то ответил Юнги тихо и сдерживая желание закатить глаза. - Конечно, можно предположить, что я играю на нем. - Ох, верно, - Сокджин сложил руки на груди. - Все равно это было неожиданно. Ты так хорошо играешь для своих лет. Юнги смущается. Его давно никто не хвалил, все привыкли слышать его игру, никого она так сильно не впечатляла, потому что от него ждали не тексты песен и нотных тетрадей, а достойного образования. - Вы, наверное, думали, что я только бездельничать умею, - зло бубнит Мин, отворачиваясь, чтобы не смотреть в глаза репетитору. Все еще слишком неловко. - Нет, это не так! - Сокджину тоже становится немного не по себе, щёки приобретают розовый оттенок, и хорошо, что Юнги отвернулся, иначе репетитор тут же сгорел бы от стыда. - Я уверен, что каждый человек в чем-то обязательно должен быть хорош. У каждого есть занятие, которое он любит, понимаешь? А если ты любишь дело, то и выходит оно хорошо. - Интересная философия, - Мин улыбается и поворачивается лицом к старшему, который выглядел слегка нервным.- Я думал, вы только считать и вычислять умеете. Стоило Сокджину увидеть расслабленное выражение лица Юнги, как его напряжение сошло на нет. Он подошёл еще немного ближе, аккуратно положил свою широкую ладонь на крышку пианино. - Сыграешь еще что-нибудь для меня? - улыбаясь, он поворачивается лицом к Мину, и тот не сможет отказать.

***

Сокджин смотрит в окно и слушает музыку. С того момента, как он застал Юнги за игрой, перед каждым занятием Мин ему что-то играет. Обычно недолго, играет что-то знакомое, приятное слуху. Сокджин умудряется приходить пораньше, чтобы очутиться на своеобразном мини-концерте. Парень подпирает рукой подбородок; прикрыв глаза, слушает новую мелодию. Она не похожа на те, что Юнги играл раньше. Чем-то отличается, словно потерявшаяся во льду снежинка. Это не похоже на сонату, романс или отрывок из классического балета. - Что это? - мягким голосом спрашивает Джин, поворачиваясь к подростку. - Я имею в виду, что это за произведение? Не слышал раньше такого. - А нравится? - неуверенно, но с любопытством спрашивает в ответ Юнги. «Угу» - старший мотает головой и слегка улыбается. - Это какой-то современный композитор? - Ким продолжает спрашивать, выдавая любопытство в голосе. - Ну, что-то вроде того. - Юнги неловко трет шею, быстро краснея и отворачиваясь, чтобы кое-кто не увидел его пылающего лица. - Это... моя песня. Глаза у Сокджина округлились и заблестели, словно монетки. - Твоя песня? - он словно не верил словам младшего, поэтому повторил их вслух, а в голове прокрутил еще несколько раз. - Юнги, это потрясающе! Старший не находил слов, чтобы передать все, что он думал и чувствовал. Юнги сочиняет прекрасные песни. А у них есть текст? Или история, название, студийная версия? Как у всех остальных песен? Играет ли Юнги их на публике или оставляет нотные тетради пылиться в ящике письменного стола? Знает ли он, что его песни прекрасные? Сокджин столько всего хотел спросить и сказать, но не смог подобрать слов, поэтому он задерживает дыхание, надеясь, что щеки не покраснели слишком сильно. Он очень удивлён, потрясён до глубины души. Он взволнован. Он взволнован? Не то слово. Сердце замирает, когда Юнги снова касается пальцами клавиш. Такими красивыми, но побитыми руками он дотрагивается до изящного инструмента и, не менее изящно, перебирает аккорды, проигрывая мелодию новой песни. Сердце Джина все еще еле заметно трепещет. Наверное, это неспроста, думает он. Надеюсь, он не узнает, что эта песня для него, думает Юнги.

***

Занятие за занятием Сокджин понимает, что привязался к этому подростку. Понимает, что ему нравится его улыбка с деснами, его смех и чаще усмешки, его побитые руки, которые парят над пианино только для него (ему очень хочется в это верить, поэтому он верит, поддаваясь сладкому искушению). Ему не нравится, когда Юнги задерживается у своего Намджуна. Он пытается скрыть свое раздражение, но, кажется, выходит плохо, так как видит, что Юнги посмеивается над ним. Сокджин злится, когда одноклассники парня нарушают личное пространство Юнги, хватая того под руку или накидываясь на плечи и спину. Боже, и когда же он стал таким собственником? Джину хочется защищать Юнги, смотреть на него всегда. По выходным или во время простуды он скучает по нему. Занятие за занятием Сокджин краем сознания понимает, что влюблённость неизбежна. Но пока что он боится себе признавать, очень боится. Между тем приближался декабрь. На улицах становилось все холоднее и холоднее, колючий ветер не жалел прохожих, что позабыли свои шарфы и зонтики. Мутное небо словно плакало над городом, каждый день становясь ближе и тяжелее. Первый снег упал, когда Юнги стоял перед витриной магазина, поглощенный рассматриванием то безделушек за стеклом, то своего полуотражения на гладкой блестящей поверхности. Он не заметил, как маленькие белые хлопья падают на его макушку. Может, потому что они слишком быстро таяли, а может, потому что мысли Юнги были заняты немного другим. Подросток стоял у магазина очень долго, размышляя над тем, стоит ли ему вообще перешагивать порог этого треклятого здания. Сдвинув брови к переносице, немного нахмурившись, он повернулся спиной к стене и прислонился к ней. Руки спрятал в карманы, потому что стало холодно. И только сейчас он заметил, что идёт снег. - Красиво... - на выдохе тихо-тихо проговорил Мин себе под нос, и его хмурые морщинки на лице тут же разгладились. Прижавшись к холодной стене, он стоял и ждал чего-то, о чем сам никогда не знал. Но вдруг его имя разнеслось по улице эхом. Юнги хорошо знал обладателя этого голоса, но никак не мог найти, откуда же он раздался. Парень судорожным взглядом выискивал в толпе знакомую фигуру, пока чья-то рука не опустилась на его плечо, сильно хлопнув по нему. - Юнги, - Сокджин склонился вниз, одной рукой держа плечо подростка, а другой опираясь о свою коленку. - Юнги, почему ты здесь? Он дышал тяжело, еле-еле сплетая звуки в буквы, буквы в слова, а слова в предложения. Кажется, в какой-то момент от его разгоряченного тела начал подниматься пар. - Вы... Вы бежали? - спросил Юнги, вместо приветствия или чего-то еще, принятого делать при встрече с человеком. Сокджин выпрямился, не убирая руку с чужого плеча. Он улыбнулся так тепло, словно вокруг них не падали холодные хлопья льда и снега, продуваемые ледяным ветром, а не спеша опускались на землю нежные лепестки сакуры, кружащиеся в вихре весеннего ветерка. - Пойдём. Для Юнги этого было достаточно, чтобы все понять. Они направились вниз по улице, и только сейчас Юнги заметил, что Сокджин дрожит из-за колючих снежинок и ледяного ветра, что забираются под открытый воротник плаща. Итак, на следующий день Юнги снова стоит у магазина. Он думает еще немного над тем, нужно ли ему это, но все же дверь открывается, и подросток оказывается в теплом помещении. Его взор падает на витрину с мягкими вязаными свитерами, перчатками, шапками и шарфами. Именно за последним и пришёл Юнги. Он долго стоял над витриной, гордо отказываясь от помощи продавца-консультанта. В итоге он выбирает шарф нежно-розового оттенка, который идеально подошёл бы к прекрасным губам Сокджина. Готовить подарок оказалось более смущающим, чем его покупка. Юнги пришлось отыскать подарочную ленту. Он отыскал. А еще максимально аккуратно завязал бант вокруг мягкой ткани. Было не очень удобно, так как гладкая лента то и дело съезжала с поверхности, но он чудным образом справился. В процессе он успел себя спросить «А нахуя?» порядка двадцати раз, но от ответа ему легче не становилось. Он лишь жалобно стонал, закрывая глаза, когда слышал в голове голос, который повторял «Потому что нравится». Подарок был готов, осталось только дождаться Сокджина и вручить ему этот чертов шарф так, чтобы не вскипеть красной краской. Юнги кажется, что это дурацкое время снова идёт слишком медленно когда не надо. А еще он спрашивает себя, когда же он стал так жадно считать минуты до их встречи, а не до разлуки, как бывало раньше. Он себе не отвечает, потому что боится не считает это столько важным. Мучительные несколько дней до дня рождения Сокджина наконец-то прошли. Наконец настал тот час, когда Юнги сможет избавить себя от смущающего подарка, обвязанного жёлтой лентой и спрятанного в комоде. Занятие проходит как обычно, и Юнги кажется, что только он в курсе, что у старшего вообще-то день рождения. Часы тикают, посмеиваясь над подростком, который все никак не может ухватить за крылья тот момент, в который он должен преподнести подарок. А существует ли вообще в этой реальности такой момент? Юнги расстраивается и опускает голову, разглядывая пальцы. Вдруг, такому не суждено случится? Может ли это стать ошибкой? Примет ли старший подарок? Сокджин замечает, что Юнги смотрит как-то отстраненно, и спрашивает, не болен ли тот. - Ты сегодня рассеянный. - говорит репетитор своим мягким голосом, а затем прикладывает широкую ладонь ко лбу Юнги, и сердце последнего будто падает вниз. - Может, ты простудился? Хотя температуры, вроде, нет... Мин смотрит на старшего с секунду, а затем быстро отмахивается от его руки и убегает. Он достает из комода шарф и прячет за спиной, пока садится на место. - Сонсэнним, - спокойно начинает Юнги, но паника подступает к горлу быстрее, чем он ожидал. - Моя мама сказала, что у вас сегодня день рождения и я должен подарить вам подарок. Юнги почти торжественно вручает ему злополучный шарф и отворачивается, засмущавшись (в который раз). Смущение стискивает горло, а сердце стучит и глухой звук раздаётся эхом по всему телу. - Так что, - он чувствует, как Сокджин перехватывает из его рук подарок, касаясь кончиками пальцев ладони Юнги. - Я приготовил это для вас. Звезды в глазах Ким Сокджина загораются, а сердце бьётся быстро-быстро. Он знает, что это неправильно, но понимает слишком поздно. Его губы накрыли сладкие губы Юнги. Подхваченный неизведанной эмоцией, Сокджин целует Юнги. Это был не настойчивый поцелуй, может, и не поцелуй вовсе. Просто мягкие губы Сокджина накрыли сухие миновы. И это мгновение было столь сладостным забвением для обоих, столь неожиданным потрясением для двух ранимых сердец, что внутри словно что-то взорвалось с ярким всплеском, а после себя оставила лишь мелкие искры и пустоту. Сокджин отстранился, когда осознание происходящего больно ударило по голове. - Ох, Юнги, прости, я... - покрасневший Сокджин не знал куда себя деть и что ему сказать, потому что не мог оправдаться даже перед самим собой. - Прости, я не хотел. Юнги до сих пор в ступоре, а Джин отводит нервный взгляд. Юнги решается на то, о чем, возможно, пожалеет. Но он хочет этого. Словно бабочка, которой приходится перемалывать себя в коконе, чтобы попорхать всего пару дней. Но эти дни неописуемо прекрасны, так ведь? Ради такого стоит стараться? Стоит умереть, чтобы воскреснуть? Юнги загребает в свои исцарапанные ладони мягкие и тёплые щеки Сокджина. Их губы снова соединяются, и Юнги чувствует, как его бабочки, переродившись, порхают, задевая крыльями стенки желудка. Но Ким обхватывает тонкие запястья Юнги и снова отстраняется, смотря на младшего как-то испуганно. Миновы бабочки умирают, не насладившись жизнью. Их тонкие крылья ломаются так же, как и сердце Юнги.

***

Это ошибка, напоминает себе Сокджин. Это неправильно, говорит он сам себе. Этого не должно было быть, пытается себя убедить. Сокджин, как здраво рассуждающий взрослый человек, предпринимает соответствующие меры. Он больше не приходит пораньше, появляется на пороге квартиры в ровно назначенное время. Сокджин не прерывается больше, чтобы отвлечься на беззаботные разговоры ни о чем, ведёт себя так холодно и отстраненно, как только может. Сердце болит, но это значит, что он делает все правильно. Так ведь? Юнги обижен и оскорблен, понимает Сокджин, но признать не хочет. Младший снова огрызается, дерзит и грубит, отказывается даже смотреть в учебник, не то что решать задачи. Но все гораздо печальнее, чем уравнение без корня, потому что пока никто не видит, по щекам Юнги текут слезы, которые жгут ранки на лице. В один момент Ким не выдерживает. Это случается в тот день, когда Юнги выбирает просто игнорировать репетитора. Его терпение лопается, словно ртутный градусник, а опасный металл разливается едва заметными каплями вокруг. Сокджин повышает голос и почти кричит на Юнги. «Почему ты не можешь сосредоточиться?» «Делай как я говорю, слушай меня внимательно» «Брось свои игры и слепую, детскую и абсолютно ненужную гордость» Слова старшего сильно бьют по сердцу. Если Юнги сначала было страшно, потому что обычно добрый и ласковый Сокджин повысил голос, то сейчас он очень зол. - Так это я виноват в том, что мои чувства невзаимны? - наконец-то вскрикивает Юнги, и слезы тонкой пеленой застилают глаза. На душе будто легче стало от этих слов, однако почти сразу же в груди поселилось другое чувство. Отчаяние? Грусть? Осознание того, насколько ты жалок? Не важно. Правда не важно, потому что слеза катится по нежной щеке, а на широкие плечи спешно падает пальто. Неважно то, сколько всего будет чувствовать Юнги. Неважно, что он скажет, съест, сделает. Неважно, как долго он будет сидеть на одном месте. Неважно, что за окном идёт снег, а в прихожей остался гореть свет. Неважно, ведь Сокджин уже ушёл.

***

Погода солнечная, потому что ударили первые морозы. Намджун мёрзнет у школьных ворот, ждёт Хосока, который просил подождать, пока он «отлучится на пару минут». Парень трёт руки, перепрыгивает с ноги на ногу, чтобы подошва новых кроссовок не прилипла к ледяному асфальту. Ким тихо ругается себе под нос, потому что Хосока нет слишком долго, но его внимание привлекает мрачная и унылая фигура. Этот силуэт ему слишком хорошо знаком, поэтому Джун почти не боится подойти ближе. Естественно, это был Юнги. Но почему он тут, да еще и выглядит мрачнее снеговой тучи? - Эй, ты чего еще не дома? - интересуется Намджун. - Там репетитор, а я не хочу, - отвечает ему Юнги тихо-тихо, пряча в карманах перемотанные пластырем пальцы. - Но я думал тебе нравится Сокджин? - Джун прикладывает большой и указательный пальцы к подбородку и поднимает взгляд вверх. - Ты мне точно рассказывал об этом. На лице у Юнги отражается вселенская печаль: губы поджаты, а их уголки опущены, брови слегка нахмурены, а в глазах плещется ртуть. Намджун смотрит на него понимающе, присаживается рядом, и Юнги начинает рассказывать. Рассказывает с того момента, как только начал влюбляться в своего репетитора Ким Сокджина. Юнги говорит о случайных беседах на разные темы, об их «персональных концертах», о его прекрасном смехе, о том, как он заботился о Юнги, рассказывает про шарф и поцелуй. Рассказывает про то, как Сокджина не стало в его жизни. Рассказывает и будто переживает все эти моменты снова. Юнги говорит, что мать очень уговаривала Сокджина остаться, но тот сослался на то, что ему нужно готовить курсовую, у него приболела мать и вообще полный завал на учебе, так что он занят. Мать наняла женщину тридцати лет, но Юнги успешно избегает её и её занятий. Намджун внимательно слушает, кивает, а потом предлагает прогуляться с ним и Хосоком, раз уж он не хочет домой идти. - Тебе бы отвлечься, - встав с холодной скамьи говорит Джун, протягивая Мину ладонь. - Прогуляйся с нами, может, и забудешь про своего Сокджина. Юнги слабо улыбается на слова друга. Он не верит в них, но все равно идёт. Деваться-то некуда, да и он в целом не против. Провести время с друзьями - хорошая перспектива. Юнги совсем не против. Может, слова Джуна окажутся правдой, ему хотелось бы в это верить. Только ядовитые ртутные слезы предательски катятся по щекам, пока он сидит в старом автобусе у мёрзлого окна.

***

Сокджину трудно избегать свою проблему. Возможно, это из-за ноющего чувства в груди, чувства обиды и вины. Возможно, это из-за Юнги, которого Ким часто встречает, пока добирается до университета. Юнги ходит грустный, хоть и старается улыбнуться Намджуну, но Джин видит, как тот мучается, пока вытягивает уголки губ. Его лицо искривляется в подобии нормального выражения состояния подростка, однако получается отвратительно плохо, потому что он снова хмурится. Однако Сокджин это игнорирует, ведь он решил отпустить и забыть. Так будет лучше для всех? Сокджину не нравится ответ на вопрос, который звучит у него в голове, поэтому не обращает на него внимания. Ким знает, что проблемы нужно решать, но сейчас слишком страшно. Словно жизнь хрупкого цветка в его руках, и при малейшем движении эта тонкая нить жизни может оборваться. И все это будет на совести Сокджина, ведь это он был ответственен за прекрасный цветок. Но Сокджин испугался и бросил цветок в грязь, не думая о том, что нить натянута благодаря ему, благодаря ему жизнь прекрасного цветка находится в опасности. Прекрасный цветок тонет в ядовитых слезах. Через пару дней до Джина все же доходит то, что он сделал что-то очень неправильное. Что-то совсем плохое, отвратительное, ужасное, абсолютно неприемлемое. Его гложет вина за это что-то. Он уверен, что это что-то связано с Юнги. Ему нужно поговорить с ним. На улице светит солнце и мороз весело щипает Сокджина за щеки. Ким стоит у главных школьных ворот и ждёт, пока Юнги освободится. Он ждёт и ждёт, и с каждой минутой все страшнее смотреть в глаза подростку, с каждой минутой уверенность в намерениях тает, как шоколад в горячих ладонях. Однако Юнги все еще нет. Джин нервно смотрит на часы и не без раздражения и волнения подмечает, что последнее занятие уже закончилось. И все равно Юнги нет. Много детей уже покинули территорию школы, а Сокджин видит лишь Намджуна, который вроде друг Мина. - Эй.. Намджун, - зовёт зазевавшегося подростка Ким, махая рукой. - Подойди-ка сюда. Джун оборачивается. Не сразу, но все-таки настороженно шагает в его сторону и смотрит на Сокджина во все глаза. - Знаешь, где Юнги? - наклоняясь, тихо спрашивает старший, словно кто-то может услышать. Намджун пару секунд смотрит, затем сужает глаза и хмурится, слегка надувая губы. - А вы кто такой? - наконец спрашивает подросток, и этот вопрос, откровенно говоря, заставил Сокджина растеряться. И правда, кто он такой? Они с Юнги не друзья и не любовники тем более. Сокджин больше не его репетитор, а Юнги вероятнее всего просто мечтает забыть его. Кто же они друг для друга? Они яд и цветочный бутон, который может умереть нераспустившимся. Наверное, это есть истина? Но прямо сейчас ему нужна хорошая ложь. Истина подождёт, Сокджин еще успеет докопаться до неё. - Я его репетитор, - с улыбкой отвечает Ким, не показывая растерянности на лице. - Но у него женщина-репетитор, - еще недоверчивее утверждает Джун. Однако внезапно он понимает, кто перед ним стоит, из-за чего глаза расширяются и начинают блестеть. - Вы Сокджин? Тот кивает в ответ положительно и думает, когда же он успел узнать его имя. - Так где Юнги? - повторяет свой вопрос старший, не желая отвлекаться на ненужное. - Если ты не знаешь, то я пойду его искать. - Подождите! - восклицает Намджун, когда Джин уже собрался уходить. - Сначала пообещайте, что не сделаете ему плохо снова. Сокджин думает пару секунд, находясь в ступоре, но все же неуверенно кивает. Намджун отводит его в другое место, где людей почти не было. Вокруг было тихо и спокойно. Джун рассказал Киму о том, что Юнги почти не было на уроках, что он избегал нового репетитора, что в целом чувствует себя погано. С каждым таким словом Сокджина что-то колет в сердце. Возможно, это чувство вины. Намджун говорит, что не видел его после обеда в столовой. Он искал его на крыше и спортивной площадке, потому что он там часто бывает, но его сегодня там нет. Джина будто током прошибло, и его сердце начало бешено стучать, волнуясь за Юнги. Ким практически сорвался с места, чтобы обыскать всю территорию школы. Пока он бежал по школьной площадке, направляясь к стадиону, он набрал мать Юнги. Женщина заволновалась, когда поняла, кто ей звонит. Ее голос стал еще более тревожным, когда Сокджин спросил, не дома ли Юнги. Чтобы ее не расстраивать, пока ничего неизвестно, Ким оправдал свой звонок тем, что ему нужно вернуть кое-какой учебник. Сокджин бегает не очень хорошо, а сейчас ему предстоит обыскать огромный стадион, чтобы найти маленького Юнги. Ким уже почти выдохся, но останавливаться не собирается. Поиски отнимают у него чуть больше получаса и не приносят результатов. Он не мог найти Юнги, где бы ни искал, даже намека на его присутствие не нашёл. Опустив плечи, Сокджин плетётся к выходу из школьной территории. Он все еще оглядывается по сторонам в надежде, что где-то совсем рядом пройдёт Юнги. Но рядом проходит не он, всего лишь какой-то мужчина. И за мужчиной тоже не Юнги, и в автобусе Юнги тоже нет. Юнги нет на остановке, у входа в кафе, за столиком, у подземного перехода. Юнги нет нигде. Однако мысли Сокджина все еще наполнены этим человеком. Ким бредёт к переулку, шагая по пришкольному тротуару, заворачивает на углу. И видит его. Юнги сидит в кроссовках, в лёгкой куртке, совсем озябший и злой, словно воробей на проводах. В руках у него сигарета, он кашляет после затяжки и, кажется, ругается. Сокджин широким шагом приближается к Мину и, настигнув цель, яростно выхватывает сигарету из его пальцев. Тот ошеломленно смотрит, потому что только сейчас заметил, что кто-то находился рядом. - Ты куришь? - с обвинением в голосе спрашивает старший. Вопрос скорее был задан в целях пристыдить парня, а не узнать в действительности ли он курит. - Не ваше дело, - едва слышно огрызается Мин, кашляя в сторону. Он поднимается с корточек и смотрит на Джина снизу вверх, руки прячет от холода в карманах, стараясь не шмыгать носом. У Сокджина по рту сухо то ли от бега, то ли от нервов неясно. - Юнги, - Ким облизывает уже потрескавшиеся губы. - Я хочу поговорить с тобой. На секунду в глазах у Мина что-то заискрилось, он приподнял подбородок, словно что-то хотел сказать, но отдернул себя и отвернулся. - Мне казалось, что вы уже все сказали, - не без злобы говорит Юнги, вжимая голову в плечи. - Я просто хочу извиниться, - Сокджин тяжело вздыхает и старается сделать так, чтобы голос не дрожал. - Извини меня, Юнги. Я не хотел тебя отталкивать, но я испугался. Я не совсем тот человек, в которого ты должен был влюбиться, понимаешь? Хотя бы потому, что наша разница в возрасте не маленькая. Юнги только цыкает в ответ, носком обуви пиная маленький камушек. Джин берет себя в руки, готовясь сказать самые важные слова. - Я бы и отверг тебя, как подобает, но я испугался. Потому что твои чувства взаимны, - Сокджин опускает голову, пялясь на свои ботинки, и просто хочет исчезнуть на этом месте. - Прости меня, пожалуйста. - Почему... - неуверенно подаёт голос Юнги, взглянув в сторону старшего. - Тогда почему мы просто не можем быть вместе? Джин смотрит на него с вопросом в глазах. Он слегка хмурится. - Потому что ты намного младше меня, - отвечает Ким. - Потому что я твой репетитор, а ты мой ученик. Потому что ты должен окончить школу, а я университет. - Но ведь это все преодолимо, так ведь? - Юнги улыбается краешком губ. - Ведь вы больше не мой репетитор, ведь школа и университет не вечны. Время не стоит на месте, хоть и идёт иногда слишком медленно. Сокджин хочет возразить что-то против разницы в возрасте, но Юнги его перебивает: - Я бы не влюбился в вас, если бы мне было важно, сколько вам лет, - признается подросток, заливаясь краской и отворачиваясь. Сердце Сокджина словно проваливается в желудок, распугав бабочек, что начали порхать вихрем, задевая стенки желудка краями своих хрупких крыльев. Бабочки встрепетнулись, чтобы прожить тот короткий, но яркий миг своей жизни. Ким невольно думает, что в его жизни будет еще много таких моментов. В его жизни еще будут бабочки. Те же самые, что и сейчас, которые просыпаются, глядя в искрящиеся глаза напротив. Старший улыбается и нежно берет Юнги за руку. - Я, - тихо и трепетно говорит он, отрывая взгляд от руки и поднимая взор на подростка. - Я хочу, чтобы ты закончил школу. Юнги слегка мрачнеет и не понимает, что старший имеет в виду. Подсознание рисует картинки того, как Сокджин смеется, второй раз отвергнув его чувства. Он уже хочет вырвать свою руку из чужой ладони, но её сжимают крепче. Юнги переводит тревожный взгляд на взволнованного Сокджина. - Я хочу быть рядом все это время, - Ким сплетает их пальцы, а у младшего земля из под ног уходит. - Ты позволишь? Мин легонько кивает, смотря на их сплетенные руки... Так просто быть счастливым? Неужели достаточно просто держать его руку? Определенно. Юнги хотел бы обнять его, хотел бы смотреть на его улыбку и слушать его смех, хотел бы назвать эти карамельные глаза своими, и он может это сделать.

Люди не бабочки, что живут лишь в короткий миг. Люди живут, пока два сердца бьётся в унисон.