Пересядь с мехи Ханы на лицо Лусио.

Пролог. В комнате не достаточно темно. Все источники света выключены, однако лунный свет мелькает из окна и освещает помещение, мягко касаясь пола. На кровати лежит молодой человек, лениво думая о том, что следует встать и закрыть шторы. Возможно полная темнота позволит ему уснуть быстрее, но, с другой стороны, эта же полная темнота напрягает его. Если быть честным — пугает. И не то, что в ней может оказаться монстр, который ждёт шанса выпрыгнуть и напугать человека, а то, что если он сам перестанет быть бдительным и расслабится, мрак вперемешку с мыслями поглотит его с головой. Но ночь в самом разгаре, а он битый час не может уснуть. Очередная ирония - мысли, и без помощи темноты, способны завладеть всем твоим вниманием и заставить страдать бессонницей. В течении дня можно не думать о личных проблемах или, как минимум, изредка вспоминать о них, но ненадолго, так-как существует работа, которая требует твоего внимания. И вот наступает момент окончания смены — все механики, офицеры и пилоты расходятся по своим углам, дабы полноценно расслабиться перед следующим требовательным днём. Но вместо того чтобы получить умственный и физический отдых, Дэ Хён чувствует, что получит ровным счётом ничего. Остаться одному в своей комнате, значит дать не произвольный сигнал нервной системе, сообщающий о том, что больше нет ничего, что могло бы отвлечь тебя от болезненных воспоминаний. По большей части потому, что сама комната была воспоминанием. Дэ Хён медленно повернул голову в сторону письменного стола, который стоит справа от кровати. На нём лежит полно вещей (каждая из которых имела свое место) — от микросхем и инструментов до обычных гелевых ручек. Сверху стола, на полках, стояли пара папок и книг, оставшихся после его учёбы в институте, а так же планшет Sony, который сломался две недели назад, но у парня не доходили руки его починить. Между монитором компьютера и полками висело множество фотографий. Вот он и его семья улыбаются в камеру на фоне храма Bongeunsa в Сеуле. Отец и мать Дэ Хёна, хоть и жили в другом городе, но не теряли связь со своим единственным сыном. Мама вечно отправляла сладкие посылки, даже порой не ему одному, но и его лучшей подруге Хане. Отец размеренно звонил раз в неделю и узнавал, как дела у Дэ Хёна, заодно рассказывая, как их житьё в Сеуле. Был снимок, где он и Дива вдвоём за работой над мехой. Это был очень тяжёлый день, но они успели закончить модификацию новых ускорителей Токки к выделенному главнокомандующим сроку. Рядом ещё фото, где вся их команда механиков и пилотов вместе. Дэ Хён улыбнулся смотря на него, вспоминая как они ждали Димон, которая долго парковала в гараж свою меху Бист. Затем, когда все собрались для общего фото, Казино вместо того, что бы сказать — «Сыыыыр,» простонал — «Спаааать». В тот момент все засмеялись, ведь тогда из-за интенсивных тренировок почти никто не выспался. А слева от монитора расположились фотографии уже новоприобретённых друзей. Приобретённых так же быстро как и потерянных. Прошло не мало времени после того, как события, изменившие всю жизнь Дэ Хёна, подошли к логичному концу. Вспоминая их сейчас, он не может отделаться от колкого чувства одиночества и пустоты. Впрочем, всё было решено давно и принято как данность не только им, но и другими участниками той истории. Простой факт того, что он не один пережил этот кошмар особо не утешал, а жаль. Но так или иначе, не ему одному было тяжело. Парень не произвольно задался вопросом: «Что хуже — те судьбоносные события, которые обрушились на него безжалостной лавиной. Или настоящее — стабильность, которая держала в бесчувственном трансе идущих серых дней?» Несмотря на все те стремительные и болезненные перемены, которым юноша подвергся два года назад, он в тоже время открыл новые стороны своей личности (далеко не всегда хорошие). Дэ Хён не хотел изменить минувшее и тем более забывать о нём. На самом деле, его прошлое — это размеренная работа механика, ничем не выразительная, медленно стремящаяся к карьерному росту. Так было и до встречи с Overwatch. И когда всё закончилось, жизнь попросту вернулась в свою неизменную рутину. Он медленно перевернулся на другой бок, устремив глаза к стене, подальше от фотографий. Смирение с прошлым и возможным будущим пришло давно, но, конечно, это не мешало заниматься самобичеванием. Протяжный вздох пошёл звуком по серым стенам. Дэ Хён больше не был счастлив. На худой конец, стоит признаться самому себе, что изменился не мир, а он сам.