***
— Парм! — за звуком голоса последовало прохладное прикосновение. Дин слегка похлопал младшего по щекам, чтобы привести в чувства. Парм открыл глаза и задышал глубже. Прямо напротив было обеспокоенное лицо Пи Дина. — Я… — молодой парень ошеломленно огляделся вокруг. Он обнаружил, что лежал на диване, а Пи Дин держал полотенце, промакивая ему лицо. — Успокойся, — большая рука нежно коснулась лица Нонга, пока сам Дин продолжал смотреть прямо на него. — Посмотри на меня, — глубокий голос успокаивал запаниковавшего юношу. — Ты внезапно начал задыхаться и упал в обморок, — медленно объяснил Пи Дин, — поэтому я перенес тебя на диван. Как ты себя чувствуешь? Тошнит? Голова кружится? Может, дышать тяжело? — Я в порядке. Ничего серьезного, — отрицательно покачал головой Парм. — Уверен, что тебе не нужно в больницу, сынок? — громкий голос позади вогнал парня в ступор. Он не посмел повернуться, чтобы посмотреть на его источник, не издал даже малейшего звука. Неловкое положение, в которое он попал, заставило Парма промолчать. Он не знал, вспомнит ли его Алин. И понятия не имел, примет ли его мать Пи Дина? — Я… поеду домой… — сказал Парм, крепко схватившись за рубашку любимого. Взгляд метался в стороны от беспокойства. — В таком состоянии? Что, если снова начнется приступ? Просто отдохни здесь, пожалуйста, — мать его любимого подошла ближе и встала рядом. Она наклонилась и коснулась щеки молодого парня, который лежал на диване, а затем улыбнулась. — Не нужно быть таким тактичным. Ты ведь парень Дина, верно? Парм открыл глаза и посмотрел на женщину перед собой. Теперь он мог четко ее разглядеть: красивое лицо, почти без морщин. Даже не скажешь, что у нее уже есть сын старше двадцати лет. Волнистые черные волосы длиной до пояса подчеркивали ее ближневосточные черты. Алин выросла и стала очень красивой женщиной. — Откуда?.. — Парм повернулся к своему возлюбленному, который на данный момент улыбался. Младший был жутко смущен: откуда мать Пи Дина узнала, что они встречаются? — Так мило, — Алин потрепала запаниковавшего парня за щечку, а затем взяла его за руку. — Когда ты упал в обморок, Дин тут же тебя подхватил. Когда я спросила его о тебе, он сказал, что ты его любимый. Я удивилась. У Парма покраснели щеки, а сердце громко ухало в груди. Он повернулся посмотреть на Пи Дина. «Подожди-ка… Пи Дин сказал это так просто?» — Мама, ты слишком много разговариваешь. Просто иди, — обычно строгий парень покашлял и поспешил выпроводить свою мать. Но та продолжала смотреть в глаза Парма, все еще слишком волнуясь за него, чтобы покинуть комнату. Она на мгновение удивилась, но вскоре сосредоточилась и попыталась изменить положение. Приятный запах женщины заставил Парма неосознанно обнять ее. Нежный утешающий голос вместе с прикосновением руки, осторожно поглаживающей по спине. — Дядя Ин, улыбнись, пожалуйста, — маленькие руки поглаживали дядю по спине. Парень сидел, свернувшись калачиком, пока слезы текли из его глаз. — Алин споет тебе, — пробормотала девочка, продолжая гладить дядю по спине, и запела, пока парень не рассмеялся. Несмотря на то что отец запретил ему встречаться с Пи Корном, у него все еще была маленькая племянница, которая продолжала подбадривать его. — О, луна, — шепот рядом с ухом вырвал из нахлынувших воспоминаний. В уголках глаз собрались теплые капельки воды, грозящиеся вырваться наружу. Глубоко в душе ощущалось чувство тоски. — Все в порядке, — мама Дина продолжала утешать молодого парня, все еще пребывающего в замешательстве. Ей казалось, будто она знает этого мальчика, хотя она не могла понять почему. Она никак не могла вспомнить, кого ей напоминает этот ребенок. — Пожалуйста, простите, — Парм немного отстранился от нее, смутившись взглядов, которые были направлены прямо на него: брата и сестры Пи Дина, самого Пи Дина и его матери, которая все еще обнимала его. Все выглядели такими обеспокоенными его состоянием. — Все хорошо. Я ведь уже сказала тебе: ты можешь отдохнуть. Должно быть, ты устал, верно? — мать Пи Дина вытерла глаза и лицо молодого парня, а затем повернулась к своему сыну: — Отец остался в компании, чтобы решить все дела касательно бизнеса. Вероятно, он вернется домой очень поздно. Тебе лучше поговорить с ним завтра. Дин кивнул и быстро подошел к Нонгу с намерением снова обнять его, но Парм смущённо отстранился. Он сказал, что чувствует себя намного лучше и не нуждается в помощи. Вскоре парни поднялись в спальню на третьем этаже, и, как только дверь в комнату закрылась, ее владелец схватил и крепко обнял Нонга, поцеловав в висок. — Все хорошо. Парм обнял любимого в ответ. Счастливое лицо теперь было залито слезами. — Алин, Алин… — всхлипы, постепенно переходящие в плач, звучали так, словно их хозяин потерял рассудок. Парм испытал боль, встретившись с той, кого давно потерял, но сейчас мог только любоваться. «Я не могу ничего ей рассказать. Не могу поделиться с ней своей тоской. Не могу сказать слова любви, как раньше. Потому что я… не Интач» Он не Ин… Не дядя Алин… — Шшш, хороший мальчик, — Дин поглаживал рыдающего и подрагивающего всем телом Нонга. — Я прямо здесь. Все в порядке, хорошо? — продолжал шептать он, чувствуя, как слезы младшего пропитывают его одежду. — У тебя глаза покраснели, — Дин прижал Парма к себе и подвел к кровати. Затем он сел прямо напротив и нежно коснулся щек любимого, поглаживая их. — Я… [хнык…] Мисс Алин, — Парм продолжал плакать, пытаясь объяснить то, что хотел сказать. Он показал на свою грудь, словно не мог больше этого выносить. — Здесь… так больно. Интач так сильно любил свою племянницу, но… она не смогла… вспомнить… Алин не смогла вспомнить, что этот парень был ее дядей. — Когда Интач погиб, Алин была еще совсем малышкой, верно? — Дин слегка потряс Нонга, чтобы четко разглядеть его лицо. — Ей было где-то шесть или семь лет. Молодой парень кивнул в ответ. Он пытался понять, но грусть и тоска были настолько сильны, что Парм не мог удержать слез. Возможно, семилетнему ребенку было грустно потерять своего дядю, но вскоре она забыла об этом. — Хочешь принять ванну? Теплая вода должна помочь расслабиться, — Дин вытер слезы, которые не прекращали течь из глаз младшего. Он задавался вопросом, сколько же еще слез готов пролить Парм? Дин, не дожидаясь ответа, направился в ванную и приготовил сменную одежду для Парма, который все еще утирал собственные слезы. Дин даже подумал, что сто́ит также приготовить и ткань для теплого компресса… — Ванна уже должна была наполниться. Иди. И не закрывай дверь, — Дин потрепал младшего по голове и посмотрел ему в глаза. Но вдруг Парм схватился за его рубашку, все еще обеспокоенный. — В чем дело? — Дин посмотрел на руку, которая продолжала держать его. Он не мог сдвинуться с места. — Я… не хочу оставаться один, — тихо пробормотал парень, но Дин расслышал его. Он приподнял брови, а затем склонился к Парму, приблизившись к его губам. Парм тут же покраснел и оттолкнул старшего с чрезвычайной силой. — Я… я пойду приму ванну. Спасибо, Пи Дин. Когда дверь в ванную закрылась, Парм сполз на пол. Он проклинал свою храбрость. Щеки густо покраснели от смущения, стоило ему попросить Дина принять ванну вместе. Парм спрятал алое лицо у себя на коленях. Он тяжело вздохнул, все еще чувствуя смущение. Это правда, он не хотел быть один, потому что стоило ему остаться в одиночестве, как Парм тут же вспоминал о своем прошлом. Является ли это следствием его содеянного поступка в прошлой жизни? Он должен испытывать страдания при виде человека, которого любит, и не может сказать ей, кем был. Парм встал, разделся и принялся энергично умываться, прежде чем полностью погрузиться в ванну. Теплая вода помогла ему расслабиться, и Парм прикрыл глаза, с тревогой думая о том, как он встретится с родственниками Пи Дина завтра. Если отец Пи Дина не примет их отношения и прикажет не видеться друг с другом, как Корну и Ину, Парм больше не увидит Пи Дина, Алин, Пи Ан. Что тогда случится? [хнык…] Только лишь подумав об этом, проклятые слезы снова потекли из глаз. Парм медленно опустился, пока не погрузился лицом в воду. Руки крепко обнимали колени в просторной ванне. «Не хочу! Не хочу! Если все произойдет именно так, я точно умру!» — Пи… Дин, — он не сможет смириться с тем, что им придется оставить друг друга. Он действительно не сможет это принять. — Почему ты плачешь? Парм испугался и чуть не поперхнулся водой. Но сильные руки удержали его, прежде чем он успел захлебнуться. Парень распахнул глаза и широко раскрыл рот. — Пи? — прямо в этот момент, без ведома Парма, Пи Дин спокойно вошел в ванную. «Почему ты ничего не наде~л?!» — Я тоже хочу принять ванну, — ответил старший, словно знал, что на уме у Парма, хотя он еще даже не спрашивал. Дин опустился в ванну и сел за спину младшего. Парень снова покраснел, обвиняя в этом слишком горячую воду. Все тело полностью покрылось дрожью, особенно в районе спины, касающейся широкой груди крупного парня. Это было настолько тесно и горячо, что Парм готов был расплавиться. Он сидел неподвижно, и Пи Дина это позабавило. Он зачерпнул в ладонь воды и провел по руке Нонга. Длинные ноги сплетались с ногами другого. Они касались друг друга под водой, и это заставляло младшего дрожать еще больше. — Расслабься, — сказал Дин, перемещая руку на спину Нонга, а затем массируя шею. — Ты ведь не хотел быть один, верно? — Дин склонился к шее Парма. — Мгх… — тихо застонал Парм, не смея повернуться, чтобы посмотреть в лицо человека, который воспользовался случаем поймать его. Парм вдруг забыл обо всех своих мыслях, даже слезы внезапно высохли, словно кто-то закрыл кран. Сейчас ситуация была более опасной: покрасневшие глаза смотрели на собственные ноги, которые лежали на ногах Пи Дина. Парм завидовал его сильным и упругим мышцам. «Э, его ноги…» Шкодливые глаза принялись что-то искать. Парм прижался бедрами к бедрам Дина, чтобы четче разглядеть татуировку. Но она была погружена в воду, поэтому ничего не удавалось увидеть. Дин откинулся на край ванны. Ему нравилось смотреть на Нонга у себя на коленях, который поглядывал по сторонам, будто что-то искал, но не смел пошевелиться. — Если ты продолжишь так елозить, я не гарантирую тебе безопасность, — предупредил старший, и Парм внезапно замер. Сильная рука схватила Нонга за талию и притянула ближе в ванну. Хотя Дин не видел лица младшего, красные уши говорили о том, что маленький мальчик в его руках жутко смущен. — Пи Дин, ты обманщик! — Парм пытался освободиться от объятий старшего. — Такой упрямый! — прикрикнул Дин, но, казалось, Нонг совсем не боялся его. Парм уже знал, когда Дин по-настоящему сердился, а когда просто притворялся. Парм повернулся с улыбкой на лице, когда понял, что не сможет сбежать от старшего. Он отодвинулся, отказываясь оставаться в объятиях Дина. — Твой отец знает? — спросил он, поигрывая с руками старшего, пытаясь коснуться его виска. — Конечно нет, — ответил молодой человек. Он положил подбородок на плечо Нонга, и младший просто позволил шкодливому любимому продолжать: — Я редко общаюсь с отцом из-за бабушки. Трудно разговаривать с ним нормально. Парень остановился и задумался на мгновение, бросив взгляд на босую ступню и пальцы. — Может, твой отец не говорит так много, как и ты, — хотя Парм никогда не встречался с отцом Пи Дина, он верил, что Пи Ан и Алин выбрали лучшего человека. — Ты когда-нибудь пытался поговорить с ним нормально? — Хочешь вымыть голову? — Дин попытался сменить тему, затем достал шампунь и нанес на голову Нонга, не дожидаясь ответа. — Ты такой упрямый, — пожаловался Парм и прикрыл глаза, когда пузырьки шампуня покрыли его голову. — Слишком упрямый. Какой отец, такой и сын, да? — Неправда! — большая рука двинулась и потрепала Нонга по голове. Младший надулся и ударил Дина по руке. — Уууу, перестань, Пи Дин, — Нонг потянул любимого за руку и обернулся. Теперь его лицо было прямо напротив Дина. Он сидел на коленях старшего в воде. — Я тоже хочу помыть тебя, — Парм не собирался сдаваться, хотя и покраснел, не осмеливаясь смотреть на старшего. Но он все же взял шампунь, выдавил на ладонь и нанес на голову своего любимого. Вскоре в ванной раздался смех: двое парней по очереди мыли волосы, попеременно целуя друг друга в лицо, глаза, кончики носа, щеки, губы. — Мне все равно, что скажет отец, — Дин приблизился покрасневшим лицом к белоснежной груди. Его прекрасные глаза сейчас были полностью закрыты, он наслаждался тем, что Парм вымывал шампунь с его волос. — Мы никогда не расстанемся. Парм кивнул, перебирая пальцами волосы, тщательно вымывая шампунь. Теплая вода из душа очистила все, даже слезы, которые текли из уголков глаз. «Да, мы никогда не расстанемся» Когда Парм вышел из ванной, то переоделся в пижаму своего любимого: в рубашку с закатанными длинными рукавами и такие же длинные штаны. Заметив это, Парм ощутил дискомфорт, но ничего не мог поделать с тем, что его тело отличалось от старшего. Пи был выше него. Парм лег на мягкую постель. Родной запах Пи Дина был похож на снотворное. Как только голова Парма коснулась подушки, глаза немедленно закрылись. — Наплакался так, что устал, — пробормотал следующий за ним Дин. Он чувствовал себя комфортнее после принятия теплой расслабляющей ванны. Он прошел выключить свет в комнате, а затем вернулся к кровати и лег рядом с младшим. В последнее время они часто спали вместе. Предыдущие симптомы Парма постепенно исчезли. Он мог стесняться, но теперь его не нужно было принуждать. Дин развел его руки, которыми Парм тут же обнял его. Большая ладонь поглаживала Парма по спине. Дин улыбнулся, поцеловал любимого в лоб и обнял крепче. Он нахмурился, когда услышал звук въезжающей во двор машины, после чего последовали громкие голоса, прежде чем все смолкло. «Отец вернулся…» Пытался ли Дин хоть когда-нибудь нормально разговаривать с ним? Некоторое время Дин размышлял… Они с отцом когда-нибудь разговаривали спокойно?***
Картина была нечеткой, словно скрытая слабым туманом. Чувствовалась приятная сладость, когда два тела соединялись друг с другом, кожа об кожу, обмениваясь теплом. Мягкая кровать поскрипывала при каждом движении, словно погремушка. Дыхание стало тяжелее, а движения активнее, пока человек внизу не начал кричать. С силой схватившись за плечи любимого, парень стремился получить удовольствие, пока не будет достигнута наивысшая точка, и наступит долгожданное спокойствие, словно море после ливня. — Я люблю тебя, Пи Корн, — сказал непослушный парень, поглядывая на любимого блестящими глазами. Лицо его было влажным от пота, а щеки красными. Корн не смог этого вынести и поцеловал любимого. — Уже очень поздно, — сказал он, глядя на прикроватные часы. Он встал и надел рубашку. Сейчас они были в общежитии Интача. Вместе с тех пор, как в небе ярко светило солнце до того момента, как полностью стемнело. Корн взял рубашку любимого и передал ему. Они знали, что им нельзя оставаться вместе надолго, но сегодня была их годовщина. Для кого-то год может быть небольшим периодом, но для них это значило очень много. — Увидимся, — молодой человек поцеловал своего любимого. Они улыбнулись друг другу, но Корну все равно нужно было уходить. Вдруг дверь комнаты внезапно выбили с громким стуком, словно удар молнии. «Что происходит?!» Интач распахнул глаза от страха. Он и его любимый были буквально шокированы, когда увидели, кто именно вторгся в их комнату. — Отец! Корн торопливо толкнул Ина себе за спину. Он сжал челюсти и нахмурился, встречаясь с незнакомым лицом человека, стоящим рядом с дверью. Отец Интача стоял неподвижно, сжимая ладони. Ин позволил ему войти внутрь. Значит, их секрет… уже раскрыт.***
Дин поспешно вскочил; серо-зеленые глаза распахнулись от страха. Он дышал так часто, будто что-то случилось. Дин быстро бросил взгляд в сторону двери и с облегчением понял, что снаружи тихо. К ним никто не идет. Затем он осмотрел комнату: белые потолки и знакомые темно-синие шторы. «Я спал?» -… не делай этого. Рыдающий голос рядом заставил Дина вырваться из собственных мыслей. Парм напрягся в его руках, крепко сжимая руки Дина своими. — Не бей Пи Корна, папа… Не надо! — Парм! Парм! — молодой человек пытался разбудить любимого, называя его имя снова и снова. Он не осмелился трясти Парма, так как опасался, что сделает только хуже, напугает его, и симптом гипервентиляции проявится снова. — Парм, тебе просто снится кошмар. Мальчик мой, просто открой глаза. Низкий баритон зазвучал над ухом младшего, заставив его задрожать. У Парма ресницы намокли, и он заморгал, прежде чем глаза медленно открылись и встретились с глазами старшего. — Пи Дин? — Это я, — повторил Дин снова, чтобы убедить Парма. Он поднял руки и обнял старшего за шею, утыкаясь лицом в его грудь. — Мне снилось… снилось, что отец Интача пришел и увидел нас… И он избивал Пи Корна. Он бил и ругал Пи Корна во сне, но тот отказывался уходить. Пи Корн не позволял прикоснуться к Интачу. Дин расположился так, чтобы Нонг прилёг ему на грудь. Он все еще держал любимого за руку, беспокоясь, что родители запретят им быть вместе. Впервые Нонгу и Пи приснилось одно и то же одновременно. Дин помнил, что, после того как отец Интача узнал об отношениях сына, Корна и Ина разделили. Корна жестоко избили, он не мог ходить в университет в течение недели. Оба находились в разлуке на протяжении нескольких месяцев, пока не нашли способ тайно связаться и встретиться в ресторане. Это было последним свиданием, прежде чем они оба погибли. — Ничего, это просто кошмар… Кошмар, который должен закончиться.***
Дин и Парм спустились из спальни почти в половине восьмого. Поскольку сегодня был выходной, все просыпались позже обычного. Когда Парм увидел за столом только Пи Дона, уткнувшегося в телефон, то направился на кухню, чтобы помочь Дел. Сегодня юная хозяйка собиралась продемонстрировать свое умение в приготовлении рисовой каши. Когда стрелка часов сместилась на восемь, со второго этажа спустился хозяин дома, в то время как приятный запах грибов заставил всех почувствовать голод. Парм помог Дел и домработнице принести миску с рисовой кашей в столовую. Он остановился, когда увидел во главе стола незнакомого человека. Он был высоким и крупным, почти таким же, как Пи Дин, с короткими черными волосами и светлой кожей. Сосредоточенно читал газету с чашкой кофе, который он медленно потягивал. — О, честное слово, как гость может помогать накрывать на стол? — поспешно сказала прекрасная мать Пи Дина, когда увидела, что ее сын и его любимый принесли миску с рисом из кухни. Она мягко похлопала Парма по спине. — Все в порядке. Я просто хотел помочь, — торопливо ответил Парм, поставив миску с рисом на стол, и сел рядом с Пи Дином. Младший слегка вздрогнул, когда услышал шелест переворачивающейся газеты. За обеденным столом было очень тихо. Пятидесятилетний хозяин дома прервался и с интересом посмотрел на нового члена в его доме. Парм поспешно поднял руки, выражая уважение, на что отец Дина просто кивнул, соглашаясь, и принялся спокойно завтракать. — Ешьте, пока все теплое, — прозвучал хрипловатый низкий баритон. Острый взгляд метнулся к старшему сыну, который, казалось, чувствовал легкую неловкость. — Поговорим, когда закончим.***
Сегодня завтрак прошел как никогда тихо. Средний сын и младшая дочь украдкой поглядывали на отца и старшего брата. А мать, напротив, продолжала улыбаться, иногда разговаривая с мужем и посмеиваясь. Привычная картина: их мать, словно свет, несла в дом улыбку и смех, несмотря на все, что произошло. К счастью, эту её черту также переняли Дон и Дел. Но Дин, на удивление, унаследовал спокойствие и суровость своего отца. Однажды мать сказала: «Если вдруг Дин с отцом останутся в доме одни, там, несомненно, сразу же станет тихо, словно в заброшенном здании». Дон и Дел согласились с мнением матери, потому что как-то столкнулись с подобным событием и, конечно же, не хотели повторить этого снова. Когда завтрак был окончен, горничные убрали посуду со стола. Этим утром еда была восхитительной, члены семьи съели все, что было на столе, чем вызвали счастливую улыбку Дел. Обычно в такое время она разговаривала с родителями о всякой чепухе. Но не сегодня… Девушка взглянула на старшего брата, они кивнули друг другу и уже собирались уйти, чтобы позволить их старшему поговорить с родителями. Но, как только они попытались это сделать, глава семьи вдруг сказал: — Сядьте. Двое младших тут же сели на места. — Хочешь что-нибудь сказать своей семье? — на этот раз отец обратился к самому старшему сыну, который смотрел прямо ему в глаза. Дин бросил взгляд на мать, и та улыбнулась ему, поддерживая сына. — Мама наверняка уже все тебе рассказала, — Дин сжал руку Нонга под столом и продолжил: — Это Парм, мой любимый. Парм распахнул глаза, когда услышал, что Дин назвал его «любимым». Все тело напряглось и задрожало. Глаза цвета оникса все еще были сосредоточены на них, прежде чем их владелец положил руки на стол и спросил: — Ты хорошо подумал об этом? Дин нахмурился и посмотрел отцу прямо в глаза: — Я тщательно все обдумал. — Как насчет его родителей? Парм вздрогнул от неожиданно заданного вопроса. — Мой отец давно скончался, но мама уже знает, что я встречаюсь с Пи Дином. Она не возражает, — парень попытался ответить и одновременно не провалиться сквозь землю. На самом деле на данный момент он жутко нервничал и уже весь вспотел. — В будущем вы определённо столкнетесь с гораздо более серьезными проблемами. Уверены, что справитесь с этим? Дин и Парм посмотрели друг на друга, прежде чем повернуться к отцу: — Да. Упорство и бескомпромиссное отношение обоих парней заставили отца лишь вздохнуть. Он откинулся на спинку стула, чтобы расслабиться. Прошлой ночью жена рассказала ему, что старший сын пригласил в дом своего возлюбленного, но этот возлюбленный оказался парнем. Он признавал, что сначала был слегка шокирован подобной новостью. Но никогда не думал о запрете их отношений. Как он мог так поступить, когда сам столкнулся с подобными запретами в прошлом? Боль из-за захвата его полицией, разлука и слезы его возлюбленной (на данный момент уже жены) по сей день четко запечатлелись в его голове. В итоге мать его возлюбленной приняла его, но прошлая ссора не могла исчезнуть из памяти так просто. Он был расстроен, когда понял, что старший сын поддерживает свою бабушку и игнорирует родителей, которые дали ему жизнь. Поэтому, если сейчас есть возможность поговорить друг с другом, он использует ее. Вчера ему позвонила мать его жены. Она не просила ни о чем, кроме как открыть свое сердце и поговорить с Дином. Если сын не заговорит, отец должен начать первым. Если сын начнет разговор, отец должен замолчать и выслушать. И сегодня он решил воспользоваться данным советом. Дин ничего не сказал, поэтому ему пришлось начать первым. Даже если его расстраивал краткий, данный чуть испуганным голосом, тяжёлый едва внятный ответ, он все равно был очевиден. Ясно, что оба мальчика не просто заигрались друг с другом. Они не знали, каким будет их будущее, но для отца и матери и этого было достаточно… — Дорогой, — жена придвинулась ближе, нежно касаясь спины мужа и улыбаясь, а затем кивнула двум мальчикам. Они оба поклонились старшим. Дин смотрел на отца так, как никогда не смотрел раньше. Это показалось тому странным, и он удивленно приподнял брови. Взгляд сына казался неестественно мягким. — Дорогой! — на этот раз прекрасная жена изо всех сил толкнула мужа локтем, что удивило его. Хозяин дома все еще молчал и хмурился, а потом снова откинулся назад. — Если ты уверен в своем выборе, потом не приходи ко мне плакаться. Дин, Дон, Дел и Парм с недоверием посмотрели на отца. Они не думали, что он так легко воспримет подобную новость. Когда Дон взглянул на него, отцу стало не по себе. Он не был знаком с подобным поведением детей с тех пор, как те родились. Он бросил взгляд на свою жену, но та только посмеялась над ним. Не важно, какой выбор сделает их сын, если это не будет опасно для него самого и его близких. Отец мог только поддержать мальчиков, чтобы те благополучно добрались до берега. — Твой отец довольно доброжелательный. Руки Дина, до этого помогавшие Парму готовить трюфель, замерли на месте. Он разрезал его на небольшие кусочки, опуская в красный и зеленый сиропы. После того как цвет впитался, Дин вытащил его и смешал с мукой тапиоки. Темные брови нахмурились; Дин не понимал, о чем вообще размышляет Нонг. Парм слегка улыбнулся, взял каштаны и опустил в кипящую воду. Про себя он тихо посмеивался: когда пару часов назад отец Дина принял его, Парм дернул старшего за руку, чтобы поклониться. Сначала Пи Дин, казалось, не хотел этого делать, но в итоге все-таки сделал. Отец, похоже, никогда не сталкивался с подобными вещами ранее. Парм видел закравшиеся незаметные морщинки на его лице, словно он не верил в происходящее. Парм был уверен, что Пи Дин и его отец в точности похожи друг на друга! — Какая его часть показалась тебе дружелюбной? — спросил Дин, не в силах дождаться объяснений. После того как он закончил с мукой, то просеял оставшуюся через сито и передал Нонгу, и тот залил ее горячей водой. Молодой парень поднял голову и улыбнулся: — Твой отец очень хороший, потому что он в точности такой же, как ты. Старший был готов провалиться в пропасть. С самого своего рождения Дин не встречал никого милее этого парня. Он рассмеялся, услышав причину Нонга, и принялся трепать того за щечки, пока любимый не вскрикнул. — Мы у тебя дома, Пи Дин! — надувшись, прошептал Парм. — В гостиной твои родители, — напомнил он старшему, который намеревался поцеловать его в губы. Парм что-то пробормотал и развернулся помешать кипящие каштаны. Затем он достал и высушил их, снова опустил в воду, на этот раз в холодную. Добавил к ним красный и зеленый сиропы, от чего замоченные каштаны приобрели красивый зелёный и рубиновый оттенки. Кокосовое молоко, цветное желе, смешанное с сиропами, пандан. Наконец, Парм положил в чашу гранат, колотый лед, украсил джекфрутом и молодым кокосовым орехом, используя кокосовое молоко в качестве начинки. — Можно подавать, — молодой человек передал приготовленное горничным, которые подоспели помочь разложить десерт в чаши и поставить их на поднос. Сначала Парм не собирался готовить десерт, но заметил целый пакет кокосовых орехов и не смог удержаться, чтобы приготовить его для родителей Пи Дина. Когда Алин была маленькой, она всегда восхищалась прекрасной «рубиновой чашой», считала, что та похожа на драгоценный камень. Десерт был так красив, что малышка не смела его есть. Она так беспокоилась, когда приходилось пробовать его, или когда кто-то пытался ее накормить. — Вкусно? — когда на кухне остались только двое парней, непослушный младший зачерпнул десерт и дал попробовать старшему, как он делал каждый раз, когда готовил. Хрустящий гранат, ароматный пандан в сочетании с запахом кокосового молока и холодного льда. Вкус легкий и не очень сладкий. — Утром мне написала мама, — сказал Парм, продолжая кормить любимого, отдав последнюю ложку десерта, даже не попробовав сам. — В это воскресенье мой двоюродный брат отведет меня встретиться с дядей. Если все будет нормально, после он сразу отвезет меня к дедушке. Дин взял пустую чашку и отнес ее на стойку. После он посмотрел в неуверенные глаза младшего: — Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Парень на мгновение опустил взгляд и покачал головой. — Все в порядке, — сказал он, однако, крепко вцепился в рубашку любимого, пока рука не задрожала. Парм переживал. Но почему он так сильно беспокоился? Зелено-серые глаза смотрели прямо на любимого, и Парм вдруг неожиданно обнял Дина. Тот коснулся его головы, нежно ероша волосы. — А я могу... спать с тобой в эту пятницу? — прошептал Дин на ухо Парма, после чего оно сразу же покраснело. Дин знал, что Нонг постоянно смущался, когда слышал подобный шепот. Парм кивнул, ему нравилось делать подобное с Пи Дином. Просто проводить время вместе, спать рядом — все это уже делало его счастливым и заставляло забыть обо всем. Было бы здорово, если Парм сможет побыть наедине с Пи Дином до прибытия своего родственника, которого никогда не видел прежде. Дин цокнул языком, склонился к виску возлюбленного и… медленно сказал: — На этот раз я точно буду не просто спать с тобой. — А? — Парм поднял голову с распахнутыми от удивления глазами. Он все еще не понимал, что имеет в виду старший. Дин продолжал смотреть на Нонга, дав ему время понять то, что сказал. И тут же краснота распространилась по всей шее до самых ушей. Беспомощность младшего заставила Дина стать «непослушным», и он наклонился, чтобы поцеловать любимого в лоб. — Я даю тебе неделю, чтобы подготовиться, — сказал он, целуя Парма в обе щеки. — Я ждал очень долго. Больше я ждать не хочу, — закончив, Дин поцеловал Парма в губы. Он выпустил младшего из объятий и нежно потрепал по волосам. Улыбнулся и отправился в гостиную к родителям, оставив маленького недоумевающего мальчика одного посреди кухни. «Неделя? Не просто спать? Пи Дин. Пи Дин. Пи Ди~н!»