Антракт...

Когда-нибудь, любой из нас, задумывается или задумывался что вообще такое счастья или что такое любовь? А счастье зависит от любви? Если ты любишь, то ты априори счастлив? Счастливым можно быть только если в тебе живет любовь? Скорее всего, все когда-то включали в себе опцию «невидимого философа», обычно в ночи, именно ночью почему-то хочется размышлять, хочется мечтать, хочется жить. Темными ночами становится светлой голова, ты, вдруг, ясно осознаёшь что тебе нужно, как ты хочешь жить, с чем мирится, кого любить. Но многие ли из нас сохраняли эти воспоминания второй жизни до утра, может такие моменты нужны записывать, чтобы не потерять задуманное? В сумраке, даже чётче, видно все предметы в голове, всё встаёт на свои места, в ночи мы можем покорить новый язык, переехать наконец жить в Америку или Азию, мы думаем что там лучше, там нас примут, там мы сможем быть собой, но так ли это? Дьявол кроется в деталях, собой по-настоящему, можно стать, только приняв себя, полностью, не имеет значение географическое нахождение, пока нет порядка в душе, мы такие какие мы есть, разные, но такие похожие: белые, чёрные, геи, натуралы, полные, худые, обычные, с голубыми глазами или карими, шатены хотят быть блондинами, кудрявые хотят прямые волосы и т.д. Всегда, кажется, что кто-то живет лучше нас, он просто лучше нас, может красивее, успешнее, любимее, мы берём и возводим человека в абсолют, идеализируем, следим за ним, думаем: «этот человек идеален, вот бы и нам быть такими или быть с ним». Звезды или публичные личности, ирония в том, что и они так думают, и у них есть свои проблемы, свои страхи свои идеи, свои мечты, свои ночи. Свои «невидимые философы» и гораздо больше проблем, быть всегда на виду, но в тени. Это всегда двойная жизнь. Не верьте тем кто говорит, что он таков какой есть на публике и в обычной жизни, это ложь, всегда есть другая сторона бытия. Зрители спектакля видят только заготовленные и обговорённые действия, но не видят подготовки, не видят всех действующих лиц, не видят что происходит во время антрактов. За ширмой ведь есть жизнь? Есть ли жизнь между вагонами, самолетами и прямыми эфирами? Конечно, самая настоящая её часть, живое выступление без фонограммы и подготовки, здесь и сейчас, не заснятая на камеру объектива. Поверьте, эта жизнь всегда грустнее, чем мнимая. Вот, вы, задумывались что чувствует клоун, когда все смеются над ним, когда его пихают, толкают, бьют, а он всегда смеётся и улыбается, Ой как смешно, весело, радость! А что в этот момент у клоуна в душе, вы знаете? Он плачет, а может он смеётся, а может он умирает и смеётся не до слёз, а сквозь слёзы! Ведь он такой же как вы, он человек, клоун тоже чувствует, он также может грустить, злиться, любить. Клоуну нужно развлекать публику, веселить народ, подкидывать дрова успеха, нести праздник в дом. Но стоит выключится камере и клоун становится, может быть, самым грустным человеком на свете. Он осмысливает свою жизнь, а стоит ли показной успех и деньги, реального счастья? И вот однажды клоун может, даже влюбиться, может будет счастлив, может поверить в жизнь, начнёт улыбаться под маской, откроется свету, найдёт понимание другого артиста. Будет со всеми смеяться, будет со всеми говорить, придумается общий номер с другим клоуном. А может им даже понравится этот номер, им понравится вместе выступать, вместе взаимодействовать на публике, вместе есть, вместе пить, вместе любить. Ездят, они ездят, по гастролям с цирком и кажется им всё просто, и кажется им всё весело, ведь номер получается, зрителям нравится, платят хорошо. Они к этому привыкают, одному нравится сама идея любви, сама идея номера, другому нравится сам клоун, он влюбился в его возможности, в его необычность, в красоту его исполнения, а на номер в принципе и наплевать, лишь бы с эти клоуном, хоть на край света. Выступают они, меняя страны и города, но, вдруг, одному из клоунов надоест этот номер, показывать в сотый раз, надоест второй клоун, который раньше был, казалось, умелее, а сейчас какой-то обыденный, вот уже и сама идея номера приелась, хочет веселья, хочется новизны, хочется опять почувствовать себя живым клоуном, но что же делать со втором колуном? Так просто бросить его? Найти замену, кого-то получше или изменить номер и выступать дальше? А что если этот клоун не справится с новым номер или он не хочет ничего менять, ему и так всё нравится? Неужели ты должен всю жизнь делать один и тот же номер, только чтобы не обидеть другого клоуна или ради денег? Не это ли жестокость? Не это ли терзание и себя, и клоуна, и номера? Не это ли та самая, несмываемая маска? Лучше уйти. Конечно, лучше, но не так просто забыть клоуна с которым так долго работал, тем более если он не может тебя отпустить, он всё время просит повторить с ним трюк, просит помочь. Публика любит этих клоунов, публика платит этим клоунам, когда они вдвоём зрители аплодируют, клоунам приходится раз в год встречаться на центральной арене чтобы развесилить народ и подзаработать денег на следующий год гастролей с другим цирком и другими клоунами. Как ни крути, эти клоуны так до боли знакомы друг другу и так до боли ненавистны друг другу, ведь они слишком хорошо изучили все приёмы за эти годы, им вместе так же легко как дышать и в тоже время так же трудно как летать. Чтобы не происходило, они все равно как мотыльки летят на свет, один раз в год, навстречу друг другу и свету, встречаются чтобы исполнить свой коронный номер, встречаются ради денег, встречаются ради прежней любви, встречаются чтобы вновь обломать друг другу крылья и разлететься, чтобы исполнить уже давно знакомое, чтобы стать единым целым. Они слишком разные, они слишком похожие, они слишком гордые, слишком амбициозные, чтобы исполнять один и тот же номер каждый день, но не каждый год. P.S. Я знаю, что вы скажете... Он страдал... Но я тоже страдал. Думаете, легко всю жизнь смешить людей? Иногда мне так одиноко, что я хочу умереть. Я рыдаю навзрыд. И снова надеваю костюм клоуна, готовый выступать.