Друзья по объятиям

Адриана поражало то, как Маринетт не могла пойти куда-нибудь без того, чтобы в нее не влюбились. Была чудесная, солнечная суббота, и было решено, что они с друзьями проведут ее в местном центре спасения животных в день открытых дверей. И в данный момент Маринетт была окружена стаей нетерпеливых, милых собак всех возрастов, размеров и пород. Не то чтобы она была против, Маринетт выглядела такой же одурманенной, как и собаки, когда она взяла за правило погладить и уткнуться носом в каждую из них. — Оооо! — проворковала она, уткнувшись носом в золотистого ретривера. — Кто красивый мальчик? Ты, да, ты! О да, ты! — Девочка, — Алья нежно покачала головой, — я не понимаю, как ты можешь чувствовать себя так комфортно рядом со всеми этими животными после сегодняшней акумы. Адриан и Нино поежились в знак согласия. Последним кошмаром Бражника стал один из волонтеров спасательного центра. Разъяренный и расстроенный отсутствием усыновлений и пожертвований — и снисходительное отношение Хлои к меху животных тоже очень мало помогло — он пытался превратить каждого в собаку или кошку, прежде чем выпустить всех спасенных животных на улицы, и потом попытался «принять в свои ряды» Кота Нуара самым унизительным из существующих способов. Адриан мог честно сказать, что он был бы рад никогда больше не увидеть пушистого зверька снова после сегодняшнего, что было жалко, потому что он всегда хотел собаку или кошку. Но Маринетт — которая уверяла, что была превращена в белого пуделя во время нападения акумы, и это была причина, по которой она пропала — выглядела так, будто она скорее умрет, чем расстанется с этими бездомными, которые все лапали ее, требуя внимания. — Как я могу не чувствовать себя с ними комфортно?! — воскликнула Маринетт, почесывая подбородок дружелюбного спаниеля. — Они все такие милые! Если бы я могла, я бы взяла домой их всех! — Ты такая милая, — восхищенно сказал Адриан. Щеки Маринетт внезапно покрылись ярким розовым румянцем, и она сосредоточилась на том, чтобы погладить всех собак в ответ. Это делало ее только более очаровательной и милой. — Я бы хотел забрать какое-нибудь животное сегодня, — тоскливо добавил он. Но его отец никогда бы не позволил ему. В конце концов, мех животных был повсюду. — Вы уже решили, кого из них вы возьмете? — Я не могу забрать никого из них! — несчастным голосом произнесла Маринетт. — Я живу над пекарней, это бы нарушило так много правил здоровья и безопасности! И мама, и папа сказали, что это было бы действительно несправедливо держать какое-либо животное в клетке весь день. Оооо, котенок! Адриан вспыхнул и был на грани того, чтобы не закричать «Я не Кот Нуар!», чтобы весь мир услышал, как вдруг Маринетт подхватила на руки маленького полосатого кота, который нежно терся своей щекой об ее. — Ооо, разве ты не самый очаровательный и сладкий? — тихо проворковала Маринетт коту. — Оо, да, ты такой! Ооо, да, это ты! Ооо, да, это так! Кот в ответ громко замурлыкал. Адриан пытался игнорировать странное, извилистое, тревожное чувство гнева, медленно растущее в его груди при виде друга, изливающего свою любовь на другого кота. Почему Кот Нуар не получает таких почесываний за ухом, ммм?! — Итак, если бы ты могла иметь питомца, любого, какого захочешь, — Нино улыбнулся, не обращая внимания на внутреннее смятение Адриана, — кого бы ты взяла? — Кота! — немедленно ответила Маринетт, и Адриан ухмыльнулся, выпятив грудь. «Да, — подумал он с гордостью, — мы, коты, лапочки, в конце концов.» — Нет! — Маринетт быстро покачала головой. — Подождите, собаку! Нет, кролика! Нет, я снова передумала! Морскую свинку или хомяка, или песчанку или хорька или… или… или… Я не знаю! — завыла Маринет. — Что-нибудь пушистое, очаровательное и милое! Я просто хочу кого-нибудь обнять! И именно по этой причине Адриан собирался сделать что-то крайне глупое. Он совершенно не думал об этом, когда требовал Плагга трансформировать его, и он определенно не думал, когда прыгал с крыши на крышу по улицам Парижа в этот прекрасный летний вечер, и у него абсолютно не было ни одной разумной мысли, когда он мягко приземлился на лапы на балкон Маринетт Дюпен-Чен. — Кот Нуар! — Маринетт ахнула, схватившись за грудь. — Что ты здесь делаешь?! — Ну, — он усмехнулся, — я слышал, что прекрасная Принцесса искала бродячего кота для объятий и общения, и я подумал, что мог бы предложить свои услуги. Маринетт так сильно покраснела, что на секунду он был уверен, что ее голова взорвется. — Миип! — пискнула она что-то невнятное. И потом наступило болезненно долгое молчание, Маринетт уставилась на него своими большими, красивыми, голубыми глазами, а ее лицо медленно краснело все больше и больше с каждым поворотом бесконечной секунды. И тогда он начал жалеть о своем импульсивном, опрометчивом, глупом поступке, который он не обдумал ни на одну микросекунду, так как видел, что его легкое, непринужденное общение с Маринетт пошло коту под хвост. И если она не станет говорить ни с Котом Нуаром, ни с Адрианом, то как он сможет поговорить с ней снова? Лишь на кончике языка вертелась мысль сказать ей, что это просто шутка, или чтобы она забыла об этом, как вдруг… — Умф! Он отшатнулся назад под тяжестью тела Маринетт. Он нелепо размахивал руками, пытаясь устоять на ногах, прежде чем упасть навзничь или, еще хуже, с балкона и унести Маринетт навстречу их совместной смерти. Маринетт удалось полностью обнять его, когда ее руки обвились вокруг его шеи, а ее ноги вокруг его талии. Между ними не было ни дюйма пространства, когда она прижималась к нему. Затем она уткнулась лицом в изгиб его шеи и блаженно вздохнула, полностью расслабившись. Она была единственным человеком, который таял в его объятиях. Как будто она полностью доверяла ему. Он улыбнулся, пребывая в полном восторге. Его собственные руки медленно обвились вокруг нее, когда он вдохнул божественный аромат печенья, что никогда не покидал ее. Он мог чувствовать, как ее улыбка расцветала в его ключице, и он улыбнулся еще шире, уткнувшись в ее волосы и вдыхая цветочный аромат, что ему только предстояло узнать. «Да, — счастливо подумал он, — это замур-рчательно.» — Я надеюсь, ты понимаешь, — приглушенно произнесла Маринетт, — что я теперь никогда тебя не отпущу. — Я могу с этим жить.