Когда он наблюдал, как бледная фигура исчезает в проходе, появившемся от удара Синьмо, Шэнь Цинцю был уверен, что видит оригинального Ло Бинхэ в последний раз.
Это было подозрительно просто — сильнейший человек в этом мире, рожденный фантазией идиота-неудачника, просто сбежал, поджав хвост, после пары слабых ударов. Ладно, нет, возможно, уместнее сказать, что один коронованный и при этом злопамятный волк отступил, чтобы зализать раны. Впрочем, Шэнь Цинцю не начал отлавливать людей и требовать объяснений. Скорее всего, другой Ло Бинхэ все еще страдал от ран, полученных при первой встрече с учеником Шэнь Цинцю, — и неважно, что Шэнь Цинцю исцелил эти раны в ту же ночь. Его ладонь прижималась к мускулистой спине — спине, по которой он не понял, что мужчина, с которым он разделил постель, на самом деле не тот, за кого себя выдавал. Или, может быть, Ло Бинхэ оказался неприятным соперником для самого себя — хотя Шэнь Цинцю был практически уверен, что выращенная им версия Ло Бинхэ не так смертоносна, как оригинал. Это не значит, что он слабый или мягкий — Шэнь Цинцю видел, на что он способен на пике ярости, и это неприятное зрелище — но их жизненный опыт из-за вмешательства Шэнь Цинцю, в конечном счете, колоссально отличался. Ло Бинхэ в оригинальной новелле был взращен в озлобленности, ярости и сильной зависти; его Ло Бинхэ это успел лишь попробовать. Шэнь Цинцю не собирался лгать и говорить, что его Ло Бинхэ идеален. Он навязчивый и утомительный и постоянно, постоянно жаждет внимания и любви, но Шэнь Цинцю думал, что это поправимо. Хотя кто-то мог бы назвать его необъективным.
Как бы то ни было, у самого Шэнь Цинцю возникло ощущение, что другой Ло Бинхэ невероятно устал от этого альтернативного мира и просто хотел вернуться в уютные объятья своих жен и их постели, не то чтобы он когда-нибудь обмолвится об этом перед своим учеником. Ло Бинхэ выглядел таким гордым после того, как «прогнал» своего двойника. Он практически ходил самодовольным павлином, выпятив грудь, а взгляд его темных сияющих глаз выпрашивал одобрения Учителя. Что-то в сердце Шэнь Цинцю сжималось от смущения и радости, и как бы ни раздражала заносчивость на лице Ло Бинхэ, он не думал, что был бы способен вынести выражение бессильного отчаяния.
Все же Шэнь Цинцю полагал, что не важно, почему тот ушел, раз уж ушел, как и должен был.
К огромному сожалению Шэнь Цинцю, ничего не работало так, как ему бы хотелось.
После событий в лесу, они решили вместо возвращения в демонический дворец Ло Бинхэ остаться на пике Цинцзин, притворившись, что Ло Бинхэ восстанавливается от ран. И Шэнь Цинцю проследил бы за прогрессом других учеников, которых он практически бросил по непонятной причине, читая книги, отлеживая бока и гоняя слуг во дворце Ло Бинхэ.
По какой-то необъяснимой причине Ло Бинхэ всегда выглядел очень довольным, когда видел Учителя отдыхающим на своих диванах, вкушающим его еду (всегда собственноручно приготовленную — Шэнь Цинцю полагал, что тот все еще беспокоится о ядах) и просто находящимся в его дворце. Честно говоря, это заставляло Шэнь Цинцю чувствовать себя домашним котом богатой госпожи.
Лю Цингэ не выглядел хоть сколько-нибудь радостным от таких новостей, но Шэнь Цинцю удалось предотвратить все убийственные поползновения в отношении своего ученика, согласившись «держать эту псину под контролем» (по словам Лю Цингэ) и прийти на его пик на чай, прежде чем уйти. Шэнь Цинцю был абсолютно уверен, что Лю Цингэ остался доволен обещанным визитом больше, чем показывал.
Шэнь Цинцю постоянно называл Ло Бинхэ невинной девой, однако он начал подозревать, что Лю Цингэ может быть в некотором роде таким же, только ледяным типом, избегающим ласковых слов и вместо этого действующим из преданности. Не то чтобы он когда-нибудь выскажет это мужчине в лицо; ему все же дороги все его пальцы.
Вскоре после этого визита Шэнь Цинцю решил исправить то, что так долго игнорировал других своих учеников. Когда он прибыл и началась утренняя тренировка, его встретили шокированные лица, они словно увидели незнакомца. Это длилось короткое мгновение; тренировочная площадка наполнилась громкими выкриками «Учитель!» и склоненными головами, когда они поклонились, не смиренно, а будто взволнованные щенки, заметившие возвращение хозяина.
Мин Фань даже сгреб Шэнь Цинцю в объятья, заставив охнуть от вложенной в них силы и удивления. Когда Шэнь Цинцю только попал в этот мир, Мин Фань был лишь ребенком, но годы пошли ему на пользу, и теперь он стал взрослым мужчиной, даже выше Шэнь Цинцю. Что не мешало ему всхлипывать, цепляясь за рукава Учителя, и выкрикивать:
— Учитель! Вы все еще здесь!
Шэнь Цинцю не думал, что отсутствовал очень долго, но полагал, что прошло уже несколько месяцев с того времени, как он оставался на пике на продолжительный срок. Даже больше, если исключить моменты, когда он возвращал любимые книги или говорил с Юэ Цинъюанем.
Шэнь Цинцю чувствовал себя несколько виновато, но ничем этого не выдавал, он должен был поддерживать репутацию. Кашлянув несколько раз, возвращая себе голос, он стукнул сложенным веером Мин Фаня по макушке — немаленький подвиг во всех смыслах — и сказал раздраженно:
— Да, да. Я здесь. Прекрати плакать и расскажи мне о прогрессе каждого.
Мин Фань быстро отпустил Шэнь Цинцю и вытер рукавом лицо. Получилось у него лишь размазать слезы и сопли по веснушчатой щеке, но Шэнь Цинцю сжалился над ним и не обратил на это внимания. Мин Фань выпрямил спину и сложил руки как почтительный ученик, а затем начал перечислять факты о каждом ученике вершины:
— Каждый развивается равномерно! Лин Чэн еще больше укрепил свое ядро, также…
Он продолжил щебетать о том, какой ученик сделал то и это. Шэнь Цинцю очень жалел, что спросил, пока Мин Фань отчитывался, но поддерживал иллюзию того, что внимательно слушает, вставляя «мм» и «ах!» время от времени.
Поскольку он был первым учеником, до того, как Ло Бинхэ невольно скинул его с этого несчастного трона, на Мин Фаня была возложена обязанность следить за тренировками других учеников. Несмотря на трудность управления таким количеством людей, Мин Фань, казалось, чувствовал себя в новой роли как рыба в воде. Тот, кто должен был стать ступенькой для прогресса главного героя, превратился в уважаемого человека. На самом деле, если бы его совершенствование не было таким слабым, Шэнь Цинцю всерьез полагал, что он даже смог бы стать достойным лордом вершины.
Мин Фань, наконец, глубоко вздохнул, закончив, и посмотрел на Шэнь Цинцю выжидающе. Шэнь Цинцю не мог точно вспомнить, что именно он сказал в конце, но догадывался.
— Хорошо. Очень хорошо! Каждый из вас заставляет этого Учителя испытывать гордость. А теперь идите на лесную поляну. Будете бегать по окрестностям сегодня. А я посмотрю, как у вас дела.
Когда никто не сдвинулся с места, словно думая, что такое простое задание не стоит их внимания как старших учеников, он непреклонно хлопнул сложенным веером по ладони, и ученики разбежались в разные стороны, исполняя приказ своего Учителя.
Шэнь Цинцю большую часть времени не знал, что болтал, но, если у него было достаточно серьезное лицо, все, казалось, устраивалось само собой.
Мин Фань поклонился ему последним, после чего вприпрыжку последовал за остальными учениками. Шэнь Цинцю еще мгновение смотрел на спины учеников, но прежде, чем он пошел за ними, вздохнул и сказал:
— Выходи, Ло Бинхэ.
Из теней колонны к нему выступил мрачный Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю велел ему оставаться в домике, пока он с другими учениками, но сомневался, что Ло Бинхэ провел в нем хотя бы секунду, прежде чем последовал за ним. Какая-то злость и ревность на его лице заставили Шэнь Цинцю чувствовать себя обеспокоенно.
— Ты обнимал его, — сказал он.
Его глаза уже были черными, но словно потемнели еще сильнее, когда он навис над Шэнь Цинцю. Какое-то время назад Шэнь Цинцю испугался бы за свою жизнь, но теперь все было иначе.
Шэнь Цинцю почти закашлял хлынувшей в горло кровью. У него было плохое предчувствие насчет того, к чему этот разговор приведет.
— Кого? Мин Фаня?
— Ты обнимал его, — повторил Ло Бинхэ. — И ты дотронулся до него своим веером. Учитель, ты должен делать это только со мной.
Внезапно на него вдруг нахлынула волна усталости.
— Бинхэ, не будь смешным, Мин Фань лишь один из моих учеников.
— Как и я, — произнес Ло Бинхэ, пытаясь отстоять свою точку зрения.
Шэнь Цинцю отмахнулся от него:
— Это не имеет значения. Мин Фань не заинтересован в старом мужчине вроде меня. Он уже много лет безнадежно влюблен в Нин Инъин. Это достойно сострадания.
Казалось, для Ло Бинхэ это ничего не изменило. Его ладонь схватила запястье Шэнь Цинцю, и черные, сияющие как звезды глаза, полные гнева, ревности и, что странно, любви, встретились с его. Хватка на его предплечье была бережной, несмотря на дьявольский огонь в глазах.
— Я убью его, — прорычал он сквозь зубы.
Шэнь Цинцю рассердился. Он думал, они давно прошли через это.
— Конечно же нет. Мин Фань не имел в виду ничего подобного, и ты знаешь это, Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю чувствовал предупреждающий жар кипящей силы в захвате Ло Бинхэ, но проигнорировал это. Он попытался освободить руку, но Ло Бинхэ держал крепко. Раздраженный, Шэнь Цинцю сверкнул на него глазами и сказал:
— Бинхэ, отпусти меня. Сейчас же.
Долгое мгновение Шэнь Цинцю мог наблюдать, как в голове Ло Бинхэ крутятся шестеренки, рассматривая вариант ослушаться прямого приказа. Шэнь Цинцю скрипнул зубами и представил, как пинает его по глупым голеням, пока тот не начнет молить о пощаде, но Ло Бинхэ отпустил его до того, как он успел осуществить свою фантазию.
— Этот ученик сожалеет, Учитель.
Он совсем не выглядел раскаивающимся. На самом деле Шэнь Цинцю практически видел языки пламени, вырывающиеся из его рта при дыхании.
Шэнь Цинцю растер запястье. Ло Бинхэ едва коснулся его, но ощущение стальной хватки не ушло.
— Мы поговорим об этом позже, — произнес Шэнь Цинцю резко, — Мне нужно быть в другом месте. Иди обратно в дом, пока кто-нибудь тебя не увидел. И не смей следить за Мин Фанем — он будет тренироваться со мной и остальными.
Смесь разочарования и бессилия мелькнула на лице Ло Бинхэ. Тем не менее, он кивнул, подтверждая, что понял, но лишь после того, как притянул руку Шэнь Цинцю к губам, целуя костяшки пальцев. Этот жест заставил Шэнь Цинцю залиться краской, несмотря на гнев, но он смог удержать суровое лицо, приказывая:
— Иди.
— Хорошо, — произнес Ло Бинхэ с нечитаемым лицом и исчез — лишь мелькнул край черных одежд.
Шэнь Цинцю подождал, пока не убедился, что он ушел, а затем длинно выдохнул и стукнул себя по лбу сложенным веером. Казалось, Ло Бинхэ — вечная проблема.
Он дал себе минуту, чтобы взять себя в руки, после чего привел в порядок свои одеяния и пошел к другим своим ученикам.
Часть из них уже начали свои круги, как хорошие дети, но Мин Фань и Нин Инъин задержались, ожидая его. Нин Инъин вскочила на ноги, заметив его приближение.
— Учитель! Вы шли целую вечность. Мы думали отправить кого-то за вами.
— Мм, да. Мои извинения. Я выбрал живописный путь, — солгал он и потер кончик носа, скрывая дрожь.
Нин Инъин не выглядела поверившей, но возможно посчитала, что у него есть право хранить секреты, или просто не придала этому значения. Было похоже на последнее. Она достаточно быстро сменила тему:
— Учитель, вы собираетесь потренироваться с нами? Так давно это было! Смотрите, смотрите, я тренировалась с Лю Минъянь, и она научила меня действительно хорошему удару мечом. Вам стоит увидеть!
Ее болтовня была знакомой, приятной и забавной одновременно, и Шэнь Цинцю поспешил скрыть улыбку за веером.
— Ты можешь показать мне позже, Инъин. Сейчас я собираюсь посмотреть на подготовку каждого. Присоединись к остальным, пока они не оставили тебя позади.
Она надула губы, но, тем не менее, послушно умчалась прочь. Мин Фань незамедлительно последовал за ней, его губы уже двигались, перебирая темы для разговора, что могли бы заинтересовать ее, одну за другой. Шэнь Цинцю безмолвно пожелал ему удачи. Он случайно украл внимание главного героя себе, но это не значило, что он перестал интересоваться любовью молодых.
Пройдет около получаса, прежде чем его ученики вернутся к нему, поэтому Шэнь Цинцю оказался предоставлен сам себе. С этого места мало что можно было увидеть; если бы он захотел, то поднялся бы в облака и наблюдал их прогресс оттуда, но он подозревал, что это будет так же скучно, как наблюдение за высыхающей картиной. Он лениво облокотился на ствол дерева и замечтался о книге, что развеяла бы подступающую скуку, грозящую поглотить его.
Не то чтобы у него вышло поскучать долго.
— Учитель.
Шэнь Цинцю только настроился на монотонный щебет птиц и шелест ветра среди деревьев, когда услышал шаги и сопровождающий их мягкий голос. Черт побери. Он сердито нахмурился, оборачиваясь.
— Бинхэ, я думал, что ясно выразился… — его голос стих до того, как он закончил свою мысль, и холодок пробежал по его позвоночнику.
Это был Ло Бинхэ, конечно же. На его губах играла маленькая застенчивая улыбка, когда он приблизился к Шэнь Цинцю, его поза была небрежной и расслабленной, словно он прогуливался и наткнулся на Шэнь Цинцю случайно. Его взгляд был спокойным, добрым и теплым от любви. Его руки укрылись в рукавах, и он выглядел почти скромно.
Это было неправильно.
Шэнь Цинцю оставил свой меч в комнате утром, но он не был ему нужен. Его веер щелкнул, раскрывшись, и он отступил, готовясь обороняться.
— Ты… Что ты делаешь здесь?
Он не позволил голосу дрогнуть, но и только. Он не мог показать страх.
Боль промелькнула в глазах Ло Бинхэ, и он поднял руку, будто успокаивая его. Шэнь Цинцю проигнорировал этот жест, и она зависла в воздухе.
— Учитель, что такое? Я сделал что-то неправильно? Я просто пришел увидеть тебя.
Беспокойства в его словах было достаточно, чтобы поверить в их искренность.
— Ты, — решительно произнес Шэнь Цинцю, отказываясь быть одураченным снова. — Ты не Ло Бинхэ.
После короткой паузы обеспокоенное, застенчивое выражение на его лице сменилось на отвратительное и озлобленное. Ло Бинхэ — не его, никогда — ухмыльнулся, демонстрируя зубы, и это сыграло на нервах Шэнь Цинцю. Холодный пот выступил на его шее.
— Я — Ло Бинхэ. Просто не твой слюнявый щенок, — он рассмеялся. — Я волнуюсь, как ты догадался? Ты оказался слишком глупым, чтобы понять это в прошлый раз.
Его слова были легкомысленными, но его взгляд сверлил Шэнь Цинцю насквозь почти физически ощутимо. Шэнь Цинцю чувствовал себя пришпиленной бабочкой, которую рассматривают под лупой, и разве это не вызывало чудесные воспоминания?
— Я сказал Ло Бинхэ остаться дома. Он не ослушался бы меня, — настороженно сказал он.
Его ноги зудели от желания бежать, но он не хотел давать другому Ло Бинхэ возможности для охоты.
Другой Ло Бинхэ задумчиво хмыкнул.
— Ладно, я полагаю, что это не имеет значения.
Он выглядел расслабленно и безобидно, и Шэнь Цинцю ни на миг этому не поверил. Он знал, на что тот способен. Он помнил комнату, в которую был изгнан для наказания: ту, в которой Ло Бинхэ безжалостно хохотал, срезая с него плоть, словно он не более чем игрушка для его увеселения. Воспоминания были такими яркими, такими жуткими, что желчь поднялась в горле Шэнь Цинцю. Он попытался не дать руке с веером затрястись, но не сдержал судорогу, и другой Ло Бинхэ заметил мимолетное движение. Его улыбка стала шире.
— Ты напуган, Учитель? Я не собираюсь причинять тебе боль. Я уже сказал, что мне жаль, — вкрадчиво произнес он.
Шэнь Цинцю почти не запомнил агрессивное, выдавленное сквозь зубы извинение, сказанное лишь для того, чтобы разозлить Ло Бинхэ. А теперь другой Ло Бинхэ подбирался ближе, и Шэнь Цинцю пятился, пытаясь удержать дистанцию. Он судорожно искал выход из сложившейся ситуации; он был способен противостоять ему раньше, но только лишь с поддержкой Ло Бинхэ. В одиночку у него не было шансов, особенно без меча. Глупая, абсолютно идиотская ошибка.
На краю истерики, он рассматривал возможность позвать на помощь, словно напуганная дева. К сожалению, прежде чем он переборол стыд, другой Ло Бинхэ сделал свой ход. Шэнь Цинцю моргнул, и он испарился.
Шэнь Цинцю не смог не охнуть потрясенно, когда Ло Бинхэ появился прямо перед ним. Улыбка его выглядела мрачнее, опаснее, смертоноснее, чем ранее. Шэнь Цинцю попытался сбежать, но с глухим стуком врезался спиной в ствол дерева. Другой Ло Бинхэ схватил руку — ту же, что его Ло Бинхэ держал так крепко, но бережно — и с силой стиснул. Кости в предплечье скрипнули под давлением, и короткое мгновение Шэнь Цинцю был абсолютно уверен, что демон собирается переломить его запястье как тростинку, и это ужасало. Со страдальческим всхлипом он уронил свой веер.
Хватка другого Ло Бинхэ слегка ослабла, когда веер упал в грязь, но он не отпустил Шэнь Цинцю. Взгляд Ло Бинхэ смягчился, словно тот сделал что-то очень хорошее, и Шэнь Цинцю возненавидел это выражение лица всеми фибрами души. Другая рука Шэнь Цинцю тоже оказалась в плену, несмотря на его бесплодные попытки сопротивляться. В конце концов, Ло Бинхэ прижал его к дереву, и у Шэнь Цинцю появились ужасные, ужасные предчувствия о том, к чему все идет.
И все же Шэнь Цинцю свирепо уставился на него и сердито рявкнул:
— Отпусти меня.
— Хм, — мурлыкнул другой Ло Бинхэ, — Думаю, нет.
А затем он наклонился, потому что при сравнительно небольшой разнице в росте оба Ло Бинхэ казались абсурдно и отвратительно высокими, и поцеловал Шэнь Цинцю.
Это не было грубыми, страстными поцелуями, которыми его Ло Бинхэ любовно осыпал его кожу и губы. Скорее, чем-то всепоглощающим, словно Ло Бинхэ собирался сожрать его. Губы, зубы и язык должны были вызывать неудобство, но вместо этого заставляли Шэнь Цинцю бороться за каждый вдох.
Другой Ло Бинхэ оторвался от него слишком быстро, оставив дорожку слюны на губах Шэнь Цинцю. Он не дал Шэнь Цинцю времени восстановить дыхание и с жадностью спустился ниже. Шэнь Цинцю задохнулся, ощутив прикосновение зубов к шее. Ло Бинхэ осыпал укусами каждый сантиметр открытой кожи, пока одна из его рук перестала удерживать Шэнь Цинцю, распахивая ворот одежд.
Шэнь Цинцю стоило воспользоваться шансом освободиться в этот момент, когда внимание Ло Бинхэ, по-видимому, переключилось. Однако Шэнь Цинцю не был по-настоящему стойким мужчиной, и его разум был слишком затуманен, чтобы осознавать происходящее. Вместо этого он громко ахнул, когда другой Ло Бинхэ безжалостными укусами и посасывающими поцелуями проложил путь вниз по его шее, к ключицам. Этого было так много и одновременно недостаточно, и Шэнь Цинцю думал сквозь головокружение, что Ло Бинхэ собирается выпить его до дна и обглодать кости.
Он был убежден, что так и было бы, если бы в отдалении не послышался топот ног учеников Шэнь Цинцю, возвращающихся с первого круга вокруг леса. Они оба замерли, услышав их, Шэнь Цинцю в нервном тошнотворном страхе, Ло Бинхэ — ледяной статуей. И когда Шэнь Цинцю нервно предположил, что он снова продолжит, проигнорировав возможных свидетелей, другой Ло Бинхэ щелкнул языком и выпустил его.
Он выглядел достаточно разозленным, из-за того, что его прервали, но когда отступил на шаг назад и поднял взгляд на Шэнь Цинцю, казался необычайно довольным, а его губы кривились в самодовольной ухмылке. Смущенный Шэнь Цинцю оглядел свое тело — и почти выругался, увидев причиненный ущерб. Красные метки и отпечатки зубов, все еще поблескивающие от слюны, испещрили его ключицы. Он выглядел полностью испорченным и запахнул одежды, прежде чем кто-либо обратил на него взгляд.
Другой Ло Бинхэ выглядел недовольным, когда отметины оказались скрыты.
— Полагаю, я должен уйти до того, как твои дети увидят меня. Я закончу позже, Цинцю.
Шэнь Цинцю подмывало влепить ему пощечину за то, что назвал его по имени, но он чувствовал, что останется без руки в процессе, поэтому лишь покраснел от гнева и выплюнул:
— Нет, не закончишь! Не показывайся здесь больше.
Шэнь Цинцю ожидал, что другой Ло Бинхэ посмотрит холодно, зло или даже просто изумленно, но, к удивлению, увидел, как на лице промелькнуло разочарование, исчезая под жестокой улыбкой.
— Ты увидишь меня, независимо от того, нравится это тебе или нет.
После этого он ушел.
Шэнь Цинцю выдохнул и лишь тогда понял, что неосознанно задержал дыхание, и позволил своим слабым коленям подогнуться, опускаясь на землю и давая себе короткую передышку. Он заставил себя встать на ноги за несколько секунд до того, как его ученики вышли на поляну.
Он был благодарен, что никто не стал задавать вопросов о его растрепанном виде, хотя Мин Фань участливо предложил принести лекарство от укусов насекомых.
Оставшаяся часть утренней тренировки пролетела так быстро, хотя бы потому, что Шэнь Цинцю был слишком ошеломлен, не замечая ничего вокруг. Он только начал обдумывать возможные последствия произошедшего ранее в лесу, когда подошел к домику, где его ждал Ло Бинхэ.
Другой Ло Бинхэ, созданный фантазией идиота-писателя Шан Цинхуа, был здесь и прямым текстом сказал Шэнь Цинцю, что собирается продлить свой «визит».
У Шэнь Цинцю сложилось впечатление, что, как только он приказал Ло Бинхэ уничтожить осколки Синьмо, на этом все и закончилось. Однако оказалось, что это не повлияло на способность другого Ло Бинхэ вернуться в этот мир.
Что было очень плохо.
Не может быть двух Ло Бинхэ, не говоря уже об одном совершенно неуправляемом. Кто-нибудь заметит. Черт, Шэнь Цинцю понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать подставу. Он уже имел такой опыт, когда другой Ло Бинхэ появился впервые, но пройдет немного времени, и кто-то заметит, что Ло Бинхэ ведет себя нехарактерно. Или, еще хуже, не заметят —решат, что Ло Бинхэ наконец окончательно спятил, и его нужно пристрелить как бешеного пса. Другой Ло Бинхэ до краев наполнен жестокостью и ненавистью ко всему человечеству, за исключением его любимых жен. Все, что ему нужно, чтобы один из пиков попытался надавить на него, как на Ло Бинхэ, и он начнет убивать людей.
Самым простым и самым сложным решением было бы убить другого Ло Бинхэ, как он и собирался изначально. Но почему-то эта мысль оставляла у Шэнь Цинцю гадкое послевкусие во рту. Он дотронулся до своих губ, вспомнив произошедшее недавно, а затем быстро потер, негодуя от одной мысли об этом. Нет, он просто мягкосердечный современный человек, убийство — не то, на что он может решиться без серьезной подготовки.
Другим вариантом было уничтожение Синьмо. Не из этого мира, а того, что он увидел висящим на поясе другого Ло Бинхэ. Если меча не станет, ему будет сложно снова найти способ переместиться в этот мир, если у него, конечно, нет другого магического артефакта с подобными свойствами. Зная мир, созданный Шан Цинхуа, это могло быть намного реальнее, чем ему бы хотелось.
Тем не менее, это выглядело лучшим решением: Шэнь Цинцю не умирает, никто из Ло Бинхэ не умирает, и каждый идет своим путем. Единственная проблема — нельзя было быть уверенными, что другой Ло Бинхэ не останется в их мире после уничтожения меча, но поволноваться об этом можно и позже.
Одно Шэнь Цинцю понимал ясно: Ло Бинхэ не должен ничего узнать. Он ввяжется в битву, не задумываясь, особенно если выяснит, что другой Ло Бинхэ позволил себе… вольность с Шэнь Цинцю. И Шэнь Цинцю не мог с уверенностью сказать, что, если дойдет до битвы насмерть, его Ло Бинхэ выйдет победителем.
Шэнь Цинцю так сильно сжал кулаки, что почувствовал боль от впившихся в кожу ногтей. Он не хотел видеть, как Ло Бинхэ умирает от своих собственных рук.
Это окончательно определило его выбор. И если все пройдет как следует, Ло Бинхэ никогда ничего не узнает. Все будет в порядке.
Он все еще лелеял рухнувший план, когда заходил внутрь.
Как и следовало ожидать, Ло Бинхэ ждал. Тревога охватила его, но он, похоже, сдерживал свой несмелый взгляд. Шэнь Цинцю на мгновение задумался об этом, пока Ло Бинхэ не потянул за его рукава.
— Пожалуйста, прости меня, учитель. Этот ученик много размышлял и понял, что слишком поспешил, — произнес Ло Бинхэ с покорным, полным сожаления лицом.
Ох. Их разговор этим утром.
После всего случившегося, Шэнь Цинцю напрочь забыл об этом. На тот момент он твердо стоял на том, чтобы не позволить Ло Бинхэ добиться своего и угрожать смертью каждому, кто не так посмотрит на Шэнь Цинцю, но сейчас это было ему безразлично. Он лениво махнул рукой, проходя мимо Ло Бинхэ в гостиную.
— Я уже забыл. Не беспокойся, — сказал Шэнь Цинцю и сел на колени за стол.
Даже прежде чем его задница расположилась на подушке, Ло Бинхэ разлил по чашам чай. Шэнь Цинцю не был уверен, когда именно он принес чайный набор. Ло Бинхэ подождал, пока Шэнь Цинцю сделает первый глоток, после чего заговорил.
— Все же, Учитель, этот ученик смиренно хотел бы попросить тебя ограничить физические контакты с другими учениками. Этому ученику больно видеть это.
Ло Бинхэ следил краем глаза за его реакцией с некоторым лукавством, и Шэнь Цинцю понял, что его грустное щенячье выражение лица не слишком искреннее, и он раскаивался не так сильно, как демонстрировал. Тем не менее, у Шэнь Цинцю не было сил спорить.
Он отхлебнул еще чаю, прежде чем ответить.
— Хорошо. Не жди, что я буду избегать других своих учеников для тебя, Бинхэ, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы следовать твоим желаниям.
Ло Бинхэ рухнул на колени, стоило лишь слову «хорошо» сорваться с губ Шэнь Цинцю, и сгреб в объятья своего учителя, чуть не облившегося чаем.
— Учитель…! — выдохнул он.
Ло Бинхэ пальцем наклонил лицо Шэнь Цинцю и соединил их губы немедля. Шэнь Цинцю раздраженно выдохнул и ответил — видимо, Ло Бинхэ хотел сделать это с того момента, как он вошел в дверь. Он мог только похвалить своего ученика за терпение.
Тем не менее, он убедился, что поднял ворот одежд выше, чтобы взгляд Ло Бинхэ не блуждал по вишнево-красным любовным укусам, рассыпанным по его коже.
***
Следующим утром Лю Цингэ появился на пороге с веером Шэнь Цинцю в руке и очень обиженным выражением на лице.
Он практически швырнул его Шэнь Цинцю в руки и накрыл ладонь с веером, сжимая пальцы, словно родитель, желающий убедиться, что ребенок не забудет свою школьную сумку, и рявкнул:
— Не теряй его снова.
Шэнь Цинцю моргнул. Он даже не заметил, что веер пропал.
— Конечно, спасибо тебе. Должно быть, я уронил его, когда тренировал учеников в лесу.
Технически, это не было ложью. Лю Цингэ нахмурился.
— В лесу? Нет, он был за пределами павильона. Следи за своими вещами, чтобы окончательно их не потерять.
Он закончил его отчитывать и отбыл на своем мече так же быстро, как появился. Шэнь Цинцю смотрел, как он уходит, после чего перевел задумчивый взгляд на веер в своей руке.
Странно.
***
Шэнь Цинцю хотел бы сказать, что другой Ло Бинхэ похорохорился и понял, какой Шэнь Цинцю скучный мужчина, и, конечно, у него не осталось причины путешествовать через межпространственный портал, чтобы увидеть его, но тот, в самом деле, пришел.
Несколько раз.
Казалось будто всякий раз, когда он был не под присмотром Ло Бинхэ, другая версия с зубастой улыбкой и шаловливыми руками оказывалась тут как тут и готова была занять его место. Шэнь Цинцю мог мирно читать книгу в своем домике, и он появлялся здесь же, скользя лапами по одеждам и ощущая сердцебиение под ладонями. Если Шэнь Цинцю прогуливался в одиночестве, он утягивал его в сторону деревьев ради голодных поцелуев. Неважно, где он был или чем занимался, если поблизости никого не наблюдалось, другой Ло Бинхэ уже был здесь.
Каждый раз Шэнь Цинцю говорил ему уйти, и каждый раз другой Ло Бинхэ улыбался и отказывался. И с каждым разом Шэнь Цинцю все больше привыкал к тому, что его толкают к ближайшей вертикальной поверхности и зацеловывают до потери сознания. Встреч становилось больше, чем Шэнь Цинцю бы хотелось.
Они не заходили дальше настойчивых ласк, но Шэнь Цинцю сомневался, что все так и останется. Всякий раз, когда рука Ло Бинхэ спускалась ниже его талии, Шэнь Цинцю сбрасывал ее с твердым «нет», и до сих пор, по какой-то странной причине, другой Ло Бинхэ подчинялся. Он не знал, как долго это будет продолжаться.
Шэнь Цинцю пребывал в смешанных чувствах из-за этой ситуации: с одной стороны, оригинальный Ло Бинхэ разрезал Шэнь Цинцю на маленькие, истекающие кровью куски и смеялся над его болью, даже не сжалившись и не убив сначала. С другой стороны, это был Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю мог сколько угодно притворяться, что это кто-то, просто натянувший его личину, но это не отменяло факт того, что человек перед ним — тот же, в которого Шэнь Цинцю в моменты слабости мог признать, что влюблен. Они оба родились одинаково и одинаково росли до определенного момента их жизни; единственная причина, по которой один отличался от другого, в том, что Шэнь Юань умер и занял место Шэнь Цинцю.
Он был холоднее, безжалостнее, опаснее, но, несмотря на это, он был Ло Бинхэ. И Шэнь Цинцю, видя знакомое лицо, не мог не чувствовать похожего желания оберегать, что вызывал у него его ученик.
И все же он никогда не признается в этом другому мужчине. Иначе его действительно изнасилуют, без сомнений.
По крайней мере, время, проведенное с другим Ло Бинхэ, позволило ему несколько прощупать почву. Он всегда брал Синьмо с собой, даже когда опрокидывал Шэнь Цинцю на стол или прижимал к шкафу. Шэнь Цинцю думал, что он снимает его время от времени, но нет, ни одного раза, вплоть до этого момента.
У Шэнь Цинцю было смутное подозрение, что единственное, ради чего другой Ло Бинхэ добровольно отложит Синьмо в сторону, — чтобы снять одежду, и это то, что Шэнь Цинцю с опаской оставил на потом.
Засосы и отметины от зубов на его теле становились проблемой. Он отвергал приставания Ло Бинхэ и отказывал на просьбы провести ночь в одной кровати с тех пор, как другой Ло Бинхэ начал свои частые визиты. Если Ло Бинхэ обнаружит их, то разозлится, впадет в ярость, почувствует себя преданным и, хуже всего, заплачет. И после объяснений попытается убить другого Ло Бинхэ, и случится катастрофа. Лучше бы воздержаться от этого.
Тем не менее, это терзало Ло Бинхэ ночь за ночью, когда Шэнь Цинцю пытался избежать отчаянных поцелуев и любовных объятий. У Шэнь Цинцю изначально не было сильного сексуального желания, но у Ло Бинхэ было. Он не злился из-за того, что Шэнь Цинцю не спал с ним, хуже: он думал, что Шэнь Цинцю зол на него.
— Учитель, чем я расстроил тебя? Это из-за того, что я поспорил с Мин Фанем? — со слезами на глазах спросил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю был абсолютно убежден, что в споре участвуют двое, а не один угрожает смертью за прикосновение к их учителю, а другой съеживается в ужасе.
— Я могу исправиться. Просто скажи мне, что делать.
— Нет, ничего. Не беспокойся об этом, Бинхэ.
А потом Шэнь Цинцю целовал его, и они не говорили об этом до следующего дня, когда все начиналось заново.
Это изнуряло. Зажатый между ними двумя — одним рыдающим и одним пожирающим, — Шэнь Цинцю так устал, что хотел расплакаться. Лю Цингэ даже сказал об этом, когда Шэнь Цинцю пришел на ранее упомянутые чайные посиделки.
— Выглядишь так, словно тебя пожевали и выплюнули, — любезно произнес Лю Цингэ, когда Шэнь Цинцю сел.
После того, как один из его учеников принес чайный набор, он дал ему знак удалиться, и тот, незамедлительно поклонившись, исчез за дверью домика Лю Цингэ.
— Что-то вроде того, — нервно потер бровь Шэнь Цинцю. — Это так очевидно?
Лю Цингэ пожал плечами и дважды постучал пальцем под глазом.
— Твои синяки под глазами. Словно кто-то размазал чернила по твоему лицу, — он на мгновение нахмурился. — Ло Бинхэ беспокоит тебя?
Как всегда, Лю Цингэ был неудобно близок к истине.
— Нет, это не связано с Бинхэ. Просто… ладно, у моего пика проблемы с вредителями, — осторожно произнес Шэнь Цинцю.
Он не мог дать понять, что в данный момент Ло Бинхэ больше одного. Вполне вероятно, что Лю Цингэ сам костьми ляжет, пытаясь оградить старшего брата от них обоих, если его прежде удар не хватит.
— На самом деле только один паразит. Волк. Он продолжает приходить, чтобы съесть объедки, что выбрасывают мои ученики, и не уходит.
— Хм.
Многозначительный взгляд Лю Цингэ впился в Шэнь Цинцю, заставляя его чувствовать себя очень неуютно и ужасно прозрачным. Он опустил плечи и отпил чаю, избегая смотреть в глаза Лю Цингэ, но это не особенно помогло.
— Этот волк, он кусается? — спросил Лю Цингэ, в конце концов.
— Нет. Что ж, по крайней мере, пока что никого не укусил, — признал Шэнь Цинцю.
— Это ничего не значит, — усмехнулся Лю Цингэ. — Животное есть животное. В один день ты кормишь его лакомством с рук, а на следующий он оторвет лакомый кусочек от тебя. Он может не кусать, но не позволяй ему одурачить тебя мыслями о его безобидности.
У Шэнь Цинцю внезапно ярко вспыхнуло перед глазами воспоминание об этой комнате, одно из тех, что все еще посещали его сны, когда Ло Бинхэ не обнимал его достаточно крепко. Боль, которую он чувствовал, отвратительный вид его оторванных конечностей и истекающих кровью культей. Улыбку на лице другого Ло Бинхэ, когда он поставил его на колени. Нет, этот Ло Бинхэ может сколько угодно ластиться к его рукам, но Шэнь Цинцю никогда не забудет ужас от его укуса.
— Ладно, есть достаточно простое решение, — вдруг произнес Лю Цингэ, и Шэнь Цинцю вынырнул из своих мыслей.
— Что? — Шэнь Цинцю было страшно спросить, но любопытство перевесило.
— Отрави еду, — прямо сказал Лю Цингэ. — Если это не убьет его, ты все еще можешь вырвать его клыки, чтобы не мог укусить. Оставь его, если хочешь. Кажется, ты любишь собак.
Шэнь Цинцю чувствовал, что это камень в огород Ло Бинхэ. Тем не менее, этот совет дал Шэнь Цинцю пищу для размышлений и ужасную, ужасную идею. Ужасную идею, что, возможно, могла сработать.
— Хм. Благодарю тебя, Цингэ. Над этим… стоит подумать.
Шэнь Цинцю потер подбородок, мыслями он был уже далеко. Лю Цингэ наклонил голову и пожал плечами.
— Это здравый смысл, не более.
Оставшаяся часть визита прошла без упоминаний волков или кровавых укусов, и Шэнь Цинцю даже признал, что хорошо провел время. Лю Цингэ, несмотря на его недобрые слова и грубое поведение, был хорошим братом и приятной компанией. Они опустошили чашки и наполнили их снова, по крайней мере, дважды.
Шэнь Цинцю заставил себя вернуться домой в маленький домик на пике в сумерках. Когда он уже уходил, Лю Цингэ задержал его, положив ладонь на плечо.
— Цинцю, помни. Если тебе нужна помощь, позови меня, — сказал он. — Не забудь.
Шэнь Цинцю не мог не улыбнуться. Действительно, ледяная госпожа.
***
Шэнь Цинцю дождался ночи, когда Ло Бинхэ ушел, прежде чем осуществить свой план. Не должно было быть ни шанса, что Ло Бинхэ появится до того, как он закончит — в противном случае результаты будут катастрофическими.
В конце концов, Ло Бинхэ должен был вернуться в свои владения, хотя бы для того, чтобы убедиться, что все его последователи на своих местах и не пытаются поднять бунт. Тем не менее, Ло Бинхэ колебался, стоит ли ехать, и даже умолял Шэнь Цинцю присоединиться к нему в поездке. Он использовал свои темные, сверкающие, полные слез глаза как оружие, чтобы убедить его, но Шэнь Цинцю стойко держался ради плана.
В конечном итоге Ло Бинхэ ушел, хотя, вскочив на меч — новое приобретение, он был выкован из какого-то легендарного металла, Шэнь Цинцю не мог заставить себя запомнить, какого именно, — продолжал несчастно смотреть на своего учителя. Казалось, прошла вечность, прежде чем его темная фигура скрылась за горизонтом, и Шэнь Цинцю вздохнул, не представляя, как выдержит все это.
Время.
Другой Ло Бинхэ старался придерживаться графика. Он появился как по часам, сразу же, как Ло Бинхэ исчез из видимости. Шэнь Цинцю узнал о его прибытии, когда, возвращаясь назад в домик прогулочным шагом, оказался притянут к твердой груди.
— Мм. Как долго щеночек будет отсутствовать? — раздался страстный шепот, и мягкие губы сжались на мочке уха Шэнь Цинцю. Он не смог сдержать дрожь удовольствия, пробежавшую по телу.
— До утра, — выдохнул Шэнь Цинцю.
— До утра, — повторил Ло Бинхэ.
Он уже тащил Шэнь Цинцю по коридору в спальню. Его ладони блуждали по бокам и спине, пока с намеком не сжали задницу.
— Этого времени хватит на многое, Учитель.
Шэнь Цинцю почувствовал, как кое-что тычется в его бедро, и был абсолютно уверен, что это не Синьмо.
Все шло гладко. Тем не менее, ему нужно было хотя бы для вида возражать, или другой Ло Бинхэ мог заметить, что что-то не так.
— М-мы не можем, — выдохнул он.
Его голос дрожал, и он боялся признать, что отчасти это даже не было игрой. У этого Ло Бинхэ было много практики, он продемонстрировал это, ласково покусывая и вылизывая его шею, в то время как его огромные ладони лапали его ягодицы.
— Конечно же мы можем, — тихо рассмеялся Ло Бинхэ.
А затем мир Шэнь Цинцю опрокинулся, когда его спина ударилась о соломенный матрац. Другой Ло Бинхэ упал вместе с ним и придавил своим телом. Он был высоким, но так, что, когда он наклонился поцеловать Шэнь Цинцю, это не было неудобно — точно, как с Ло Бинхэ. Сначала он целовал нежно, без зубов или языка, но надолго его терпения не хватило, и прошло совсем немного времени, прежде чем поцелуй стал кусачим и глубоким, и мысли Шэнь Цинцю спутались.
Он внезапно понял, что если не сделает что-то вскоре, то слишком потеряется в ощущениях, чтобы выполнить свою задачу.
— Б-бинхэ, — выдохнул он.
Два пальца ущипнули один из его сосков, заставляя его спину выгнуться. Дрожащими руками Шэнь Цинцю схватился за одежды Ло Бинхэ и попытался распахнуть на груди, но безуспешно.
— Бинхэ, хотя бы сними свою накидку.
Ло Бинхэ притормозил, и Шэнь Цинцю вдруг испугался, что сделал что-то неправильно. Он ошибся в чем-то, и теперь Ло Бинхэ все узнает, возьмет свой меч, отрубит ему конечности и...
— Какое нетерпение, Учитель. Если ты хотел, чтобы я снял одежду, все, что тебе нужно было сделать — попросить.
Другой Ло Бинхэ рассмеялся, после чего немного отстранился и начал снимать свои верхние одежды.
Шэнь Цинцю старался не слишком пристально смотреть, как он снимает Синьмо с талии и не очень бережно кладет его на край стола рядом с головой Шэнь Цинцю. Меч был так невероятно близко: все, что Шэнь Цинцю нужно было сделать — дотянуться и схватить его, и все было бы кончено. За исключением того, что этот Ло Бинхэ сломал бы ему руку, а затем и его самого. Нужно было запастись терпением.
Другой Ло Бинхэ ненадолго задержался, снимая окрашенную в красный накидку, после чего сорвал жемчужно-белые нижние одежды. Он остался обнажен и с надменной ухмылкой сел обратно так, словно ждал, когда Шэнь Цинцю посмотрит на него и признает его красоту. И, что же, Шэнь Цинцю не мог отказаться от такого приглашения.
Шэнь Цинцю уже видел похожее раньше, но, тем не менее, был сражен противоречивым ощущением хорошо знакомого и неизвестного. Как-никак это было то же тело, что и у Ло Бинхэ, но также абсолютно и сбивающе с толку другое. Крупная звезда шрама на груди отсутствовала, например. Но при этом другие шрамы, те, которых не было у его Ло Бинхэ, рассыпались по телу: прямой разрез на боку, еще один небольшой тревожно-рваный на бедре, неровная линия пересекала ключицу. Как и Ло Бинхэ, он был способен исцелить шрамы окончательно, до совершенной кожи — но выбрал не делать этого. Шэнь Цинцю захлестнуло внезапное желание спросить о каждом и о важности историй, стоящих за ними, но он крепче сжал зубы, прежде чем слова сорвались с языка. Он ничего не хотел знать об этом Ло Бинхэ, не тогда, когда он исчезнет навсегда так скоро.
— Нравится, Учитель? — проворковал он.
Шэнь Цинцю подавился собственной слюной, жар залил его спину. Вместо того чтобы ответить и смутиться, он схватил Ло Бинхэ за шею и притянул вниз, сталкиваясь губами, желая заставить его заткнуться.
Другой Ло Бинхэ застыл, не привычный к тому, что Шэнь Цинцю проявляет инициативу, а затем хмыкнул и расслабился. Он позволил Шэнь Цинцю вести несколько мгновений, после чего пригвоздил его запястья к матрацу и практически изнасиловал беспорядочными грубыми поцелуями. Он распахнул одежды Шэнь Цинцю, чтобы получить лучший доступ к телу под ними, и Шэнь Цинцю потрясенно выдохнул, когда чужая ладонь сжала его мужское достоинство.
Все шло замечательно, пока Ло Бинхэ не решил все испортить, вернувшись домой досрочно.
Шэнь Цинцю услышал шаги раньше голоса, и с ужасом оттолкнул другого Ло Бинхэ в сторону.
— Учитель, я забыл сказать тебе, где оставил ужин. Он под...
Ло Бинхэ остановился. Он выглядел потрясенным, пока осматривал представшую перед глазами сцену — полураздетого Шэнь Цинцю, усыпанного с головы до ног любовными укусами, под невозмутимым абсолютно обнаженным Ло Бинхэ — после чего осознание накрыло его, и единственным, что Шэнь Цинцю мог видеть на его лице, стала чистая неукротимая ярость.
— Ты! — прорычал Ло Бинхэ, его рука опустилась на рукоять меча.
— Я, — согласился другой Ло Бинхэ, вальяжно поднимаясь на ноги.
Шэнь Цинцю знал, что ни за что на свете не сможет разрулить эту ситуацию словесно, но в любом случае решил попытаться:
— Бинхэ, все совсем не так, как это выглядит. Успокойся.
Ло Бинхэ посмотрел на Шэнь Цинцю, его глаза были полны бешенства и боли от предательства, и Шэнь Цинцю внезапно почувствовал вину. Тем не менее, он не обнажил меч, это большее, на что Шэнь Цинцю мог рассчитывать.
Шэнь Цинцю выдохнул. Возможно, все можно решить мирно. Вот только другой Ло Бинхэ тихо рассмеялся и едко произнес:
— Да, успокойся, щеночек. Позволь нам с твоим ненаглядным Учителем закончить то, что мы начали, и после мы все сможем усесться для небольшого разговора...
Ло Бинхэ не позволил ему закончить: он обнажил меч и бросился вперед с яростным криком, ослепив на миг вспышкой серебристого света.
Другой Ло Бинхэ, казалось, ожидал этого. Он осклабился, ухмыльнулся во все зубы, его рука метнулась к Синьмо, все еще покоящемуся на столе рядом с Шэнь Цинцю. Он вытащил его из ножен быстрее, чем Шэнь Цинцю заметил, и поднял, блокируя удар Ло Бинхэ, и тогда...
Раздался звонкий лязг, полыхнула яркая вспышка, и обоих Ло Бинхэ отшвырнуло друг от друга. Ло Бинхэ, его Ло Бинхэ, приземлился где-то около кровати, и Шэнь Цинцю поспешил к нему. Придерживая одежды одной рукой, он рухнул на колени и стал суматошно дотрагиваться до лица своего ученика.
— Бинхэ, Бинхэ, говори со мной. Ты в порядке?
Глаза Ло Бинхэ были плотно закрыты, но он открыл их, услышав полный облегчения голос Шэнь Цинцю. Он казался довольно бодрым для того, кто пролетел через комнату, словно тряпичная кукла, но Шэнь Цинцю полагал, что главный герой будет покрепче всего остального человечества.
— Я… Я в порядке, учитель. Что произошло?
Шэнь Цинцю не был полностью уверен, но хриплое «ох» с другого конца комнаты безусловно заставляло насторожиться. Шэнь Цинцю посмотрел на другого Ло Бинхэ, уже восстановившегося и поднявшегося на ноги, но такого выражения на его лице — абсолютно и полностью ошарашенного — он не видел никогда.
В его руке виднелись осколки того, что раньше было Синьмо.
— Это… проблема, — произнес другой Ло Бинхэ.
— Что? Что случилось? — потребовал Ло Бинхэ, вскочив на ноги, словно желая продолжить схватку.
— Черт, — выдохнул Шэнь Цинцю.
***
Как Шэнь Цинцю выяснил позже вечером, после того как все успокоились, «супер легендарный материал», из которого был сделан меч Ло Бинхэ, по-видимому, оказался значительно прочнее, чем он изначально ожидал. Прочнее, чем демонический меч Синьмо.
Ло Бинхэ, казалось, невероятно гордился этим фактом, когда описывал его характеристики и свойства, пока они сидели за столом. Тем не менее, продолжая посматривать на другого Ло Бинхэ, сидящего напротив. Ло Бинхэ принес чашки с чаем для себя и Шэнь Цинцю, но решительно отказался сделать дополнительную для другого себя. Другой Ло Бинхэ еще не решил, оскорбляться ли на это. Шэнь Цинцю был просто рад, что он оделся.
— Бинхэ, ты не мог подождать, пока он пройдет через портал? — Шэнь Цинцю хотелось заплакать.
Ло Бинхэ взъерошил волосы на затылке, и признался:
— Я не знал, что он сломается. Кроме того, я действительно не думал об этом. Я собирался убить его, — затем выражение его лица стало непреклонным. — Учитель, что вы с ним делали? Он снова обманул тебя, притворяясь мной?
Нет, Шэнь Цинцю не хотел плакать. Он хотел заползти в какую-нибудь дыру и сдохнуть хотя бы на несколько часов.
— Нет, я… знал, что это он.
Это положило начало новому витку дискуссий, и Шэнь Цинцю, в конце концов, пришлось признаться Ло Бинхэ, что происходило. Его ученик прошел через несколько стадий гнева, грусти и, наконец, неохотного принятия, когда Шэнь Цинцю объяснил свой план.
— Ты собирался уничтожить меч после того, как вы сделаете это? — глаза Ло Бинхэ наполнились слезами, он, казалось, был близок к тому, чтобы перемахнуть через стол и удавить другого Ло Бинхэ голыми руками, лишь потому, что его меч сломался при столкновении с Синьмо.
Шэнь Цинцю поморщился, но отказался извиняться.
— Да, он очень хорошо защищал меч. Не снял бы его, пока не отвлекся. Делая это. И тогда я собирался уничтожить Синьмо, — он кашлянул в кулак. — Однако я планировал сначала отправить его обратно именно для того, чтобы избежать подобной ситуации.
Другой Ло Бинхэ, на удивление молчавший большую часть разговора, внезапно мрачно усмехнулся:
— Как умно, учитель. Очень жаль, что твой глупый щеночек все порушил.
Ло Бинхэ сверкнул на него взглядом.
Другой Ло Бинхэ проигнорировал его, перегибаясь через стол и хватая чай Ло Бинхэ, чтобы сделать глоток.
— Интересно, — произнес он задумчиво, — что вы собираетесь делать со мной теперь, когда я один на вражеской территории и безоружен? Убьете раз и навсегда?
Он встретил взгляды Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ язвительным оскалом, словно совсем не волновался об их решении. Однако у Шэнь Цинцю создалось впечатление, что он не так расслаблен, как демонстрирует. Не хватало его обычной небрежной позы, плечи были напряжены, и он слишком отклонился от стола, чтобы было комфортно. Словно раненный пес, защищающий свое логово. Шэнь Цинцю вдруг почувствовал себя немного виноватым, несмотря на весь ущерб, причиненный другим Ло Бинхэ.
Его клыки вырваны, и у него не осталось ничего кроме колких слов и ядовитого языка.
Положа руку на сердце, Шэнь Цинцю не знал, что им делать. Ло Бинхэ был, казалось, в восторге от идеи убийства, и Шэнь Цинцю не сомневался, что он одолеет безоружного другого Ло Бинхэ, но… эта идея оставляла горький привкус на языке и странное ощущение в груди, которое он не мог описать словами. Он знал, что, позволив другому Ло Бинхэ умереть, будет помнить об этом всю свою бессмертную жизнь, и не думал, что сможет выдержать еще больше ночных кошмаров.
А значит оставалось только одно.
— Хорошо, — медленно проговорил Шэнь Цинцю и проигнорировал жалобный взгляд Ло Бинхэ. — Ты останешься здесь, пока мы со всем не разберемся.
Несколько месяцев спустя Шэнь Цинцю недоумевал, как эти слова привели к тому, что он оказывается зажатым между двух тел каждое утро, с двумя парами рук, распластавшихся на талии и конечностях, и двойными поцелуями, спускающимися вниз по шее.
Ничто никогда не шло так, как предполагалось, но Шэнь Цинцю думал, что в этот раз, возможно, это было только к лучшему.
