Однажды ночью

— Ну какого черта он такой тяжелый?! — возмущался Цзинь Лин. Его речь была слегка невнятной, а ноги пружинили при ходьбе. — А я откуда, блин, знаю?! — ответил ему А-Юань. — Много куриных ножек ест! — ему и самому было не просто идти после всего того вина, что они выпили в деревне. Усложняло ситуацию то, что на нем еще висела туша Лань Цзинъи, точнее, на нем и на Цзинь Лине. — А разве вам не запрещено есть мясо? — ворчал А-Лин. — Запрещено, — спокойно ответил Сычжуй, — как и распивать вино. Но мы ведь и не на территории Облачных Глубин это делаем, так ведь? — Он подмигнул юноше. У Лань Юаня были слегка покрасневшие щечки после изрядной дозы «Улыбки императора», а теперь и у Цзинь Лина стали такие же, но только по другой причине. — И вообще, — добавил Сычжуй, — с каких пор ты такой знаток местных правил? — спросил он, слегка пыхтя. — Не неси чепухи! Ничего я не знаю! — огрызнулся А-Лин, смущенно отводя глаза. — Не ори, пожалуйста, — попросил его Лань Юань. — Я очень не хочу нарваться на кого-нибудь… Его опасения не были беспочвенными — стояла глубокая ночь и, окажись они обнаруженными в таком состоянии, переписыванием правил Гусу они бы не отделались. А все так невинно начиналось… Цзян Чэн с племянником прибыли в Облачные Глубины с визитом, и, пока взрослые удалились к себе, чтобы наверстывать упущенное, адепты решили устроить свой праздник — выбраться в соседнюю деревушку и как следует отметить воссоединение. — Слушай, это вообще нормально, что он упал со стула после всего лишь одной чашечки? — Цзинь Лин с беспокойством покосился на бесчувственного Лань Цзинъи: его голова безвольно болталась, одна рука была закинута на плечо А-Лина, а вторая — на плечо А-Юаня. — Ты думаешь, я с ним тут каждый день выпиваю?! Откуда мне знать?! — мельтешение перед глазами его порядком раздражало, поэтому он был ворчливее обычного. — Хм, — все не унимался Цзинь Лин, пытаясь докопаться до истины, — если у вас в клане все так реагируют на спиртное, то почему ты не уснул, как этот? — он кивнул на Цзинъи. Лань Сычжуй даже задумался на какое-то время. Соображалось ему плохо, но ответ все же нашелся. — Потому что я — Вэнь! — довольным голосом объявил он, стараясь не кричать. — Кто ты? Пень? — не расслышал А-Лин. — Какой еще пень?! Вэнь! Вэнь! — Он не выдержал и все-таки повысил голос, от чего тело в их руках затрепыхалось и забормотало. — Тш-ш-ш! — то ли себе, то ли Цзинъи сказал он. Лань Цзинъи перестал дергаться и снова закрыл глаза. — А, точно, — расстроился А-Лин. — Что, ненавидишь меня за то, кто я есть? — спросил он с напускной бравадой. На самом деле ему было страшно услышать ответ. Алкоголь развязывал ему язык, и он рискнул спросить о том, чего так боялся. Но Цзинь Лин молчал, он смотрел вниз — на траву, делая вид, что очень сосредоточен на ходьбе. Лань Юань отвернулся. Сердце неприятно сжалось и пропустило удар. Этого стоило ожидать… Все-таки он родственник Вэнь Нина и имеет отношение к Старейшине Илина — для А-Лина это тема всегда будет непростой. Ведь Сычжуй тоже вряд ли смог бы полюбить тех, кто истребил его семью… А-Юань приложил холодную от ночного воздуха ладонь ко лбу, надеясь хоть немного остудить его. Как бы устойчив к алкоголю он ни оказался, все же стоило выпить чуть меньше, а то чудо, что они вообще смогли перелезть стену и вернуться на территорию еще и с Цзинъи на спине! — Эй, ты не думай, что… — начал было говорить Цзинь Лин, как вдруг услышал громкий смех и топот. Кто мог так шуметь посреди Облачных Глубин в столь позднее — или скорее раннее — время? Но долго гадать не пришлось — из беседки, что располагалась недалеко от оградительной стены, вывалились двое — только им бы хватило смелости и наглости нарушать покой предрассветных часов. Адепты разом застыли посреди поля — спрятаться все равно было негде: ни кустов, ни построек, кроме самой беседки, поблизости не наблюдалось. — Ха-ха, а помнишь, как я тебя тогда из реки вылавливал? Ты еще потом из трусов водоросли вытаскивал! — громко смеялся Усянь, толкая старого друга локтем. — Не было такого! — лицо Цзян Чэна было совершенно красным — то ли от стыда, то от злости, то ли от сдерживаемого смеха. Или от пары литров вина… — Ну, конечно! — усмехался Вэй Ин. — Я помню твое: «Меня чуть не утащили гули! Я отвечаю — меня что-то тянуло за ногу», — проговорил он, передразнивая маленького Цзян Чэна. — Ха-ха, ой, не могу! Гули! — он держался от смеха за живот и вытирал с лица слезы. — Ты помнишь, сколько адептов твой отец тогда послал на поиски этого «гуля»? — Я клянусь, он там был! — пошатываясь уверял Ваньинь, скрестив руки на груди. — Ага, был, да сплыл! Ты уверен, что на тебя напал тогда гуль, а не водоросли? Тебе ведь уже не девять лет, можно и признаться, что тогда ошибся, — он толкнул шиди в бок. — Я видел! — упрямо твердил он. — Что здесь за шум? — ко всей этой странной компании подошло Два Нефрита. От спокойного голоса Цзэу-цзюня вздрогнули все. Цзян Чэн сразу же выпрямился, стараясь держаться ровно. Лань Юань и Цзинь Лин тоже подобрались и придали лицам более нормальные выражения. И лишь Лань Цзинъи, который был в отключке, и Вэй Ин, который никогда не боялся нарушать правила, никак не отреагировали на появление глав клана Лань. Усянь, только заметивший, что у них, оказывается, была компания, поспешил подойти к молодежи. — Цзинь Жуланчик, Лань Сычжуйчик! — обрадовался он. Вэй Ин оттолкнул Цзинъи и сам повис на адептах. — Любимые мои зайки! — он широко улыбался. От толчка Лань Цзинъи проснулся, но все еще слабо различал, где он и что с ним происходит. Он стоял качаясь во все стороны и оставался на ногах только потому, что успел ухватиться за руку А-Юаня. — Уф, — выдохнул Лань Юань. Не так-то просто было поддерживать разбушевавшегося Усяня — он потяжелее Лань Цзинъи. — Сколько раз я говорил не называть меня так?! — разорался А-Лин. — Родители назвали меня «Цзинь Лин» — запомнишь ты это уже или нет?! Я не твоя орхидейка! — он снова сильно покраснел, а его рука сама собой потянулась к Суйхуа. — Так-так, — к ним подошел Лань Сичэнь. — Для начала давайте все немного успокоимся и будем потише, — сказал он с вежливой улыбкой. И только Цзян Чэн нервно сглотнул, увидев ее. Ничего хорошего подобное выражение лица Лань Хуаня не сулило. — Вот знаешь, А-Лин, — Усянь проигнорировал просьбу Лань Сичэня и продолжил пререкаться, — я бы понял, если бы возмущался Сычжуй — у него то еще имечко! Тосковать, вспоминать... Я думаю, он бы поменялся с тобой, чтобы быть «подобным орхидее»! Лань Юань перевел полный страха взгляд на Ханьгуан-цзюня — тот прожигал мужа насколько ледяным взглядом, что хотелось завернуться в одеяло! Но Усянь пребывал в счастливом пьяном неведении. — Э-м, — А-Юань решил как-то сгладить ситуацию, — а мне очень нравится имя, что дал мне Ханьгуан-цзюнь, — он слегка поклонился в сторону наставника, от чего все трое дружно пошатнулись. — Очень красивое! Оно так… воодушевляет… — сомнение прозвучало в голосе адепта помимо его воли, хотя он на самом деле с честью и гордостью носил имя «Сычжуй» — оно несло для него глубокий смысл и напоминало о семье и родных. — Ха-ха, ты слышал? — Вэй Ин толкнул Цзинь Лина в бок, отчего тот слегка побелел. Удар был сильнее, чем казалось самому Усяню. — Очень воодушевляет! — Вэй Ин! — не выдержал Лань Чжань. Казалось, еще немного, и земля вокруг него начнет покрываться инеем. Но Усянь то ли реально не замечал мужа, то ли просто очень старательно делал вид, в любом случае, молчать он не собирался. — А знаешь ли ты, А-Лин, что выбирая твое имя, я вдохновлялся образом прекрасного второго молодого господина Лань? — сболтнул он. В глазах младшего Ланя мелькнуло удивление, но быстро пропало. Черты лица приняли привычное равнодушное выражение, и только красные ушки выдавали его истинные чувства. — Я так и знал! — с победным видом крикнул Цзян Чэн. — Тихо, прошу, — взмолился Сичэнь, посмотрев на любимого. — Нет, ты точно обрезанный рукав! — Цзинь Лин разозлился пуще прежнего. — Только ты мог дать мне бабское имя*, думая о мужике! — А-Лин! — зарычал Ваньинь. — Где твое уважение к старшим? Сколько раз я тебе должен повторять обращаться к этому придурку на «вы»? Лань Сичэнь хлопнул себя ладонью по лицу и покачал головой. — Знаешь, что?! — Усянь смотрел на А-Лина с недовольством. — Нет бы быть благодарным! Скажи спасибо, что я не последовал моде и не звал тебя Гоушен или Гоудань*! Ханьгуан-цзюнь не даст мне соврать — в те времена часто называли так, якобы для отпугивания злых духов! Как по мне — так это просто издевательство над детьми! — Хорошо, — неожиданно для всех сказал Лань Чжань, подходя ближе. — Что хорошо? — не понял Усянь. — Ты знаешь, что я здесь. Вэй Ин беззвучно вздохнул. Он совсем забыл, что делал вид, будто не замечает Ванцзи. Теперь уже было поздно идти на попятную — он подошел к мужу и позволил тому приобнять себя. — Какого хрена ты вообще позволил ему выбирать мне имя в быту?! — не успокаивался Цзинь Лин. Правда, объект его злости теперь сместился на дядю. — Лучше закрой рот и расскажи, откуда вы шли в такое время? — он с подозрением прищурился и встал возле племянника, принюхиваясь. — Как я могу закрыть рот и рассказывать?.. — еле слышно бубнил А-Лин себе под нос. Лань Юань не удержался от смешка. Лань Ванцзи посмотрел на него с легким порицанием, и тот сразу накрыл рот ладонью. — Ладно, давайте все отправимся отдыхать, а завтра обсудим наказания, — сказал Лань Сичэнь и обвел всех присутствующих взглядом. — Хорошо, Цзэу-цзюнь, — Лань Сычжуй покорно поклонился. Цзинь Лин с плохо скрываемым неудовольствием сделал тоже самое. — Цзэу-цзюнь?.. — сонно пробормотал кто-то позади. Все одновременно обернулись — присутствующие уже успели забыть о том, что загулявших адептов было трое. — Цзэу-цзюнь, — Лань Цзинъи побрел вперед, вытянув руки, будто для объятий, — Цзэу-цзюнь! Все замерли, кроме самого Цзинъи, который продвигался вперед с удивительной резвостью, пока не подошел к главе ордена Лань. Тогда он в последний момент убрал руки и, смутившись, плюхнулся на колени. — Вы — мой идеал, Цзэу-цзюнь! — невнятно бормотал парень. Лань Сичэнь удивленно заморгал, Вэй Ин усмехнулся, Цзинь Лин и Лань Юань растерянно переглянулись, а Лань Чжань и Цзян Чэн — нахмурились. Последний отреагировал сильнее остальных. — Цзинъи, поднимайся, ну же, — Лань Хуань слегка наклонился к парню и прикоснулся к его руке с намерением помочь подняться. — А-а! — неожиданно закричал Лань Цзинъи. Сичэнь с трудом сдержал порыв сделать шаг назад, опасаясь, что сделал что-то не так адепту, но это противоречило всякой логике. Поэтому он присел перед Лань Цзинъи и заглянул ему в лицо своими добрыми ореховыми глазами. — Что случилось? — ласково спросил он. — До меня дотронулся Цзэу-цзюнь! — на его лице было блаженное выражение, а расфокусированный взгляд блуждал по лицу главы ордена Лань. Цзян Чэн закатил глаза. Если бы этот парень знал, что с ним делал его величественный Цзэу-цзюнь, то потерял бы сознание. — Эй, ты пьян? — мягко спросил Сичэнь. Он легонько провел кончиками пальцев по лбу Цзинъи, проверяя температуру и общее состояние. — Простите, Цзэу-цзюнь, я виноват, — его язык заплетался, — я хочу, чтобы вы меня наказали! — А чтоб я наказал тебя, не хочешь? — прорычал Цзян Чэн, подходя ближе к этой сладкой парочке. — У меня тут случайно с собой кнут завалялся… — он начал покручивать Цзыдянь, который с готовностью ответил хозяину фиолетовыми всполохами. — Глава ордена Цзян! — Лань Хуань бросил на Ваньиня предостерегающий взгляд и выпрямился в полный рост. — Да я бы не сильно… — оправдывался Цзян Чэн, опустив голову. — Своих адептов я буду наказывать сам, — твердо сказал Лань Сичэнь. — Мне не нравится, как это звучит… — тихо ворчал Ваньинь, отводя взгляд в сторону. — Может, мне тоже провиниться, чтобы заслужить внимание Цзэу-цзюня?.. Он прибыл в Облачные Глубины, чтобы повидаться с главой ордена Лань, но тот был чем-то занят весь вечер и спихнул его на Вэй Ина. Цзян Чэн говорил очень тихо, но, к его несчастью, у Лань Хуаня был отменный слух. Он повернулся к любимому и сказал: — Ты уже достаточно сегодня провинился, — заметил он. Сичэнь посмотрел на А-Лина и А-Юаня. — Отведите его в комнату, — он кивнул на Цзинъи, — мы обсудим все наказания завтра. Пока идите спать. И потише, пожалуйста, не мешайте отдыхать остальным адептам! — Хорошо, — Лань Юань поклонился Лань Сичэню и поспешил к другу. — Цзинъи, идем, — он потянул его наверх. — Нет, я еще не признался господину Ланю в своих чувствах! — сопротивлялся Лань Цзинъи. — Я думаю, он уже в курсе, — ответил А-Юань, нервно поглядывая на главу клана. Сычжуя совсем не удивляло заявление друга — многие адепты пускали слюни на Двух Нефритов. — Ты думаешь, у меня есть шанс? — нечленораздельно бубнил Цзинъи. — Нет, — прямо ответил ему Цзян Чэн. — Цзян Чэн! — от возмущения Лань Сичэнь невольно употребил первое имя любимого при адептах. Обычно он старался избегать подобного. — А если я однажды стану главой ордена? А? Как Господин Чифэн-цзунь? Ланьфань-цзунь? Вам же нравятся главы кланов? — Лань Цзинъи смотрел мутным взглядом на Лань Хуаня. — Кто-кто, говоришь, ему нравится? — Цзян Чэн вопросительно приподнял брови. — Не все ли равно?.. Их ведь уже нет в живых… — натянуто сказал Лань Сичэнь. Вэй Ин наклонился к Ванцзи и шепнул на ухо: — А как именно малыш собирается стать главой ордена? Он хочет сместить Лань Сичэня с позиции или создать свой клан? Правый уголок губ Лань Чжаня дрогнул. Он бы хотел посмотреть, как кто-нибудь попытался бы занять место Лань Хуаня. Лань Цзинъи, полный пьяной уверенности, обратил свой взор к Цзян Ваньиню. — Не переживайте, глава ордена Цзян, вам еще останется другой глава ордена — Господин Не Хуайсан, — с добродушной улыбкой проговорил он. — Не Хуайсан, говоришь? — теперь пришел черед Лань Хуаня недовольно поглядывать на своего благоверного. — Помню-помню, вы с ним тут вместе частенько гуляли вдвоем во время обучения… — его взгляд стал почти таким же холодным, как у младшего брата. — Да не слушайте вы его! — вмешался Лань Сычжуй. — Он сам не знает, что говорит. — Мгм, — согласился с ним Лань Ванцзи. — Брат, оставь. Лань Хуань обернулся на Лань Чжаня. Он понял всю речь брата о том, что не стоит принимать близко к сердцу слова юного адепта, к тому же перебравшего вина. — Ты прав, — кивнул Сичэнь. Вэй Ин не выдержал и закатил глаза. Ох уж эта ланьская телепатия. — Поднимайся, — грубовато сказал А-Лин и помог Лань Юаню поставить на ноги Лань Цзинъи. — Извините за случившееся, — нехотя сказал он и направился в сторону своих временных покоев, поддерживая Цзинъи. — Еще раз извините, мы примем любое ваше наказание, — Сычжуй поклонился сначала Цзэу-цзюню и Ханьгуан-цзюню, потом остальным. — Доброй ночи! — пожелал он и поспешил помочь А-Лину с его ношей. — Ладно, мы спать! — сказал Усянь, зевая. — Хорошо, — Сичэнь мягко улыбнулся брату и его мужу. — Доброй ночи! — Мгм. Лань Ванцзи ушел вместе с мужем, продолжая придерживать его за талию. На поляне остались только Лань Хуань и Цзян Чэн. — Так что, говоришь, у тебя было с твоими названными братьями? — Ваньинь выглядел сердитым: брови сошлись на переносице, руки скрещены на груди, а во взгляде горело возмущение. Лань Сичэнь спокойно улыбнулся и подошел к мужчине в фиолетовом. — Важно, что сейчас я с тобой и люблю только тебя, — сказал он и нежно провел ладонью по щеке Цзян Чэна. — Но мгм м-м-м… М-м-м? Мгмгм мрмна! — он хотел сказать что-то еще, но его губы склеились. — Ты же просил моего внимания и наказания? — голос Лань Хуаня не терял ласковых ноток. — Я всегда к твоим услугам, — он слегка склонил голову в жесте наигранной вежливости. — М-м-м! Мгннн! — озлобленно пыхтел Цзян Чэн, напрасно пытаясь снять заклятие главы ордена Лань. Столько практики, сколько было у него, не было ни у кого, ну, кроме Ханьгуан-цзюня — все-таки Лань Чжань здесь главный по наказаниям. — О, конечно! — ответил Лань Сичэнь, делая вид, что знает, о чем мычал Ваньинь. — Это еще не все наказание! Я продолжу в ханьши, — объявил он, счастливо улыбаясь, — все-таки ты распивал спиртное, шумел, обижал моего адепта… Список слишком большой, глава ордена Цзян, боюсь, что только к утру закончу… — он покачал головой. — М-мм-м! Мгнм ммгмнм! — Да-да, и я тебя очень люблю, — усмехнулся Лань Хуань и, взяв Цзян Чэна под руку, повел его в сторону своего жилища. Ваньинь выдохнул через нос — это все, что ему оставалось. В конце концов, он сам нарвался…