семьдесят баксов и мороженое

« Не отдавай мне ничего, тебе они сейчас нужнее. Давай ты завтра купишь мне мороженое и я сделаю вид, что ничего не знаю:)»

Джехён перечитывает записку снова и снова. Смотрит на смайлик в конце предложения и больно закусывает нижнюю губу, потому что всё это слишком неправильно, и если раньше ему казалось, что всё под контролем, то сейчас, кусая кость большого пальца, он понимает, что давно его потерял. Всё с самого начала было обречено на провал, потому что Джехён не отрицает, чёлка, аккуратно торчащая из под козырька синей панамки умилила его и он не без чувства лёгкой добычи ткнул на незнакомца пальцем. — По рукам, — ему здорово шлепают ладонью в ладонь, зажимая меж ними три купюры по двести, — у тебя две недели. И Джехён расплывается в пьяной улыбке, как кот от валерьянки, наблюдая за двумя чернющими пуговицами из под аккуратной чёлки, что сталкиваясь с его взглядом, мгновенно падают в пол. Он чувствует себя изголодавшимся гепардом, который в последнее время кормится покорными гиенами. Что с них взять? Они стоят в два ряда у курилки, по трое около аудиторий и никакого румянца смущения в ответ на зверский голод. Джехёну достаточно пришвартоваться рядом, притянуть за бедро и кинуть надменный взгляд, чтобы добыча упала в руки. Следует фальшивая игра плечами, падшие ресницы и, кажется, они фаршируются в собственном соку — Джехён даже не смакует — проглатывает и ищет следующую. В какой-то момент ему кажется, что он превращается в ленивого льва. Все хотят быть царём, но в отличие от настоящих добытчиков, Джехён знает, они просто наживаются на чужих успехах. Он слишком любит своё тело, чтобы вот так просто оставить его отмирать. Ему нужна настоящая охота. Да и к тому же, почему бы не сделать это во имя денег — убить двух зайцев сразу? Это вызов, и по своей природе голодного зверя, Джехён идёт убивать. Он жалеет о выборе всего секунду, когда узнаёт, что незнакомец — ученик гребаного философского факультета. Не то, чтобы это пятый этаж и лифты с сентября как не работают, а то, что философия для безалаберного журналиста Джехёна, началась и закончилась ещё после первой пары, на который он не специально, но уснул. В следующую секунду он решает обличить свою слабость в уловку и с профессиональной актерской игрой проворачивает незамысловатое знакомство. Незнакомец превращается в Ли Тэёна — обладателя аккуратной чёлки, черных пуговиц и розоватого, прямо под цвет волос, румянца на скулах. Джехён было перестал верить, что такое явление, как «вогнать в краску» ещё существует, но такие как Ли Тэён доказывали это каждый божий день, достаточно было только посмотреть на него дольше трёх секунд. И ради этих трёх секунд Джехён берет в привычку ходить в университет; ради двух пуговиц падающих в пол, он ходит на чёртову философию и на четвертый день сдается, записывается в библиотеку. Тэён проводит там всё своё время до самого позднего вечера и уговорить его на поход даже в самое скучное книжное кафе для Джехёна оказывается невозможным. Ему непривычно проигрывать, его эго задето, но время идёт не в его пользу и он уговаривает себя, что лучше проиграть Ли Тэёну, чем шестьсот баксов. Под очень слабым светом настольной лампы и старательной лекцией Тэёна о категорическом императиве, Джехён целует его в щеку и ни о чем не жалеет. Даже если он ходит на не свои пары, даже если на чёртову философию, даже если это всего лишь щека, что очень далеко от потенциальной победы, он получает от Тэёна искреннее смущение, неподдельно дрожащие губы, в попытках возразить и, в конце концов, стыдливый побег на еле держащих коленях. Его грудь вздымается от возбуждения, он сияет от чистой победы и облизывает губы, наконец смакуя. Жертва ранена, её кровь у Джехёна на языке, и вкус победы кажется ему ближе. Насчёт выигрыша ему не раз приходится усомниться: Тэён избегает его последующие дни даже не взирая на то, что его книги и конспекты на руках у Джехена. Ему не в тягу таскаться с чужими вещами, но выглядывать розовую макушку в толпе в конце концов подрывает его терпение и за три дня до истечения срока Джехён зажимает его в дверь туалетной кабинки. У него чешутся руки если честно, но Тэён прячет лицо в ладошках и даже не зовёт на помощь. — Тебе не нужны твои конспекты? — рычит он. — Хочешь получить их обратно? Тэён мотает головой. Это звучит угрожающе и парень явно не готов умирать за них. Три джехёновых пальца отводят кисти с лица и он заглядывает под козырёк новой кепки: пунцовое лицо, дрожащие руки — жертва в ловушке. Он инстинктивно облизывается, как истинный изголодавшийся гепард, словивший свою антилопу, но всё ещё не решается перекусить позвоночник. — Отпусти, пожалуйста, — обидчиво бормочат в ответ, поднимая нахмуренный взгляд. Они смотрят друг на друга дольше трёх секунд, но животный инстинкт не срабатывает. Наверное, вот в этот самый момент все идёт не туда. Всё происходит не так, начиная от внезапной подачки Джехёна, отдающего чужие вещи безвозмездно, заканчивая приятным уколом в сердце после дрожащей тэёновой полуулыбки в знак благодарности. Тэён потом находит его в столовой, подсаживается напротив и терпеливо наблюдает за разочарованным в своём величии диким животным. Джехён наблюдает за заваркой в чашке и даже не замечает чужой заинтересованности. Это силуэт Тэёна, но не может до конца поверить в тот факт, что жертва может добровольно садиться в клетку (даже если клетка почти развалена). Да и плевать уже на всё: как ни крути за ним уже проигрыш и послезавтра ему нужно будет отдавать злосчастные шестьсот баксов, которые вообще-то он откладывал на намордник своей собаке и ещё мелочи. — У тебя что-то произошло? Плюс ещё одна ошибка. Джехён не думал, кому отвечает, а может быть, если бы увидел, то дважды подумал бы, потому что за кивком следует неожиданная мёртвая хватка, вытаскивающая из-за стола его усталую тушу. Он не соображает, пока они идут по улице — Тэён тянет его за собой — и не даёт себе команду «включиться» до тех пор, пока перед глазами не щёлкают дважды. — Что с тобой? Что случилось? Джехён отвечает неопределенно, сбиваясь о чужой взволнованный взгляд, который видел впервые. Впервые он замечает, какие длинные у Тэёна ресницы и как очаровательно их тень падает на его чисто карие глаза. Вот уж невероятно, они совсем и не черными были... — Я могу чем-то помочь? — Я проиграл деньги. В углу правого глаза стоит крошечная метка — шрам. И тот выглядит аккуратно. Нет, он не проиграл деньги, он, кажется, проиграл этому Ли Тэёну, что хуже. — Сколько? Джехён не отвечает. — Я могу... тут у меня есть несколько, ну, ты... потом отдашь. — А? — Да ладно, я не обижаюсь. Это... забыли, в общем. Отдашь когда сможешь, ладно? Джехён остаётся сидеть один: едва Тэён находит смелость засунуть деньги в карман чужой куртки, то сразу же уносит ноги и не оборачивается. Становится как-то противно от всей этой затеи: он до самого вечера одергивает свою левую руку от желания спрятать её в карман, а дома выбрасывает их на пол, заталкивает под кровать, как грязные носки, и злится. На следующий день он больше не поднимается на пятый этаж, хотя всё ещё убеждает себя, что маячит у туалета просто так. Гиены кажутся не таким уж и плохим вариантом, на самом деле. Вон, стоят, облокоченные бедрами о стену, все как одна и по очереди подмигивают в знак приветствия; Джехену достаточно сверкнуть оскалом, дабы получить кого-нибудь, но у него не находится на это настроения. Он действительно улыбается, когда Тэён ему вдруг машет; они стоят в двух разных очередях в той же столовой и Джехён чувствует чужой взгляд на себе. Жертва перестала его бояться — она перестала быть жертвой. Тэён свободно наблюдает за ним со стороны и ему ничего не стоит лишний раз мягко, по дружески улыбнуться. Джехёну кажется, что всё это для того, чтобы он не забывал про долг. Он ставит себе в голове заметку пересилить себя и пересчитать те купюры под кроватью, чтобы хотя бы знать сумму, не то ещё день таких взглядов он просто не вынесет. Семьдесят баксов — небольшие проблемы, он выпрямляет их с облегчением, что не должен больше, лезет в портфель за бумажником и как-то сразу понимает, что вляпался. Записка. Перечитывать несчастные два предложения становится так стыдно, что Джехён впервые сам себя находит пунцовым. Ему сначала кажется, что это розыгрыш, потому что откуда Тэён вдруг знает, но эти уже неважные мысли, пытающиеся найти хоть какие-то оправдания, скоро разъедает ядовитое чувство вины и Джехёну просто стыдно. Найденный на днях профиль Тэёна в соц. сетях мониторится пока Джехён так и не засыпает за столом, не решившись на хоть какие-то извинения. С утра его ждёт война меж собой и собой, из-за которой он опаздывает на целые две пары (все пары), и на третью, он знает, что Тэён не ходит на физру, он выглядывает его со двора. Его встречают победители спора— он бьёт одного под дых от неконтролируемой злости, но потом честно отдает сумму и нехотя скрывается от них в корпусе. Толпа быстро захлёстывает его и спустя несколько шагов он уже не видит тех, желающих дать ему сдачи. Он заставляет подняться себя на грёбаный пятый этаж, терпеливо обходит все возможные аудитории и думает, господи, неужели желание загладить вину способно сделать из животного что-то человеческое. Тут же вспоминает о существовании библиотеки. Бежит по лестнице галопом через одну, улыбается то ли себе, то ли от мысли про Ли Тэёна с мороженым на кончике носа и чуть не врезается тем самым носом в двери читального зала. Даже не дав себе команду собраться, он отворил. Тэён лежит на руке, кажется спит — Джехён позволяет себе глазеть на его открытое лицо, успокоить дыхание и сесть совсем рядом. У Тэёна несколько рубцов на щеке, кожа цвета арахиса и сухие, совсем не потресканные губы. Его глазные яблоки двигаются под закрытыми веками. — Мне только непонятно, — его губы шевелятся, заставляя Джехёна вздрогнуть, — почему ты сразу не сказал? Тэён открывает глаза и щурится от дневного света за неприкрытыми окнами. — Ты уже успел отдать деньги? Джехён прячет глаза, кивает. — И сколько же я стою? — И-Извини. Тэён прыскает от смеха. — Ты должен мне семьдесят баксов Он берёт Джехёна за руку и немного погодя, добавляет: — И мороженое. — Но ты же написал, что... — А, точно-точно. Семьдесят баксов не должен, — наигранно вздыхает. — Что же, нужно придумать что-нибудь другое. Джехён с опаской поднимает глаза: Ли Тэён, кажется, никогда и не был жертвой. Антилопа никогда бы не посмотрела на гепарда с хитрым прищуром, а Тэён имеет наглость ещё и кривить ухмылку. Джехёна не злит, но кажется обижает и Тэён замечает сразу же: он перестает тешиться и инстинктивно замирает. Под чистым дневным светом губы у Тэёна точно ягоды малины, немного смоченные, блестят. — Можно... — Да. Джехён пробует аккуратно. Он смеётся в поцелуй, потому что «да» звучало слишком нетерпеливо, и это щекочет его лёгкие, льстит; а ещё Тэён громко причмокивает и это ужасно неловко. Джехёна вдруг силой отталкивают и втыкаются в изгиб плеча, прикрывая лицо ладонью. — Ладно, — Тэён сипло хрипит в шею, потом отстраняется — весь покрасневший — и размазано втыкается губами в щеку, — но от мороженого ты точно не отделаешься, понял?