Кофе с коньяком и каплей солнца

— Adriano Celentano — Arrivano Gli Uomini

      Прием после бракосочетания — это смесь обеда, плавно перетекающего в ужин, собрания Альянса в расширенном составе с женщинами и детьми, и безостановочной политической вечеринки.       И все это, по мнению Кеи, придирчиво трогающегося вилкой рыбу под соусом перед ним, идет параллельно и единовременно.       Учитывая специфику личностей собравших, обед был еще и немного деловой, и вообще все очень по-светски — окружающие говорят о моде, погоде, договариваются о встречах, поздравляют новобрачных, знакомятся с соседями, прося представить друг друга третьих лиц. Когда какая-то расфуфыренная дамочка, пришедшая в составе семьи Томазо, но севшая напротив Кеи, принялась строить ему глазки, Хибари с трудом удержался от тяжкого вздоха.       Официальные мероприятия он не очень сильно любил именно потому, что на них вспоминали о его существовании. Бывали поражены экзотичной красотой полукровки, строили предположения о них с Дино, Савадой и прочими. Распускали грязные слухи, пытались соблазнить, привлечь сильнейшего бойца Вонголы на свою сторону. Пытались завязать знакомство и втянуть в круговую поруку.       Кее казалось, что такие приемы, на которых приходилось приглашать чужих людей, тем более — потенциально недоброжелательно настроенных — это какая-то извращенная репетиция бала сатаны, про который он как-то читал в какой-то зарубежной книжке по школьной программе.       Этот, пусть и был в честь свадьбы, но ничем не отличался от остальных, кроме общего выражения благожелательной восторженности на лице большинства гостей.       Возможно, так казалось только ему, потому что матушка рядом с ним с удовольствием расчленяла свою порцию пасты, потрошила свернутые гнездом спагетти, а Дино по другую руку уже успел переключиться на салаты и насыщение интеллектуальное, негромко переговариваясь со своим соседом напротив — главой маленькой, но чрезвычайно амбициозной семьи.       Кея опять поймал на себе плотоядный взгляд и неожиданно остро пожалел, что не остался сидеть поближе к новобрачным, и, что самое важное — рядом с Бьянки. Отравительница сейчас показательно сидела рядом с невестой, но судя по тому, что какого-то невзрачного мужчину напротив уже успели незаметно вынести из зала, от безделья молодая женщина не страдала.       Хибари обратил внимание на самих молодоженов.       Сияющая Хана теперь по-мужу Сасагава, и Киоко то плачет, то целует ставшую сестрой лучшую подругу в щеку, сияя улыбкой. Переодетая в вечерний туалет, не менее нарядный, но более пригодный для праздника, Хана принимает поздравления от всех, кто уже поел и спешит или откланиться, или сменить дислокацию, по-японской традиции одаривая покидающих мероприятие гостей.       Гости уходят очень довольные, и это главное. Кея, неторопливо поджидающий подачу десертов, со свойственным ему опытом может сказать, что прием проведен на уровне. Персонал расторопный, опытный, дыр не видно, конфликты и недоразумения улажены.       Принцесса рядом с ним тоже присматривается к девушке в процессе приема пищи, и чаще всего кивает одобрительно — невеста держится, как королева, и через Киоко и обслугу ухитряется следить за содержимым тарелок гостей.       Кея откладывает приборы и мгновенно подошедший на негласный сигнал официант забирает у него пустую посуду, вместо нее ставя широкую креманку с десертом, украшенным фруктами, сливками и веточками мяты.       Моджи с личи, зеленым чаем, мятой, жасмином, выложенные слой за слоем — нежная любовь Кеи, — явно подобраны персонально, и Кея поднимает взгляд на Хану. Невеста как раз в этот момент отворачивается от мужа, ловит его взгляд, и, отметив вазочку, улыбается широко, но мило, после чего пожимает плечом, слегка наклонив вбок голову.       Кея усмехается в ответ и кивает ей, признательный, потом спохватывается и поднимает бокал, салютуя заодно повернувшемуся Реохею, сияющему при взгляде на молодую супругу, как пяти йеновая монета. Хана — чудо, считает Кея, хотя, конечно же, ничего такого он вслух никогда не скажет. Оставь кто Кее меню — он бы не сообразил, на чем остановить выбор, а она вот, сообразила. И, по мнению Хибари — лучшего угощения и он придумать не смог бы.       Дино рядом уплетает свежие круассаны — и сыпет крошками, до чего, впрочем, никому нет никакого дела, — к которым ему подали черный кофе, источающий великолепный аромат. Принцесса с видимой ностальгией уже поливает хотто кейки кленовым сиропом.       Оглядываясь вокруг, Кея везде видел одно и тоже — радость гостей. Свежие, вкусные сладости и любимые десерты вставали на стол один за другим. Хана, кажется, узнала о персональном выборе каждого гостя и учла предпочтения всех без исключений.       Удовлетворение насыщающейся Натсу но Химе было на грани к переходу в визуальный спектр.       Смакуя каждую порцию своего лакомства, едва не мурча от удовольствия, Кея ухитрился просидеть с мороженым до начала танцев. И даже не дернулся, когда Дино шепнул о том, что он немного потанцует, и поднялся, бесшумно отодвинув стул. Принцесса была поднята им и по всем правилам приглашена к танцу. Сидевшие за Дино Хранители Девятого поколения синхронно вздохнули, проводив босса взглядом, но говорить ничего не стали — не место, не время, да и повод вроде смешной для возмущения — какой нормальный мужчина не захочет потанцевать с такой женщиной, как эта?       То, что принцесса вытворяет в руках подходящего кавалера, Кея с протягом гласных называет чистым развратом.       Дино танцует хорошо, в свое удовольствие, партнерша рядом с ним — птичка с тонкими косточками, гибкая, легкая, изящная. Но сама Натсу но Химе успевает так изгибаться, так порывисто играть плечами и изящными ножками с дразняще-худыми щиколотки, так плавно движет запястьями, что Кея отмечает судорожные взгляды многих зрителей мужского пола. Среди которых его отвергаемый батюшка — самая злобная туча, самая мрачная и сволочная.       Рядом с ним обнаруживается озлобленная фурия — видимо, та самая любовница. Кея не видит в ней ни неземной красоты, ни приятного лица — только сдержанную стервозность, и против воли фыркает на вкус мужчины, который осмелился быть ему отцом.       Появиться на свадьбе без спутницы приличия не позволили, но только кретин притащит бы на прием, где стоит ожидать не совсем еще бывшую жену — любовницу. На главу маленькой киотской семьи его спутники уже давно посматривают вопросительно, а другие гости — насмешливо и непонимающе. Госпожа, танцующая с другим, в такой свободной по форме одежде, и господин, пришедший с другой — это такой моветон, такой позор, что в нелояльности принцессы и ее семьи к неудачнику, можно даже не сомневаться.       Власть Хибари-старшего утекает сквозь пальцы в эти секунды, а он даже не понимает, какую ошибку совершает, когда, сбросив руку любовницы со своего предплечья, делает шаг к одной из самых красивых пар этого вечера, среди всех, кто так же кружится на танцполе.       Кея словно бы случайно звонко роняет ложку, привлекая к себе всеобщее внимание, а потом встает из-за стола, одергивая рубашку и пальцем цепляя узел галстука. И тоже шагает в сторону танцпола.       (На самом деле, по заветам Кавахиры очень хочется демонстративно поскрести бородку, но Дино таким жестом от него будет возмущен больше прочих, а принцесса и вовсе все пальцы попереломает — настолько он грубый, откровенно крестьянский.)       Бьянки оказывается возле шагнувшего господина Хибари, словно призрак — Кея даже моргнуть не успевает. Не просто первая, а самая первая, она с милой улыбкой успевает затолкать тонкими пальчиками в рот Хибари-старшего какое-то пирожное. Кея застывает посреди шага на грани круга танцующих — что такое съестное из рук Бьянки он знает слишком хорошо, и судя по высшему градусу паники на лице Савады, который стоит на другом стороне зала и видит это все — он тоже знает.       Господин Хибари успевает отдернуться от любезной подружки невесты, и даже хватает ее за поднятую руку, стискивая большими пальцами тонкую кисть.       А потом раздражение на его лице сменяется смертельной бледностью и ужасом осознания, когда он узнает приветливую девушку с татуировкой скорпиона на плече. Бьянки в ответ улыбается шире и становится на шаг ближе. Теперь все выглядит так, словно Хибари-сан схватил девушку за руку и тащит за собой.       В этот момент на горизонте, если круг зрителей немого спектакля можно так назвать, появляется Реборн, о чьей черной ревности ходят легенды, и комедийная неловкость и напряжение ситуации одномоментно переходят на отметку «возможно, будут трупы с дыркой во лбу».       Что так, что этак, приятного исхода, как и возможности отделаться смешками, можно не ждать.       Господин Хибари, тоже мгновенно приметивший высокого, под два метра ростом киллера в шляпе и со знаменитыми бачками, с оранжевой соской-брошью на лацкане пиджака, ухитряется не просто побледнеть — лицо его становится какого-то кирпично-землистого цвета.       Мужчина — издалека заметный, тяжелый, плотный, мощный на вид, с бычьей шеей, квадратный от мышц и с коротким ежиком волос на голове, панически отбрасывает худенькую ручку утонченной, как фужер, Бьянки. А когда рванувший вперед Реборн почти рычит, рассмотрев композицию — со зрением у него проблем никогда не было — откровенно пятится, отходя задом, и, опомнившись, разворачивается и опрометью бросается прочь, в толпу гостей.       Кто-то смеется и бросает ему в спину что-то явно вульгарное, на тему наличия у него мужского достоинства. Остальные смотрят за тем, как Бьянки оказывается в руках Реборна, как тот прижимает хрупкую как никогда девушку и гладит ее руку, на которой заметны следы пальцев. Сама Ядовитый скорпион млеет — решение вмешаться было спонтанным, но до чего удачно складываются его последствия!       С опозданием Кея слышит вскрики, когда господин Хибари заваливается уже у самого выхода, окруженный своими людьми и гостями.       Приходится сделать крюк в толпе, кто-то звонко вскрикивает, подзывая медиков, и танцы прерываются сами по себе.       Но когда гости, наконец, расходятся, давая место специалистам — все уже кончено. Землистое лицо и обильная пена говорят две вещи: во-первых, уже все, откачивать некого, и во-вторых, — смерть была от отравления.       Вот только на этом вечере, это никого не взволнует. Сам нарвался.       И все расходятся, стараясь не мешать медикам делать свое дело — прибирать мертвых туда, где радостям живых нет места. ***       Фельдшер в отдельной подвальной комнатке, куда труп утаскивают, чтобы не прерывать вечер и не портить жизнь молодоженам, констатирует остановку сердца. И все.       Возраст, потрясение, перепитие, — очень быстро прошедший, очень острый инфаркт, — и очень несчастный случай в итоге. Нечего было ревновать красивую молодую супругу к ее еще более молодому партнеру по танцам, который госпожу Хибари впервые сегодня увидел.       Натсу но Химе по одному кивку медика оказывается вдовой, которая не обязана везти куда-то тело мужа. Рядом на долгие полчаса оказываются юристы клана и просто заезжих гостей, которые готовы предоставить специалистов красивой женщине, теперь облаченной обязанностями и заботами о целой группировке.       Последние подписи подтверждают предсмертные распоряжения мужа.       Принцесса с этих мгновений — богатейшая женщина, которая отзывает свое заявления о разводе по причине вдовства.       Кея, как законный сын, наследует то, что не было отписано другим по не переправленному лет двадцать как — по дурости и от самоуверенности — завещанию. Просто потому что по закону.       Клановые, приехавшие с его отцом, смотрят на него так, словно у него две головы — возникшего пред их очами, словно из-под земли, сына главы все помнили сердитым мальчиком, которого господин унижал и обливал своей ненавистью. Однако равнодушный молодой мужчина, стоящий рядом с гордой и несломленной принцессой, и человеком, представившимся боссом второй по силе семьи итальянского Альянса, наводит на них жуть своей отстраненностью.       По праву наследования, он уже в эти мгновения — их новый босс, чтобы предыдущий ни твердил о своем признании бастарда. Законная жена у покойного была одна, и законный сын тоже был один. С тем и возьмите.       Кея любезно улыбается матери и просит ее навести порядок за те несколько месяцев, что он не сможет выбраться в Японию. Рулить кланом ему не улыбается, но таких заявлений делать пока нельзя.       Может быть, что отказаться не выйдет, но если повезет — Кея с радостью останется просто Облаком Вонголы и любовником Дино Каваллоне, который сейчас с тревогой то и дело касается его бедра. А не обнаружит себя оябуном клана Хибари — геморрой с ведением дел клана ему не улыбается от слова совсем.       Кея не желает думать, что мрачно улыбающаяся Натсу но Химе, стоящая под руку с молчаливым и на вид — абсолютно ледяным Дино, — за эти месяцы сделает с присутствующими на опознании клановыми, которые не только никогда не воспринимали ее, как угрозу, но и как хозяйку притесняли.       Зато знает, что любовнице отца и ее ублюдку, госпожа устроит сладкую жизнь — оскорбления и тот позор, которым покрыл ее имя покойный Хибари Шин, госпожа им никогда не простит. И хорошо, если просто убьет — меньше будут мучиться.       Вот только госпожа воспитана своим отцом слишком хорошо, а в Триаде, к которой относится дед Кеи, к неугодным разговор короткий — либо приноси пользу добровольно, либо тебе помогут — возможно, по кускам или в рабстве получится выручить больше.       Кея оставляет мать упиваться окончательной свободой и властью, скользит равнодушным взглядом по остальным койкам подвала — его покойный батюшка уже третий несчастный случай за вечер — а потом молодого мужчину догоняет Дино, и чувствуя его горячую руку, стиснувшую Кеину ладонь, Облако стискивает зубы и сам не понимает, когда оказывается в саду за особняком для приемов, и начинает рыдать на широкой груди, слушая ласковый шепот на итальянском и ощущая, как по вздрагивающей спине скользят большие горячие ладони его любимого.       Он ожидал долгой и трудной борьбы. Ожидал, что снова придется слушать едкое шипение отца, придется драться, защищать мать. Он ожидал, что будет трудно, долго, изматывающе — как было всегда.       Но череда случайностей — и человек, которого он ненавидел всю сознательную жизнь — мертв.       А мстить за растоптанное детство уже некому.