Пачка сигарет

      Внутри у Рюноскэ с первого дня вынужденного пребывания рядом с бывшим парнем в одной комнате все рвало и метало. Все просьбы, перетекающие в требования, расселить их, разбивались о холодный вопрос о цели от комендантов и о мерзкий взгляд Дазая.       Наверное, Акутагава где-то очень серьезно нагрешил до того, как встретить Дазая. Не раз нагрешил и очень по-крупному, раз его жизнь завертелась вокруг самовлюбленного подонка, к ногам которого Рюноскэ в свое время положил всего себя, чтобы получить смачный плевок в лицо.       Кажется, что пачка сигарет никогда не закончится, но лучше оставаться на балконе, чем возвращаться к стенам, которые так давят, и к Дазаю, что так упоенно болтает со своим новым любовником.       «Ты и близко рядом с ним не стоишь, » — от воспоминаний от его голоса хочется сбежать из их комнаты.       Их. С каких пор они вынуждены делить еще хоть что-то?       От запаха дешевого табака становится поганее, и Акутагава выбрасывает окурок, возвращаясь в комнату. — Не замерз? — Иди нахуй.       Дазай корчит удивленное лицо, словно не догадываясь, что его ироничный тон вперемешку с фактом его существования не дает Акутагаве дышать спокойно. Как будто они оба забыли отвратительное расставание и миловидного парня Дазая, будто ничего не было и они просто два проклятых сожителя.       Рюноскэ льет холодную воду на лицо, но легче не становится. Все последние дни превратились в ходячий кошмар, а виновник того спокойно валяется на кровати. Все же грехи Акутагавы оказались невероятно тяжелы.       «Я больше не могу.»       Рюноскэ вздыхает и оборачивается, решившись уйти из комнаты, как вдруг чуть не подскакивает. — Ты можешь предупреждать? — раздраженно произносит Акутагава, наблюдая за Дазаем, ниоткуда взявшимся прямо перед глазами. — Надо тренировать слух, Акутагава. — насмешливо отвечает парень. — «…а то мой парень даже здесь тебя переплюнул», да? — вдруг разъяренно вскрикивает Акутагава.       Дазай вопросительно поднимает бровь, и Рюноскэ сжимает зубы, понимая, что проиграл свою гордость в очередной раз. — Акутагава, ты в порядке? — Пошел нахуй.       Рюноскэ отталкивает его плечом и вновь уходит на балкон, стараясь утихомирить дрожь в руках. Делить квартиру резко становится еще невозможнее. — Если ты продолжишь бегать от самого себя на балкон, то ты очень быстро простудишься, Кута, — этот насмешливый голос настигает Рюноскэ даже здесь. — Блять, да ты можешь просто отстать от меня? — Акутагава отвлекается от неработающей зажигалки и вскидывает яростные глаза на парня. — Судя по всему, ты остался наедине со своими эмоциями после того, как мы разбежались. Может, поделишься? — Ты, сука, заебал. Оставить меня одного — это так сложно? Или ты хочешь найти еще больше пунктов, по которым твой новый парень лучше меня, чтобы убедиться в том, какой охуенный выбор ты сделал? — рычит Рюноскэ, уже не сдерживаясь в выражениях. — Кута… — Прекрати меня так называть, блять!       Растерянные глаза Дазая в ответ на крик сейчас кажутся такими натуральными, что, наверное, доверяй Рюноскэ ему хоть каплю, в сердце бы что-то екнуло. Но благодаря стараниям этого самого Дазая, сердце надежно защищено от подобного рода глупостей.       В наступившей тишине Дазай подписывает себе приговор, когда берет Акутагаву за свободную руку. Следующим шагом он вздергивает вверх острие гильотины и целует Рюноскэ, словно ничего и не происходило.       У Акутагавы внутри разорванная бомба, которая заставляет его сдерживать крик дикой боли в ответ на поцелуй. Хочется оттолкнуть урода и послать заново, но вместо этого он швыряет вниз даже незаженную сигарету и целует в ответ слишком яростно, чтобы прослыть хладнокровным бывшим любовником.       Дазай втаскивает его в квартиру, и внутри Рюноскэ понимает, что тот просто не хочет, чтобы их увидели. Для Дазая это минутная слабость, в то время как для Акутагавы это конец спокойного существования.       Одежда летит к чертям, и Рюноскэ опрокидывает Дазая на кровать, на которой он совсем недавно так спокойно и беззаботно лежал, наслаждаясь капитуляцией сдержанности Акутагавы.       Дазай целует его и кусает за губы — та самая черта, за которую Рюноскэ в свое время глупо влюбился. Акутагава отстраняется и начинает покрывать поцелуями все тело бывшего любовника, и касания кричат, что Рюноскэ болезненно не плевать. — Кута… — Замолчи.       Рюноскэ смазывает в слюне пальцы и проводит языком по головке члена Дазая, приставляя их ко входу. Дазай прикрывает глаза, и внутри Акутагавы пламенным воплем исходится ревность.       Рюноскэ все так же нежен, как будто они все еще вместе. Он так же упоенно водит языком по члену, так же осторожно входит, боясь доставить неудобства, так же двигает пальцами внутри него, как будто вкладывая всего себя.       Дазай стонет, и Акутагаве хочется поблагодарить судьбу за то, что у парня нет привычки стонать имена. Наверное, услышать имя этого мерзкого парнишки было бы больнейшим испытанием в его жизни.       Рюноскэ убирает пальцы и протирает их первыми попавшимися салфетками. Дальнейшие движения они знают оба наперед: Дазай присаживается на кровати и берет в рот член максимально глубоко, так, что даже Акутагава не сдерживается и стонет.       Если закрыть глаза, можно представить, что они все еще вместе.       Быстрым резким движением Акутагава рассеивает заблуждение и опрокидывает Дазая на кровать, медленно входя. Дазай все еще лежит с прикрытыми глазами, и Рюноскэ закрывает их сам, пытаясь относиться к этому максимально снисходительно и самому представлять кого-то.       Только за закрытыми глазами остается все тот же образ Дазая.       Рюноскэ ускоряется и кусает его за шею, открывает глаза, тихо постанывая и силясь поймать каждый рваный выдох Дазая. Рука обхватывает его член, и Акутагава поддается эмоциям, глубоко целуя бывшего любовника.       Он успевает выйти за несколько секунд, и сперма попадает на простыни. Дазай кончает следом, и на лицо Рюноскэ приземляется пара капель, который тот стирает рукой.       Повисает тупое молчание, которым, судя по всему, Дазай откровенно наслаждается, а следом за ним звонит телефон.       В такие моменты Акутагава обладает удивительной интуицией, и, спасая самого себя, он предпочитает отвернуться.       Дазай выжидает пару секунд, а затем берет трубку. Акутагава достает пачку и уходит на балкон

Пачка сигарет в моём кармане Заставляет жить меня этот день Я возьму телефон, позвоню своей маме Мама, почему я хочу умереть?