Опора небес

      Запрокинув голову Мукуро тяжело дышал, чувствуя чужие руки и губы на своем теле. Туман уже отвык, отвык, что прикосновения могут пробуждать внутри огонь. Он таял, растворялся в той нежности, которая исходила от Кёи. Тот изучал его, будто впервые, медленно скользя по всему телу руками, горячим языком, губами.       Голова кружилась и Рокудо чувствовал себя пьяным, облизывая пересохшие губы и сжимая руки на плечах Хибари. Серые глаза переливались фиолетовыми искрами пламени, которое пульсировало в венах. Хотелось всего и сразу. Чтобы Облако, наконец, прекратил тянуть, хотел почувствовать его полностью, и в то же время желал этой нежности, горячих прикосновений, сладкой дрожи во всем теле. - Кё…я, - Мукуро непроизвольно растягивает имя и дергает его вверх за волосы. Хибари податливо поднимается, смотря мягко, вопросительно. В горле у Тумана появляется ком и тот безмолвно тянется к желанным губам за тягучем поцелуем. Кёя улыбается, переплетает языки, а дыхание сбивается окончательно.       Руки Облака обводят каждый сантиметр белой кожи, оглаживая, изучая. Появившееся за эти полтора года шрамы, заставляли Хибари хмуриться и уделять им больше внимания. Представлять, что кто-то причинил Мукуро боль, было невыносимо. Кёя зализывал старые раны, целуя невесомо, слушая как хрипло дышит туманник, сбиваясь, каждый раз, когда он это делает.       Хотелось зацеловать Мукуро полностью, попробовать на вкус тонкую кожу, выплеснуть нежность, что пришла с возвращением связи. А Рокудо сам тянулся за лаской, сжимая руки на плечах черноволосого и дрожа всем телом. Туман был голоден к прикосновениям, к ласкам, просто ужасно по ним соскучился, болея тактильным голодом. - Кёя, пожалуйста, - длинноволосый обхватил Облако ногами, потеревшись всем телом, ощущая дрожь Хибари. Черноволосый рыкнул, впиваясь туманику в губы, касаясь рукой его поясницы. Вся нежность и томление как-то быстро превратились в желание и страсть, будто предохранители слетели.       Рокудо морщится, запрокидывает голову и стонет, изгибаясь, пытаясь заставить себя почувствовать острей, ярче. Мукуро не был мазохистом, но такая боль приносила колоссальное удовольствие, а появившаяся несдержанность Кёи заставляя гореть и трепетать еще сильней. - Ох, Кёя, прекрати меня мучать, - запустив пальцы в черные волосы, Рокудо жестко их сжимает, тянет на себя, заглядывая в серые глаза, которые заволокла пелена. - Уверен? – Хибари говорит тихо, прикасаясь губами к подбородку Тумана. Синеволосый усмехается, сильнее сжимая ноги на спине Кёи. - Куфуфуфу, определенно, - ртутные глаза сверкнули и в следующее мгновение Мукуро выгнулся, широко открыв глаза. С губ сорвался громкий протяжный стон. Облако облизнулся, ставя отметины на шее Рокудо и дрожа от того, как Туман изгибался, стонал, принимая глубоко, жарко.        Они оба были пьяны, своими эмоциями, желаниями, близостью друг друга. Полностью отдаваясь той буре, что захватывала с головой, заставляя воздух застревать в горле, вырываясь со стонами и грубыми объятиями. Ставить знаки собственности на чужой, слишком чистой шее, так чтобы сразу было заметно, так чтобы сине-красные пятна долго не сходили. Чувствуя просто необходимость стать ближе, слиться, разрушить ту стену, что появилась за время разлуки. - Мукуро, - от того как Кёя простонал его имя, туманник широко раскрыл глаза, сотрясаясь в крупной дрожи, впиваясь ногтями в плечи Облака.       Комната полностью была пропитана пламенем, которое медленно, но верно сливалось, перемешивалось, делая связь крепче, плотней. Скачущие эмоции хранителей стали более вялыми, ленивыми, удовлетворенными. Принося шаткое, но такое необходимое понимание с полным принятием. Полтора года и правда, слишком много для них, таких недоверчивых к чужим и слишком преданным к своим.