Простите, мистер Старк

«Держись поближе к земле, шкет», — говорил мистер Старк, — «вяжи паутиной, в бой не вступай. Защищай гражданских, Мститель-младший, а с террористами разберутся Мстители-старшие. Усек?». Питер усек. Питер не вступал в бой — послушно летал в воздухе, вязал паутиной плохих парней и уводил подальше хороших. Питер не вступал в бой, хотя очень хотелось. «Защищай гражданских». Защита людей от обломков взорванной крыши считается? Наверняка. — Шесть секунд до падения обломков на пол, мистер Паркер, — прозвучал голос Карен. Что ж, шесть секунд? Питер должен успеть. Один — совершить единственный рывок, влетая в окно банка. Два — устроить сеть-батут, на который он будет кидать людей, еще не выбежавших из здания. Три — схватить двух напуганных детей и выбросить на паутину. Четыре — две девушки отправляются следом. Пять — он не успеет спасти всех, но уйти он не имеет права; вот этот работник банка, конечно, не тянет на ребенка или женщину, но находится рядом, а значит — в окно. Шесть — крыша обваливается, и все что успевает сделать Питер — закрепить паутиной пару крупных кусков бетона, чтобы вон те люди успели выбежать. Питер поймал обломок крыши, грозивший его уничтожить; пол под ним мелко дрожал, небольшие куски бетона разлетались при падении на сотни маленьких кусочков. Еще одна плита с грохотом рухнула откуда-то сбоку на ту, что держал Питер. Он не удержался — покачнулся, стараясь не упасть на усеянный стеклом и крошкой бетона пол — и все же упал. Больно, на спину, так, что из него выбило весь дух; Питер едва не опустил руки, дав себя придавить. Питер застонал от боли, резкой вспышкой раздавшейся в правом запястье. Блять. Сломал. Лопатки резало разбитое стекло и бетон, и Питер почувствовал, как пропитывается кровью костюм. — Питер? Ты куда делся? — Питер вздрагивает от неожиданности, отчего в поясницу врезается особенно крупный осколок того, что некогда было крышей. Не сдержавшись, он издает стон — и это тут же замечает Тони. — Пацан, ты ранен? — обеспокоенно доносится из динамика. У всех Мстителей есть наушник для связи. И сейчас Питер слышал звуки боя — там, у Тони, — и слышал самого Тони. И, Боже, это было прекрасно. — Есть такое, — на выдохе произносит Питер, стараясь перенести вес плиты, которую все еще держал над собой, на левую руку. Безуспешно. — Так, это плохо. Это очень-очень плохо. Сильно? — Перелом и куча царапин, — честно отвечает Питер. Потому что он сейчас не в том положении, чтобы самостоятельно справляться с проблемами. Ему нужна была помощь. И как можно скорее. — Хорошо, — облегченно выдыхает Тони и тут же поправляется: — нет, это просто ужасно, но лучше, чем могло бы быть. Уйди куда-нибудь от боевых действий, сиди и отдыхай. Отвоевался. — Мистер Старк… — Нет, Питер, ты уходишь из боя. Уходишь подальше, понял? Пообещай мне, что через минуту будешь вне зоны боевых действий! — Я уже… — рвано выдохнул Питер и попытался было продолжить, но Тони вновь перебил его. — Хорошо, там и оставайся. В безопасности… (- Мистер Старк…)… В безопасности, Питер! А чтобы у тебя не было соблазна вернуться и помочь нам, я отключаю наушник. Отдыхай. — Нет! — выкрикнул Питер, но было уже поздно; он услышал как коротко пикнул наушник, отключаясь, и запаниковал. — Мистер Старк! Мистер Старк, пожалуйста! Меня завалило, мистер Старк! Пожалуйста, пожалуйста! Карен, КАРЕН! Но Карен тоже молчала, отключившись от перегрузки. Мистер Старк, кажется, предупреждал, что такое может произойти. Карен не собиралась включаться. «Она же не могла сломаться, да? Не могла?», — в отчаянии думал Питер. Питер кричал, все больше отчаиваясь; надежда на то, что его голос услышит кто-то с улицы, все убывала; если уж он, со своим улучшенным слухом, не мог разобрать ни звука снаружи, то едва ли его услышат. Питер постепенно замолкал, и его крики переходили во всхлипывания. Он чувствовал, как отекает ушибленная нога, чувствовал затылком липкую кровь, чувствовал режущую боль в запястье. К горлу подкатывала истерика, и он отчаянно пытался держать себя в руках. Потому что иначе он умрет. Сейчас Питер не был Человеком-пауком, дружелюбным соседом, Мстителем или героем — сейчас Питер был обычном подростком из Куинса, которому было очень, очень страшно. Питер резко вдохнул воздух, полный пыли. Дышать. Вдох-выдох. Это просто, да? Вдох. Выдох. Вдох… Питер закашлялся, чуть поднимая голову от пола; голова тут же закружилась, и Питер резко откинул ее назад, не думая о последствиях. И тут же пожалел об этом: затылок взорвался новой порцией боли, заставившей руки затрястись. В глазах потемнело. Тишина давила. Питер слышал лишь собственное дыхание; оно было неровным, постоянно разбавлялось кашлем — Питер начинал задыхаться. Вот бы стянуть маску… Сердце стучало громко-громко, и только осколки стекла и бетона иногда издавали противное шуршание, если Питер шевелил ногой. Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? А может быть, час? Карен была отключена, а ведь именно она исполняла функции часов, телефона и навигатора, если Питер был в образе Человека-паука. Но то, что отключился ИИ, не отменяло тех функций костюма, которые уже были включены. Так, Питеру прекрасно подсвечивалось пространство перед ним — но все, что он видел, это шершавый бетон. Однако Питер был благодарен, что он не остался в кромешной темноте. Тогда бы он точно сошел с ума. — Раз, — дрожащим голосом сказал Питер, лишь бы нарушить ужасную тишину. Голос показался ему очень громким — и слегка хриплым, словно от долгого молчания. Но Питер ведь молчал совсем немного, да? Хотя, если учитывать, что он постоянно болтает, даже во время патрулей и обезвреживания преступников, то… то количество времени, что он провел здесь в молчании, действительно могло быть слишком долгим для его организма, не привыкшего к такому… Питер пытался отвлечься от боли и страха, размышляя о всякой ерунде. «Сколько, интересно, весит эта плита? Если она метра два в ширину, наверняка не больше одного в высоту и по длине… ну… метра два с половиной… плотность бетона возьмем за двести килограмм на метр… И того около тонны». Питер нервно рассмеялся, тут же поморшившись. Это было бы круто, если бы все не было так плохо. Руки дрожали, Питер не чувствовал одной из своих ног, а к горлу начинала подступать тошнота. Интересно, он сможет удержать плиту одной рукой, дав сломанной отдохнуть? Питер аккуратно раслабил правую руку, чтобы тут же понять свою ошибку — чертов бетон начал клониться в сторону без опоры, с ужасным грохотом двигаясь по другому крупному осколку. Внезапно что-то острое ранило ногу Питера — от неожиданности и боли он закричал, отпуская и правую руку; он даже не успел понять, что происходит, когда резкий удар совсем рядом с его головой оглушил его; в ушах зазвенело, клубы пыли и мельчайшей бетонной крошки вновь поднялись в воздух, заставляя Питера кашлять, пытаться вдохнуть и задыхаться. Блять. *** Питер не знал, когда он потерял сознание — как и не знал, на какое количество времени. Но теперь все стало лишь хуже: стоило Питеру сделать глубокий вдох, как грудь упиралась в бетон. Что-то очень тяжёлое придавило его ногу, а другую, словно ножом, порезала арматура — но Питер уже чувствовал, как работает регенерация, затягивая рану. Питер как можно аккуратнее повернул голову, упираясь щекой в грязный пол, и отвёл ее назад — чтобы увидеть, как та плита, что он пытался удержать, легла на часть другой. Он облегченно выдохнул, осознав, что в ближайшее время его ничто не раздавит. Левой, относительно здоровой рукой Питер стянул с головы маску, чувствуя наконец, что может дышать. В маске делать это становилось все труднее, так как пыль оседала на ней и не пропускала воздух. Питер дышал полной грудью — не замечая боли, не замечая тошноты или того, что из его груди воздух выходил со странным свистом. Все вдруг стало таким легким. Питер лежал и просто дышал, и ему становилось все легче и легче — он даже подумал, что скоро станет таким легким, что сумеет подняться в воздух без всякой паутины. Питер открыл было рот, чтобы рассмеяться, но из груди вырвался лишь хрип, а по подбородку потекло что-то… что?.. «Кровь», — с ужасом понял Питер. Это словно заставило эйфорию отступить; вновь навалилась боль, пыль в воздухе, от которой хотелось кашлять, и тошнота. А еще ужасная слабость. Питер не понял, в какой момент его стало рвать желчью. Но это было очень-очень плохо. Это было хреново. Питер пытался успокоить сбившееся дыхание. Очень хотелось закрыть глаза, чтобы провалиться в уютную темноту, которая дарит такую лёгкость… Питеру нельзя было закрывать глаза — он не знал, не помнил, почему; он просто чувствовал, что не должен этого делать. «Зачем закрывать глаза? Темноту ты видишь и так», — думал Питер, медленно, ужасно медленно моргая. Питер больше не слышал своего дыхания — и это было странно. Он же очень громко дышал до этого, нет? Питер с трудом приподнял ладонь над полом, сжал ее в кулак и опустил назад. Звякнуло стекло, но так тихо, так пугающе тихо — словно через толстый слой ваты. Его дыхание звучало так же. Легкость возвращалась, и Питер был рад этому — с каждой минутой… нет, с каждой секундой ощущение липкой, теплой крови, в которой он, кажется, плавал («Зачем? Почему я плаваю в крови?») уходило, уступая место ничему. *** Питер держал глаза открытыми. Это было очень, очень важно для него. Что-то шептало ему, уговаривало расслабиться полностью, говорило, что стоит отдаться этой легкости без остатка — и он, наконец, полетит по небу без всякой паутины. Мимо и сквозь него будут проплывать пушистые облака, а Питер будет лежать на них, разговаривать с ними, кататься на них — возможно, там будет Нед, и они устроят гонки… Кто такой Нед?.. Это совершенно не важно — главное, что это кто-то хороший, кто-то дорогой ему, и они будут вместе парить в облаках… Что-то запищало, очень-очень тихо, Питер почти не заметил этого — и проигнорировал бы, если б не раздавшийся после этого знакомый голос. Он не слышал и половины слов, он не хотел их слышать — Питер хотел летать. Но Питер мог точно сказать, что сначала голос был весёлым, потом — обеспокоенным, и в самом конце — паникующим. Кто-то паникует? Зачем? Разве это возможно — паниковать, когда все так хорошо? Когда ты можешь летать и трогать облака?.. Питер счастливо улыбнулся и прикрыл глаза, заставляя корочку крови на губах треснуть. Да ладно, он закроет их всего на минутку… *** — Кэп, он здесь! Прямо под этой плитой! Питер, ты слышишь меня? Питер, мы сейчас тебя вытащим, — в подтверждение своих слов Тони в броне схватил бетон и запустил репульсоры костюма посильнее, стараясь приподнять чертову плиту. С другой стороны пытался помочь Стив. Тони понадобился десяток секунд, чтобы отбросить обломок крыши подальше. И то, что он увидел, заставило его закричать. — Питер! — Тони едва не вывалился из костюма и в один прыжок оказался на коленях рядом с Питером, не замечая осколков, рвущих одежду и царапающих кожу. Тони попытался услышать дыхание или сердцебиение, однако не мог. — Нет, нет-нет-нет… Питер, — Тони поднес дрожащие пальцы к шее Питера и попытался почувствовать пульс. Его не было. Пульса не было. Питер лежал в луже собственной крови. Она была везде. Ее запах металлическим привкусом оседал на губах, кровь впиталась в одежду Питера и теперь пыталась поглотить Тони. — Питер. Питер, пожалуйста, ответь мне, — перед глазами у Тони все плыло, все звуки внезапно отошли на второй план — были лишь он, Питер и кровь. Кто-то резко дернул Тони назад — ему было все равно, кто. — Тони, отойди! — Стив склонился над ребенком и проверил пульс. Сложил ладони на груди Питера и резко надавил — а потом еще раз, и еще. В какой-то момент Стив склонился над лицом Питера и проделал искусственной дыхание. Питер не реагировал. — Тони, он мертв... Тони, Питер мертв, — Стив смотрел в его глаза — и сколько там было чувств: и сожаление, и отчаяние, и частичка пустоты… Гораздо меньшая, чем у Тони. Питер жив! Они хотят забрать у него Питера. Они хотят заверить Тони, что Питер мертв, и забрать его… забрать его ребенка… — Нет! Нет, он жив! Он не может умереть! — Тони хотел сделать шаг к Питеру, к Карапузу, к Чувачку-Паучку. Но кто-то удержал его за локоть, с сожалением произнося его имя. Тони резко обернулся — его удерживала Наташа. Чему она сожалеет? Питер жив! Он просто спит… Да, он просто в коме… а у Тони есть то, что выведет Питера из нее. У Тони есть врачи. И первые машины Скорой помощи уже стояли рядом. *** «Мертв», — говорили врачи, но послушно делали искусственное дыхание под прицелом репульсоров Тони. «Мертв», — говорили они, используя дефибриллятор. «Мертв. И мертв уже больше двух минут точно», — нахально заявлял молодой ассистент, пока старший врач вводил непонятное вещество и снова бил током Питера. Питер не реагировал. Питер был мертв. Здравый смысл говорил, кричал об этом Тони, но сердце не верило и не хотело верить в это. Чушь. После очередного удара током тело Питера подскочило вверх, а изо рта вырвался полувдох-полустон. Тони вновь вышел из костюма и сжал безвольную руку Питера — ужасно холодную. — Клиническая смерть, продлилась более трех минут, — констатировал врач, — мистер Старк, мальчика нужно срочно в больницу. Он потерял очень много крови. — Конечно, — отвечает Тони и улыбается, — конечно. Но я поеду с Питером. *** Питер чувствует себя очень странно: сначала что-то вырвало его из легкости, вернув боль. А потом рядом оказался — подумать только! — мистер Старк. И он постоянно повторяет, что Питер не должен закрывать глаза. И когда Питера несут к Скорой помощи, и когда присоединяют к капельнице, и когда они уже едут. — Это моя вина, прости, Питер, я должен был… должен был дослушать тебя… ты едва не погиб — и только из-за меня… Питер, ты мне очень нужен, слышишь? Я так испугался, когда ты не ответил мне… Питер, только не закрывай глаза… Но Питер не может не закрывать глаза. Легкость вновь возвращается — туманя разум, обманывая чувства; Питер вновь думает об облаках, о небе, где он сможет парить, если сейчас уснет. Он не может говорить — после первой же попытки, закончившейся неудачно, он сдался. Потому что оно шептало: сдайся и закрой глаза. Тебе же было так хорошо… Пальцы у Питера холодные, все еще влажные от крови — но ему кажется, что он трогает облака. Или он сам — облако?.. Легкое, пушистое, белое-белое… И Питер чувствует, как закрываются глаза, и больше не может, не хочет противиться легкости, наполнявшей его. Он концентрируется, отгоняет легкость на несколько секунд, чтобы собраться с силами. Ему нужно сказать всего три слова… Всего три. И он уйдет к облакам. — Простите, мистер Старк.