В иступленном порыве звезд родились близнецы,
Венценосцы всепоглощающей пропа́сти.
Всему и никому уже не скрыться от напасти.
Пророчество покровительницы Стар
Крупицы снега заполняли все вокруг, мельтеша в разные стороны, подобно выпирающим прямо из Портала сверкающим синим камням. Вириям, прищуриваясь, вглядывалась перед собой. Она никак не могла унять разросшееся в груди неверие, хотя пышную шевелюру серебристых волос обдувал ветер, ласково перебирая роскошные пряди; мороз спасал тонкую нежную кожу от палящего солнца, пробираясь к самому сердцу; изящные аккуратные пальцы водили по выгравированной заглавными буквами надписи: «Нордверд». Рядом с Порталом прибита вывеска. Ничего не было, кроме дощечки, покрытой мхом. По всей видимости, никто давно не переходил границу между Заводью и Нордвердом. Отнюдь не всякий путник вынесет путь, кишащий нечистью высокого класса вроде Квардона, который разделывает свою жертву на кусочки, дабы не столько набить себе брюхо, сколько вычерпать частицы мощей. Вириям выверенным взмахом руки рассекла воздух. Висящий мох пал ошметками оземь, являя необычайную картину: лиловые сгустки магии, соединившись воедино, мигом отпрянули друг от друга, создавая причудливые фигурки. Тот, что подобен оленю, постучал копытами. Пред ним как на подбор выстроился целый ряд фигур людей и эльфов, и олень бросился вскачь на них. В ход вступали и рога, которыми он приковывал, подбрасывал, бодал — словом, все, отчего фигурки рассеивались, обратившись в бесформенные сгустки магии. Олень встал на задние копыта, высоко подняв голову с ветвистыми рогами. За этим изображением следовала надпись, гласившая: «Ни едина эльфа фаоры, ни людины разумной ступы за границей, черед лишь лани скотиной». Судя по пронзительному взгляду, обращение к путникам затронуло её. Крепко приложив руку к груди, Вириям разглядывала свое тело, будто и не свое. Все в ней человеческое: голова, шея, грудь, живот, руки, бедра, ноги. Все, кроме оленьих рогов и ушей. Казалось, сердце, отмершее навсегда, гулко стукнуло. С неимоверной силой она просунула руку сквозь Портал. Затем вторую. Охваченная своими ощущениями, она уже не замечала ничего вокруг. Прежде чем поддаться всем телом вперед, Вириям тихим голосом прошептала мольбу: — Пожалуйста. Брат. Переступив сквозь прозрачную гладь, она оставила позади себя превращенного в ледяную статую Квардона, чьи щупальца рухнули оземь. — Тебя поди боднули где, служка? Басистый голос раздался на весь тронный зал. Король восседал на троне, выделанном ветвистыми рогами, черным деревом и драгоценными камнями, с ажурной спинкой. На нем изображены рисунки оленей. К передним ножкам как бы припадает троица оленят, а под ним королева Алери, удерживаемая своим сыном и мужем Блюмом, в страдальческой гримасе указывает на Шаворна, предателя и врага королевской семьи. Нынешний король все размахивал в руке жемчужным ожерельем, после чего со всей силы швырнул его на пол. Бусины, блестящие во тьме, россыпью покатились в разные стороны. Некоторые, подскакивая, укатились к трону. Фамиям зашипел: в его плечо упирались рога. Раздосадованный, он со вскриком «Пако!» поддался вперед, стремглав оказавшись прямо напротив слуги. Худощавый невысокий мужчина до того был немощным и неказистым, что не возникало ни единого сомнения в превосходстве, однако тот держался достойно, без всякого страха глядя в глаза. — Ваше Величество, — спешно проговорил Пако, когда Фамиям обнажил оскал, — позвольте, ведь кто я таков? Обыкновенный гонец, которого Вы пристроили в прислуги. Пять зим! Я толком и не помню родные края, а там — за пределами! Попасть туда просто невозможно, это каждый дурак знает, — Фамям хотел было возмутиться, однако он, почесав чело, продолжил: — Ну, я не знал и все думал, как подступиться, и наконец решился: не приходить же с пустыми руками, верно? Ты согласен со мной? Чем богаты, тем и рады. Король, приподняв бровь, наматывал круги вокруг. За тот год, что Пако не было в Нордверде, он совсем позабыл о гениальной в своей бесстыдности простоте. — Язык у тебя без костей, брехливый, — выговорил он, сжав руки в кулаки. — Что мне оправдания? Звук, гуляющий по просторам Обездолья. Тебе было велено сыскать несметный клад: самоцветы, истинно сокровище в нашем владении. Ввиду неимения порученного присутствие есть не что иное как насмешка и плевок мне в лицо. Вздумал пойти наперекор? — Фамиям сощурил взгляд, указав пальцем на бусины у его ног. — Немедля собери эту подделку и выметайся. Только посмей попасться мне на глаза до приказа. Объявив приговор, он вальяжной походкой прошествовал к трону. За спиной раздавался шум, однако Фамиям не обращал на это ровно никакого внимания. Уронив голову на спинку трона, король казался совсем отрешенным от всякой суеты, глядя мимо убогого слуги, что метался из стороны в сторону, глядя мимо тени. Перед взором стояло зеркало, в котором зияла пустота, впитавшая в себя его облик. «Что с Вами сталось, Ваше Величество?» «Уйди, Пако, не тревожь Его Величество». «Ваше Величество, Вы изувечены и больны. Больны от одури своей. Не гонитесь за призраками, оставьте эту фантасмагорию, не оскверняйте память предков. Вокруг голод, холод, и Вы тяжело изранены. Смерть бесчестная и пустая». Фамиям скривил густые брови. Дядя Ксалан! Облик статного, обросшего шерстью старца, вечно ворчащего и недовольного поведением короля, был столь явственен, будто он действительно предстал прямо перед ним. В глазах зажегся недобрый огонь, и из-под рук сыпались искры. Фамиям выплеснул энергию, сосредоточив в один молниеносный удар. Тронный зал озарила вспышка. «Оставьте меня все в покое!» — Вы столь грустны и мрачны, что не различаете тьму и свет?〖⚜︎〗Этот час настал〖⚜︎〗
Светило, весьма похожее на луну, озарило все вокруг. Свет его прорезался сквозь снег, оградивший от королевства беленной стеной. Кристалл с неким содроганием оглядывалась вокруг. Всюду открыты дороги, однако мгновением ранее в кромешной тьме можно было видеть ничего. Спасительное светило выглянуло из мрака впервые за несколько десятилетий, предвещая поворотное событие для всего Нордверда. Фамиям, прежде уклоняясь от света, смог разлепить глаза и поправить прядь, выбившуюся из копны волос. Скорее из долга, нежели из желания заговорил с «гостьей»: — А, провидица Стар. Вы столь ослепительно прекрасны, что не можете явиться в земном облике? Какая весть привела в покинутое королями место? — Граций! Ваши слова въедливы и бьют на поражение, гордость и горечь моя. Вам не следует лицезреть меня. Нет на то ни надобности, ни желания, не правда ли? К слову, Вы мое любимое дитя, были бы любимейшим, да сердце разрывается между любимыми детьми. — он с немым укором глядел в облако звездной пыли, два светоча блеснули и утонули в нем. — Ваша сестра жива. Фамиям широко раскрыл глаза. В них сокрыты неподдельная тоска, несравнимая ни с чем боль и нечто сродни надежды. Тотчас они уступили место неистовому гневу. — Я зол, уныл и обездолен, — процедил он, из уголка рта стекала зеленая жидкость. — Смута покрыла собой все вокруг, смута одолевает меня. Скоро состоится собрание, в котором я должен объявить наследника трона. Но здесь нет достойных наследников! Случись со мной что, они разберут королевство по частям, и весь мой род прервется. Этот несносный мальчишка решил подсунуть подделку, старикан Ксалар сводит на нет все мои усилия и старания, и Вы ко всем горестям травите такие байки. Окончательно решили меня добить? — Фамиям, уму не постижимо то, что сердце чует. Все эти восемнадцать лет это была правда! Она возвращается домой. Ум, красота, мощь — все при ней. Посмотрите на себя! Облако рассеялось, открывая обзор на зеркало. Только теперь оно разбитое из-за его выплеска энергии, многие осколки лежали на полу. Король спустился прямиком к нему. На зеркальной глади отражались его ветвистые серебряные рога, распущенные белыми волнами волосы, оленьи уши и нос и глаза драгоценного сапфира. Фамиям повернул голову к астральному телу Стар, севшим голосом произнеся: — Я вижу себя, но не могу увидеть её. Я томлюсь от собственного отражения, не мочь найти отголосок в нем — образ моей сестры-близнеца. Светило скрылось во мраке, освещая королевство Нордверд приглушенным светом. Кристалл оглядывала вокруг себя ледяную пустыню. Она не знала куда держать путь, но портрет её самого дорогого человека питал тлеющую надежду. Фамиям некоторое время пробыл возле зеркала. Он вышел из самого тронного зала, так и не притронувшись к медальону, который «как бы» затерялся в его кармане. «Твой брат заждался тебя, дитя мое». «Она есть Вы, Вы есть она. Я вижу, и Вы это знаете, но не принимаете, боясь утонуть в безумной радости». «Вы одно целое. Стороны одной сказки. Снежной сказки, окропленной черной кровью. Ветер перемен неминуем, их воссоединению быть». Стар наблюдала за всем из неба, усеянного серыми облаками и башнями. Отсюда мирское представлялось несбыточным и чудесным в своей живости и суровости. Источая свет, она служила на благо народу королей и королев потомков, добровольно проживая в Нордверде. Все прекрасно. Всегда прекрасно. Однако сейчас впервые за триста лет она разразилась заливистым смехом, чувствуя тревогу и покой единовременно. Багровая кровь вместе с желчью заливает снег. Слышатся стоны боли и скорби оленей. Снегопад усиливается, укрывая духов. Кусочек, составляющий тысячелетие края.