***
Мистер Ибис улыбался, приветствуя её. А она улыбалась в ответ. Она ведь никогда не имела желания отвечать на улыбку. Но, наверное, дело было не в Ибисе. Сейчас её волновало лишь тело рыжеволосого великана, что хранилось в этом доме. Девушка вошла в комнату, где её ждал главный неудачник этого мира и даже закулисья. Суиниьвсё ещё был недвижим, этим нагнетая и поторапливая её. Она не теряя ни секунды, встала подле него и выудила из кармана бутылек. С благодарной улыбкой вспоминая Айне, откупорила сосуд с живительной водой. И лицо её вновь стало серым, как до воскрешения в водах Озера. Бутылек был пуст. Такие же обжигающие, как воды Колодца, слёзы скатились по её лицу и копьями упали на кожу груди. Взгляд переместился с мёртвого Суини на Ибиса, который, стоя в дверном проёме, собирался наблюдать за воскрешением. Но теперь наблюдать было не за чем. И Лора не могла чувствовать ничего, кроме пустоты и её режущего слух пения. Никакой обиды, никакого гнева, никаких бранных слов. Ей это всё было недоступно больше. Но зато Мрачная Дева наказала её, оставив сердцу умение болеть. Какой в бьющемся сердце теперь был смысл? Лора взяла холодную руку в свою и выудила из другого кармана его монету. Монета была в ней, когда Лора перерождалась, и она сейчас ненавидела это. Ему нужно было переродиться, он заслуживал и эту монету носить. Наверное, сейчас, если у лепреконов и есть дух, его уже идёт по направлению к реке забвения, где Бешеный Суини потеряет память о прошлой жизни и станет кем-то другим. Или станет никем. Лора не представляла, как там все для него устроено. Она ведь до сих пор ни во что не верила, повидав всё. И сейчас придётся отпустить и веру в возможность воскресения Бешеного Суини. Раз уж ей так не везет... Лора кинулась в объятья Тени, который спустился и узнал последние новости только что, методом наблюдения. Сейчас ей так нужно утешение, но она боялась, что муж останется все таким же холодным. Однако её тепло встретилось с его, и живая жена поняла, что всё это время она была холодной. Суини открывает глаза и первым делом ощущает знакомый рельеф монеты в руке. Монета почему-то влажная, а капли воды на ней приятно обжигают. Он бесшумно поднимается и, видимо, слишком резко. Приходится прикрыть глаза, потому что все вокруг плывёт. Лепрекон морщится, видя плачущую на груди Тени Лору. И только потом до него доходит, что монета, которая даёт ей жизнь — у него в руке. Ему к чёрту удача не нужна, лишь бы этого жалкого куска золота хватило для поддержания жизни в Лоре, мать её, Мун, пока он не найдёт способ её спасти. — Дохлая, ты ебанулась? Засунь её обратно в себя! От шока руки Лоры будто немеют и опускаются с груди Тени. Она оборачивается, а на лице её гримаса — смесь счастья и возмущения. Суини замечает, что она выглядит вполне себе живой. И что-то внутри так ёкает, позвякивая сладко, будто горшочек с золотом. Она боится смотреть ему в глаза, так что переводит взгляд на Ибиса. А тот уже удаляется, спеша вернуться к работе. В шутливом самодовольстве женщина задирает голову и, всё же кидая взгляд на Суини, а затем на монету, дескать — подавись своей драгоценной, вприпрыжку выбегает на улицу. Лепрекон в изумлении провожает её взглядом. Сжимая монету крепче, он слышит пение фей-подданных Айне, которое перекликается с пением во дворе перед домом. Он в изумлении глядит на улыбающегося Муна. — Это что, Мёртвая жена поёт?Часть 1
11 апреля 2019 г. в 03:37
Ей казалось, что вот-вот навстречу выйдет женщина в замасленном крестьянском одеянии с деревянным ведрами, полными воды, и в нелепом головном уборе. Хотя ей не было известно, как в старые времена одевались простолюдины в этих землях, но навеянный кинематографом совокупный образ практически вставал у неё перед глазами. Настолько здесь все пахло стариной и ветхостью. "Аромат" этот был, конечно, чисто визуальным, а вот пахло тут как раз-таки свежо. И с каждым шагом, который отдалял Лору от скромных домиков окраины городка, все ярче в нос ударял смешанный запах различных трав.
Дорога была пыльной и из-за того, что Лора не особо старалась делать четкие шаги, перед ней моментами поднимались непроглядные пыльные стены. После рассеивания одной из таких, она заметила очередной жилой дом и небольшой сад вокруг него. Давно уже не появлялись на её пути строения; логика подсказывала, что чем реже они попадаются, тем ближе она к цели. И не то чтобы сейчас её обрадовало очередное из семейств, которые словно соревновались между собой — кто дальше от поселится.
Женщину, что в это время внаклонку работала на земле перед домом, видимо, явление Лоры тоже не обрадовало. Она, вероятно, услышала шарканье по сухой дороге и обернулась. Между ними были ограждение в виде колючей проволоки и языковой барьер. Женщины первые секунды просто смотрели друг на друга. У Лоры была цель, потому она заговорила первой, пусть и знала, что это с вероятностью в 90 процентов бессмысленное действо.
— Далеко до холма Кнокайни? — Почти потребовала Лора, потому что её ужасно раздражал бесстыдно-любопытный взгляд незнакомки. — Не подскажете? — добавила она, имитируя вежливость.
Лора вымученно посмотрела на нее, скорее умоляя себя не вскричать от раздражения, чем её — понять английский. В итоге она, как можно четче, просто произнесла «Кнокайни» с вопросительной интонацией, дабы не нагружать слух женщины кучей, возможно, незнакомых слов. Однако абсолютно недружелюбное лицо её подсказывало Лоре, что она все понимает, но это не является поводом помочь для хозяйки дома. Учитывая близость местности, которую её семейство выбрало для проживания, к подобному "волшебному" месту, можно было предположить, что здесь верят во всякое. А Лора вполне тянула на демона или Восставшую, коей она и являлась. Ну и бесстрашие женщины перед лицом демона-Лоры можно было объяснить — видимо, решение переехать сюда было взвешенным и осознанным. Знали, на что шли, так сказать.
Было бы забавно подыграть незнакомке и, напугав, потребовать необходимое Лоре. Но на забавы времени не было. Потому Лора отпустила раздражение и, прикрыв на миг глаза перед тем, как сделать шаг, смиренно двинулась вперёд. По дороге, которая начинала сужаться. И вскоре та стала тропинкой среди зарослей деревьев и кустов, по одну сторону от которого расцветало то самое озеро, а по другую равнины, что зеленеют вечно. Озеро "Лох-Гур" на её пути означало, что она движется правильно. Но Лора — не восхищённый турист, само путешествие было не в радость. И так как ей хотелось максимально быстро оказаться у конечной цели, её мало волновала красота вод, в которых по преданиям обитала Богиня.
Наконец, вдоволь наловив кожей солнечные узоры, что образовывались, когда свет проходил сквозь свободные места меж ветвей и листьев, она вышла на открытое пространство. Зелёное полотно простиралось бесстыдно широко и после нескольких метров от тропинки начинало возвышаться. По мягкой траве было шагать куда приятнее, но и сил тратить приходилось больше. Но она видела его — Катхар, волшебный камень Богини, и от того становилось легче идти. Она проделала такой путь и, возможно, не напрасно. Осознание этого теплилось внутри.
Все, что рассказал ей Ибис об Айне, казалось, сказкой. Ведь, подумать только, современная Ирландия и не погибшая от черствости нового мира нежная богиня молодости и любви. Но то, что испытывала Лора, скорее всего, называлось отчаяние, а когда ты в отчаянии — ты готов поверить во что угодно. И пусть вкуса (не только гастрономического) она больше не чувствовала, многие чувства притупились, все же всего, что у неё осталось, хватило для мотивации на такое рисковое путешествие. Это подтверждает то, что она сейчас действительно тут, стоит на холме Айне, собирается распаковывать сраную пачку крекеров.
Ей предстоял какой-то дурацкий древний ритуал, который позволит разбудить Королеву Фейри и получить шанс с ней поговорить. После того, как она без всяких прелюдий и предварительных записей общалась с Всеотцом или Ибисом, ещё больше раздражала необходимость этого обряда. Какая жалость, что кельтские боги такие честолюбивые. Оставалось надеяться, что такие энерго- и, пусть и незначительные, финансовые затраты окупятся.
Лора присела на изумрудный ковер под тенью дерева и поставила перед собой рюкзак. Достав оттуда упаковку печенья, бутылку воды, зажигалку и складной нож, она убрала тряпичного напарника в сторону. Вскоре Лора пожалела, что присела так рано, ведь разжигать жертвенный костер ей было нечем. Мертвая девушка, скуля внутри, поднялась и оглядела полотно травы в поисках веток. Причинять вред дереву, стоя на холме, хозяйкой которого была богиня плодородия и жизни, мертвячка не решилась. Пришлось потрудиться, хотя Лоре думалось, что вся тяжёлая работа осталась позади. И во время того, как она собирала материал для костра, гнала мысли, что самое сложное впереди, она просто не хотела верить, что Хозяйка откажет ей или вовсе не выйдет на разговор. Не после того пути, который пришлось пройти. Не после того, как впервые в жизни все мысли из её головы были вытеснены одним единственным образом, и даже не её собственным. Это был образ мертвого… друга.
Костер горел. Огонек-сигнал для Айне о том, что здесь кто-то нуждается в ней, испускал узорные витки дыма. Лора распаковала печенье и открыла бутылку. С сомнением насчёт целесообразности последнего пункта обряда Лора посмотрела на нож, лежащий у ног. Неистово и слепо верить во что-то до конца она не могла, не умела, но в этот раз довериться кому-то получилось. Она доверилась Ибису и поехала в Лимерик. Потому что за какой-то жалкий по длительности промежуток времени он произвел на неё впечатление добросердечного бога. Да и отнял за всё время лишь кусочек её плоти, в отличие от остальных ублюдков вроде Одина. Он сам видел его мёртвое тело, возможно, в глубине души скорбел в силу своей сочувствующей натуры, видел и её скорбь. Ибис не посмел бы издеваться и шутить с её горем. Потому-то она и здесь. Лора верила.
Ей не было известно, как вести себя с богами, чей разум остался первобытным, нетронутым новыми нравами мира, в котором тем приходилось поддерживать жизнь жалкими ошметками веры. Определенно, Айне не была никак схожа с теми же подстроившимися под время Ибисом и Шакелем, раз она скрывалась где-то тут на холме в далекой от Центра событий Ирландии... Но Ибис говорил, что Айне также в своё время одарила людей чувствами, настоящими и полносильными, глубокими. Такими, которые Лора никогда и не испытывала, вероятно. Одна из её ипостасей — богиня страсти и сексуальности, а одно из многочисленных имён — "Линнен Ши" — означает "Любовница Ши". Всё, что касается чувств — её область знаний, богиню не провести. Ибис советовал и не пытаться. И чтобы не выглядеть неловко или фальшиво, Лора просто выбрала быть собой.
Мертвячка "преломила хлеб" у костра во славу Айне и взяла в рот кусочек. Она чувствовала присутствие печенья на языке, но не чувствовала его вкуса или структуры. Затем Лора смочила язык водой из бутылки и взяла в руку нож, упёрлась спиной о ствол дерева. В её глазах отражались остроконечные искры пламени, когда она наблюдала, как зародыш великого бедствия рос и полнился силой, перескакивая с одной ветки хвороста на другую.
Она когда-то мечтала о том же. Что однажды её презрительной слабости душонка сумеет получить божественную искру и в ней разгорится что-то такое же страшное и красивое одновременно, как огонь, что-то настоящее и естественное. И чтоб не пугало, а восторгало. Жаль, что задумалась она об этом только после смерти. Да и та не даровала ей такого исключительного умения — испытывать что-то великое. И быть способным сделать что-то великое, вверившись этому чувству. Ей поначалу казалось, что тот свет, который исходит от Тени — божественная искра, те мечты о жизни с ним и мечты о жизни в общем — тот самый дар. Но как она заблуждалась. В итоге свет, за которым она шла — привел её к нему. По прибытии в Кайро, первого, кого она встретила, был он. Точнее его тело.
Лора заглушила мрачные мысли и вернулась в реальность, в которой её серое тело окутывал слабый дымок, а в руке поблескивало лезвие ножа, жаждая её крови. Крови у неё не было, но она все ещё верила… Верила, что если и кровь не прольётся чудесным образом, Айне все равно придёт на её зов. Может, самого глубокого из доступных ей чувств — сожаления — будет достаточно, чтобы зловоние его распространилось до её небесного замка. На всякий случай, она пырнула себя в руку пару раз. Ничего не произошло.
Глубокий вздох и смачное ругательство после нескольких мгновений ожидания, во время которых Лора оглядывалась в поисках божественного свечения или любого другого знака. Она прикрыла глаза и в испуге вынужденно раскрыла их снова, когда услышала шорох. В тот же миг её ладонь, лежащую на траве, что-то пощекотало. Она увидела кролика, который бесстрашно сидел подле неё. Кролик — один из тотемных животных Айне. Неплохое начало. Лора улыбнулась подвернувшейся удачи. И сразу ощутила вибрацию его монеты у себя в груди.
Вспомнив о своем обещании быть самой собой — в данный момент целеустремленной и бесстрашной — Лора без раздумий схватила доверчивое животное и пронзила его ножом. Пушистый питомец Богини тут же стал недвижимым. Кровь растеклась по земле, Лора коснулась всей ладонью липкой жидкости, желая впитать её всю своей кожей. Впилась пальцами и в саму землю — и вдруг почувствовала, что кровь обожгла её. Она не могла поверить собственным ощущениям, они ведь так часто лгали ей после смерти. Оглядывая свою руку, по которой стекали алые ручьи, она заметила шевеление на переднем плане. Чуть поодаль, где осталось лежать печенье, тот самый кролик вовсю уминал лакомство. Его шкура не содержала и следа смерти, настигшей его несколько секунд назад.
Удивляться сейчас было бы лицемерно и бессовестно. Только кролик не дал ей и минуты на размышление. Он испуганно (скорее всего, притворно) глянул в сторону озера у подножия холма. От северного края водоёма к центру его по воде плыла белая лебедь. От блеска её перьев слепило глаза, а звук образующихся от её движения помех на глади воды четко слышался Лоре. Будто она прямо там была, а не здесь, наверху. Лебедь окунула голову в воду и распростерла крылья. Показалось, что они покрыла всё огромное озеро. В панике, что само понятие законов физики покинуло и без того безумный разум, Лора часто заморгала. Но потом вспомнила, что является ходячим трупом: Царица Физика к ней в гости никогда и не заходила.
И затем лебедь просто исчез. Нет, не утонул, а буквально растворился в Лох-Гуре, слился с грязно-зеленой водой озера, влачившего жалкое существование из уважения к Айне, наверное. И персикового цвета морщинистая рука легла щеку Лоры. Та медленно повернула голову к существу, что сидело рядом. И тут же оказалось, что Лора уже стоит на земле, а напротив нечто, что осталось от великой Хозяйки.
Прямо сейчас морщины на лице старухи разглаживались, волосы обретали цвет и силу, тело выпрямлялось и стройнело. Она была соткана из лучей солнца, которые сейчас засияли. Их тепло почувствовать Лора не могла, но будто пропускала через себя и отщипывала фрагменты солнечного потока, прятала в укромных уголках мира внутри неё. Так ей было тепло. Айне вскоре расцвела и показалась Лоре во всей своей красе — нежным, но статным цветком с вьющимися до земли золотыми волосами, алыми, как кровь, губами и глазами голубой глубины, как Озеро в свои лучшие времена. Глубины, что могла привести из подлунного мира в небесный замок Айне.
Голос её зажурчал в голове Лоры с привкусом меда:
— Спасибо, дитя, за твой костер на моем холме. Нынче редко меня балуют этим. — Богиня убрала руку от лица Лоры и перевела взгляд на её окровавленную конечность. Лоре стало совестно. — Ты предаешь остальные чувства ради одного, которые течет по твоим венам. У тебя всегда так. Я вижу эту одержимость в узорах твоих глаз. И я чувствую эту крайность в венах древа твоей жизни.
— Это плохо? — с вызовом спросила Лора, и пожалела, что не смогла сдержаться. Ведь убийство её кролика нельзя было оправдать тем, что Лора желала спасти дорого себе человека.
Айне улыбнулась, будто и не услышала неуважения в голосе мертвой смертной. Она взмахнула рукавом белоснежных одеяний, и они оказались словно в другом слое окружающего мира. Они всё ещё стояли на холме, только он простирался бесконечно во все стороны, так что соединялся с небом, и кроме небес и земли ничего не существовало. (Ибис говорил, что по кельтским поверьям на этом холме и создавался мир, когда небо, море и земля соединились.) Реальность с настоящим холмом и дубом на нем словно накладывалась на весь Мир Хозяйки, в который она пустила Лору.
Позади богини стояло Древо — белый ствол и ярко-красные плоды. Точная копия цветовой гаммы образа самой Айне. Лора видела его насквозь: внутри ствола текли золотые реки-вены, видимо, как и у самой его хозяйки. Богиня сорвала с ветви плод и протянула Лоре. Тогда она смогла увидеть, что яблоко гнилое с обратной стороны. На протест, что выражался в глазах девушки, богиня настойчиво поднесла угощение к лицу гостьи.
— Плод Истины.
— Я и так не собиралась врать богине.
Айне насмешливо улыбнулась.
— Он не для того, чтобы я увидела твою правду, а чтобы ты сама увидела свою ложь.
— Я не верю во все это, — настаивала Лора.
— Ты и в богов не веришь, но вот она ты.
Ей казалось, что богиня насмехается над ней, даже злорадствует. Но образ той был так светел и безмятежен, это просто не могло быть правдой; Лора не собиралась поддаваться предательским мыслям. И гнев отступал, не успев зародиться. Она укусила.
— Я бы не хотела, чтобы мой мрачный лик предстал твоим глазам. Темная Дева чувствует ложь и разрывает уста лжеца.
Даже это не звучало угрожающе из уст эфемерной Айне, но Лора знала, что с богами не надо шутить.
— С каким горем ты пришла на мой холм, дитя?
— Я знаю, что Богиня-Мать имеет в своем распоряжении колодец, обладающий властью воскрешать. — Лора не была уверена, что перед ней стоит та самая богиня из рассказа Ибиса или хотя бы одна из её ипостасей. Этих богов с сотней версий, лиц и эквивалентов в разных народах не разберёшь. И ей было стыдно от осознания, что богиня, скорее всего, может прочесть её мысли. — Я хотела просить…
Айне её перебила:
— Я спрашивала о горе. Не о просьбе.
— Умер, — изначально только и смогла произнести Лора, вспомнив картину замёрзшего в снегу тела с бутылкой в руке. — Умер один человек. Не человек. Из-за меня.
Сожаление в глазах и голосе Айне, самой чувственной и ранимой богини, пронзило Лору и изнутри окутало её неживое тело.
— Ты чувствуешь лишь вину?
— Да, — скоро ответила Лора, но почувствовала укол на языке. Видимо, яблоко начало действовать. — Нет, — исправилась она.
Она много раз по пути сюда впадала в раздумья. Что же заставляет её идти до сих пор? Что вообще заставило её уйти из того места, где был столб света, что придавал смысл её жизни? Сейчас женщина нащупала мысли, которые раньше не появлялись в её голове. Они стали такими открытыми, будто не существовало больше детского отрицания, скептицизма, стыда. Всегда было так страшно произнести их даже внутри себя.
Суини был с ней всё это время. Но только после смерти лепрекона, она вдруг поняла, что держала его отнюдь не монета. Она за столбом света везде и всюду, а лепрекон — за ней. А столб света такой холодный, Тень такой холодный... Чужой и бесчувственный по отношению к ней. А Суини горел рядом с ней. И она не о том соитии, подстроенном четой Лоа. Сколько раз он мог просто забрать монету, оставить её умирать? Сколько раз отречься и ожидать в стороне её смерти? Ведь времени у него предостаточно. И он тратил его на неё.
Она — хулитель. Ни при жизни, ни в посмертном существовании она не могла ценить, любить, только обвиняла. И Айне была права: убивая все вокруг, Лора всегда гналась лишь за одним чувством. Качественное или нет, оно заполняло её, и та глупо отдавалась. Это не было хорошо. И лишь то одно единственное — было не плохим, то, что заставило её прийти сюда. Бешеный Суини всегда шел за ней, следуя только её желаниям. А она ведомая лишь своими, оставляла его потерянного, в каком-то роде предавала, уходя с теми, кто сделал её такой. И вот сейчас Бешеный не пошел за ней, но она пришла ради него.
— Катхар, — произнесла Айне, разорвав пелену сожалений и раскаяния, в которой куталась Лора и душила себя. — Камень, что возвращает качества переживаний. Ты потеряла чувства, но обретёшь их вновь.
Поддалась и позволила руке богини вести её тело прямо к камню, что стоял на холме и в том, и в этом мире в одном обличье. Айне усадила её на камень, и из глаз мертвой женщины потекли слёзы. Сумбуром перед глазами пронеслись события. Их афера. Тень, его глаза. Измена. Смерть, и её глаза, в которые пришлось взглянуть. Она обнаженная в объятиях Суини. Его взгляд, когда она в очередной раз обвинила. В Новом Орлеане. В очередной и последний... Больше они не встречались. А затем его мертвый бестолковый взгляд, когда Суини лежал на столе бюро Ибиса и Шакеля.
Ему не повезло. Просто не повезло в очередной раз напиться и замёрзнуть в сугробе. Не повезло встретить её. Не повезло, что монета дала ей жизнь, но забрала у него. Своей смертью он придал смысла её бытию. Но такую цену платить она не собиралась. Не смогла смириться. Не после того, как поняла, что заставляло её всё же в конечном итоге следовать за ним. Луч света, исходящий от Тени, был не для неё. Но она все же пришла в нужное место. Там где был её муж. Там где был и Суини. Лишь немного опоздала, самую малость.
— Мрачная Дева убивает неподходящую пару, соединяя лишь предназначенные друг другу сердца. Тебе ничего не грозит.
— Что камень?
— Достойным — дар поэзии, иным — безумие.
На кой черт ей нужен дар поэзии, подумала Лора, не отпуская образ Суини из головы. Неужели, Богиня потеряла свою способность чувствовать сердца?
— Ступай, дитя.
Одеяния Айне распростерлось дорожкой от вершины холма прямо к озеру. И засияло, маня Лору.
— Но мне нужно не это...
— Озеро и есть воскрешающий Колодец Айне. Войди в него.
«Но это всё ещё не то, что мне нужно» — возмущалась Лора, но эти слова звучали лишь в её голове, пусть губы и шевелились.
Ноги не двинулись с места, но вот она уже в водах озера, и те наполняют её, покрывают, впитываются через кожу.
«Пожалуйста, помоги мне его спасти!» — вопила она, но вновь не была услышана.
Богиня любви и истины, которая не вняла её просьбе, заставив прожить всё это! Как много гнева, как много проклятий горело на её языке. Ровно до тех пор, пока она не захлебнулась. Кровь с пятна на её руке растеклась по всему её телу и стала её собственной кровью, влилась и заиграла жизнью по сосудам. Вода содрала с неё шкуру, острыми осколками глади вонзаясь в бесчувственную плоть. Горячие потоки растворяли её скелет, сознание, саму сущность. Но Лора всё ещё могла кричать от боли и холода, могла слышать свой вопль. Солнце просочилось сквозь пресную толщу и покрыло тонкой влажной пленкой сущность Лоры, на которую ей самой пришлось нарастить новую кожу. Стало теплее. Рябь от дыхания Хозяйки — и потоки воды, заигрывающие с лучами света, вынесли живую девушку на поверхность. И Лора сделала вдох. Опаляющий внутренности, но такой сладкий.
Внутри что-то защекотало. Из самых глубин нечто просилось наружу. Лора в ужасе подумала, что ей предстоит очередное выхаркивание червей. Но она лишь раз кашлянула и увидела в руке монету Суини, что омылась водами Колодца вместе с ней. И Лора тут же вспомнила, зачем явилась в сраную Ирландию, на его родину.
Нагая, девушка кинулась было к верхушке холма, где оставила рюкзак, но он оказался лежащим чуть поодаль. Трясущимися руками, Лора вытащила бутылек, который дал Ибис, и кинулась к озеру. Набрав жизнь в жидком виде в стеклянный сосуд, закупорила его и облегчённо вздохнула. Улыбка расползлась по её лицу. Она заметила, что свет рассеивается на цвета радуги в каплях, дрожащих на коже. Суини будет жить. Жаждая внимания, ветер настойчиво вился в её волосах. Суини будет жить. Аромат трав пропитал её, а их вкус приятно тянул язык. Он будет жить.