Последователь Дракона.

— Знаешь, а я ведь до последнего не верил, что ты сделаешь это. Блум оторвала взгляд от блокнота и непонимающе посмотрела на Ривена. Специалист, полуобнаженный, полусидел-полулежал на кровати, замотанный в почти изящную простынь. Светлая ткань свободно оплетала тощее тело на манер греческих тог, хотя, если присмотреться, сравнение с тогами казалось вынужденным. В одежде греков светлое одеяние закрывало практически половину тела, когда простыни на Ривена откровенно не хватало. Элементы нижнего белья выглядывали из-под больничной собственности и нарушали возвышенную эстетику, но фея предпочитала об этом не говорить. — Сделаю что? — непонимающе спросила Блум. Острый конец заточенного карандаша легко-легко уперся в шероховатую бумагу верного альбома для рисования, как раз в том месте, у Ривена должен быть шрам от стрелы. — Ну… Это, — специалист глазами указал на тумбу ученицы Алфеи. Там, среди принесенных девушками фруктов и гостинцев, лежал голубой кролик с длинными, как смертный грех, ушами. — У него есть имя, — проворчала огненная фея, вновь утыкаясь в альбом. — Его зовут Кико. Едва кличка слетела с губ хозяйки, как кролик отвлекся от поедания крупного оранжевого плода, очень похожего на земной апельсин и уставился на Ривена карими глазками на половину лица. Специалиста пробрала дрожь. Не смотря на весьма милую, почти привычную внешность, Кико вызывал необъяснимое внутреннее отторжение смешанное со страхом. Искусственное существо на подсознательном уровне будоражило нервы специалиста. То, что не должно было жить, прямо сейчас поедало фрукты и моргало глазками, прямо как любое нормальное, действительно живое, существо. Ривен тряхнул головой. Ему искренне хотелось верить, что все фамильяры такие, а не у Блум какой-то дефектный. Ранее молодому человеку не приходилось взаимодействовать с волшебными помощниками. Да, технически он видел не наречённых фамильяров, но они разительно отличались от того, что прямо сейчас буйствовало в корзине. — Классное имечко, — саркастично заметил Ривен, после чего отвернул голову от животины. — Сама придумала или крылатые подружки подсказали? — Ты прав. Сама придумала, — сарказм, судя по тону, прошел мимо ушей Блум. — А что? — Да ничего. Ривен вздохнул. На практике позирование для картины представляло из себя скучное занятие, да и тело, честно говоря, затекало ощутимо. Но с другой стороны картина всегда была символом почета и, какого-никакого, но престижа. Это поднимало специалисту самооценку, а Блум давало лишний опыт и лекарство от скуки. — А что тебе не нравится? — поинтересовалась девушка, все еще смотря в альбомный лист. — Просто… Ты вообще читала контракт? — Конечно. Я попала в волшебный мир. Думаешь, что в нем можно подписывать бумаги направо и налево? Брось, на Земле одна случайная подпись может оставить человека без дома, денег и прочего имущества. В каком-то роде Земля просто поразительно напоминала Волшебное Измерение. На мгновение Ривен даже задумался о том, чтобы после захвата скипетра и других артефактов отправиться именно туда, на далекую планету через пятнадцать измерений от Магикса. — И ты все равно подписала его? Вопрос получился глупым. Если Кико был здесь, и он, как не странно, был голубым, значит подпись на специальной бумаге появилась. Отсюда следовало, что да. Блум действительно заключила полноценный контракт, а не его временную версию. — Конечно, — невозмутимо ответила фея, даже не подняв головы. Внутренне Ривен даже позавидовал этой странной Блум с планеты Земля. При всем своем опыте специалист не мог похвастаться такой же поразительной стойкости, ну или обычным безразличием. — Но ты же отдала половину жизни за него! — Ага. — Ты хоть знаешь, что это вообще значит? — то ли недоверчиво, то ли удивленно поинтересовался специалист. — Ага. Со стенкой говорить было интереснее. Не сказать, что Ривен прямо-таки был жарким фанатом бесед с пустотой, но опять-таки, выбирать не приходилось. Было видно, что Блум его не слушала и не слышала. Сейчас специалист для нее был не более, чем материалом, которому еще не скоро предстояло обрести свою форму. Быть может она даже и не понимала толком, что именно натворила и какие последствия будут ожидать ее в дальнейшем. — На Земле бабушка нагадала моей матери, что я умру в восемьдесят на своей кровати, в окружении детей, внуков и правнуков, — неожиданно отозвалась художница. Карандаш ее все еще скользил по бумаге, но на сей раз он располагался в области простыни. Фея рисовала тканевые складки. — Ага, а теперь ты умрешь в сорок где-нибудь на прогулке и в полном одиночестве. — Если я умру здесь, то я не буду об этом жалеть, — честно призналась фея. — Ни капли. Ривен недоуменно заморгал. Слова, сказанные совершенно честно, выбили специалиста из привычной колеи. Юноша ощутил себя крайне неуютно. Тема смерти не вызывала у Ривена никакого восторга. Моменты, когда совсем молоденькие девушки или парни говорили о таких серьезных вещах, ощущались просто ужасно. Быть может причина крылась в шатком положении самого Ривена? Если Радиус и Луна узнают о том, что именно он задумал, то они точно не дадут пощады. — Смерть — это отстой. — Бесцельная жизнь — это отстой, — неожиданно для себя Блум обнаружила потребность в откровении. — Сейчас живя здесь я все чаще прихожу к мысли, что уже не смогу вернуться на Землю. Я просто знаю, что мое место в этом мире и Кико мой кролик. Это вызвало на лице Ривена улыбку. Сама того не подозревая, Блум шестнадцати лет отроду смотрелась невероятно комично, размышляя на серьезные темы со стороны своего невпечатляющего жизненного опыта. Когда-то сам специалист был таким же наивным дураком. — Бред. Ты так говоришь лишь из-за своего возраста. Легко трещать о смерти в свои… Напомни-ка, как давно ты перестала рот вытирать слюнявчиком? — Смейся-смейся, — Блум сделала грубый штрих в области мужского лица. Отчего-то ей страшно захотелось сделать нос Ривена курносым настолько, чтобы и родная мать не узнала собеседника. — Но я говорю серьезно. Всю жизнь я жила как в клетке. Точнее, даже не в клетке, а просто не на своем месте. Это ужасно! А здесь… Здесь я действительно чувствую, что я дома. — Забавно, что ты сама к этому пришла, — Ривен задумчиво уставился на потолок. — Я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему еще там, на балу. Блум не ответила. Она стерла слишком гротескный нос. То, что ранее задумывалось как курносость, превратилось странным образом в рубильник, чуть смягченный на кончике. Со стороны это выглядело не столько смешно, сколько нелепо в самом отвратительном смысле этого слова. Фея вздохнула. До чего же тяжело было ей пытаться рисовать максимально реалистично! Истолковав молчание как знак согласия, специалист продолжил: — Магия на Земле вымерла несколько веков назад, но тут внезапно выясняется, что ты — фея. Странно, не правда ли? Снова молчание. Ривен услышал лишь карандаш, грубо скользящий вдоль альбомной бумаги. Блум непривычно нахмурила тонкие брови, что специалист растолковал, как признак заинтересованности монологом. — Так вот, думаю, что ты на Земле оказалась не случайно. Ривен ожидал чего-нибудь. Удивленно округлившихся глаз, шокированного выражения лица, полного онемения тела, жуткой истерики в конце концов! Однако получил специалист ровным счетом ничего. Блум совсем не изменилась. Она как водила карандашиком, так и продолжала водить, буравя взглядом бумагу. Отчего-то молодой человек ощутил себя самым пустым местом из всех возможных. — Возможно, что ты даже приемная! — в лоб предположил специалист. — Глупости, — неровная штриховка легла в область волос. Блум особенно сильно выделила карандашом переднюю часть странной шевелюры Ривена. Со стороны мега-модная солярийская прическа все сильнее походила на луковицу, но вроде так все было и задумано. Фее искренне хотелось в это верить. — Хм, как ты все это объяснишь? — Наверное кто-то из моих предков перебрался на Землю и его гены взыграли во мне? — для подобия реалистичности Блум пришлось повозиться с волосами на передней части рисунка. — Я, честно, думала об этом. То есть над тем, кто я такая и почему так вышло. Думаю, что так оно и есть. Просто древняя кровь дала о себе знать спустя поколения. Классика фантастики. Знаешь, типо предки героя сбегают куда-нибудь, обосновываются, а потом рождается герой и происходит, то что обычно происходит. Вот как-то так. — Глупости, — снова повторил Ривен. Теория Блум звучала правдоподобнее, что не могло не бесить. Немногие крючки при таком раскладе просто могли не сработать. В идеале фея должна была нуждаться в помощи специалиста, а не пытаться идти к правде самостоятельно. — Волшебный Мир так не работает! Отчего-то это заявление вызвало у Блум смешок. Глупая уверенность в словах специалиста звучала до противного смешно. Откуда ему, человеку без какой-либо магии, знать об окружающем мире и принципах его работы? — Если тебе не нравится мое виденье, то поделись своим, — художница даже отложила альбом в сторону и уложила руки на колени, всем своим видом показывая, что она слушает молодого человека. — Ну же, Ривен, расскажи же мне про мой мир. Я вся во внимании. — Я знать не знаю как устроен твой мир, но реальность совсем другая. Она отличается от твоих выдумок, — специалист раздраженно фыркнул. Отчего-то вопрос девушки заставил его нервничать. — И вообще, я устал. Попозировали и хватит. Стоило сменить позу, как кости, долгое время пробывшие в одном положении, громко захрустели. Молодой человек перевернулся на живот, после чего встал с ложа и размял затекшие плечи. — Я не то чтобы закончила… — Блум усмехнулась, смотря на рисунок перед собой. — Но вышло довольно симпатично. Хочешь взглянуть? — Не хочу. Настроение специалиста упало в ноль. — Какие мы обидчивые, — огненная фея фыркнула и отвернулась приличия ради. Ривен начал одеваться, окончательно ломая творческую атмосферу. — Какие мы надоедливые, — проворчал специалист, рывком натягивая брюки. — Ладно, засиделся я с тобой. Пойду пройдусь… — Как хочешь. И он ушел, даже толком не обувшись. Блум покачала головой, после чего опять вернулась к рисунку. Еще слишком грубый, но достаточно детальный, чтобы модель можно было узнать, портрет тянул на твердую тройку по пятибалльной шкале. Огненная фея скривилась. Будучи художницей с опытом она понимала, что стоит поработать над изображением еще немного и результат станет лучше, однако сейчас желание что-либо делать улетучилось. Блум закусила губу. Слова Ривена звучали в голове не переставая. Словно специалист повторял одно и то же, сидя внутри черепной коробки Блум. Художница на мгновение задумалась. Воображение быстро нарисовало обезьянку-специалиста с тарелками в руках и заводным ключом на спине. — Реальность совсем другая! Это не твои выдумки! — фея скривилась. Даже пародировать этого человека не особо хотелось. Настолько неприятным был оставленный осадок. — Ну? А я что, виновата, что все идет так как оно и идет? Хах, и как Стелла его вообще умудрилась вытерпеть?! Кико, маленький славный крольчонок, выпрыгнул из корзины и уместился прямо на ногах Блум. Волшебница устало усмехнулась и погладила любимца за ушком. Это действие, как ни странно, помогало успокоиться. — Я всегда хотела себе ручного кролика, — Блум провела рукой вдоль мордашки. На мгновение ее палец коснулся холодного носа-пуговички. — Очень хотела, но родители не разрешали мне заводить животных. Но теперь у меня есть ты! — И какой ценой? Блум вздрогнула и огляделась. Палата, ранее полупустая, резко перестала быть таковой. В дверном проеме, прижавшись плечом к дверному косяку, стояла хорошо знакомая уроженка Мелодии, чьи экстравагантные хвосты здорово напоминали наушники. — О… — огненная фея растерянно заморгала. Отчего-то эту девушку Блум не ожидала увидеть сегодня. — Муза, привет. — Хай, — мелодийка махнула рукой в знак приветствия, после чего прошла в палату. — Хм… А тут весьма ничего. — Да, уютненько. Повисла очень неловкая тишина. Муза знала, что здесь ей, честно говоря, делать нечего. Этим же знанием располагала и Блум. Обе девушки ощущали себя несколько неловко в оставаясь наедине. Сказывались напряженные отношения. — Что-то случилось? — Да нет, просто заметила как твой фамильяр удрал в портал и… Тебе что-нибудь нужно? Это было слишком для них обеих. Слишком настолько, что напряжение, царящее в комнате, можно было почувствовать физически. Ни у Музы, ни у Блум не было каких-либо слов друг для друга. Это ощущалось странно, учитывая, что они делили друг с другом одну комнату. — Я бы не отказалась от нового желудка. Боюсь, что та дрянь, которую мне вливали, разъела все к чертям. — Хочешь поговорить? Огненная фея совершенно не хотела говорить о произошедшем, а Муза, как не странно, не желала этого слушать. Рыжеволосая девчонка с ведьминскими замашками не ощущалась мелодийкой как подруга, однако и врагом Блум назвать было нельзя. Наоборот, фея огня была напарницей, а напарницам, как известно, нужно иногда выговариваться. Странное чувство сковало Музу. Ее личные желания столкнулись с тем, что по идее должно было быть правильным. Впрочем, взгляд Блум был красноречивым. — Понятно, — не дождавшись ответа, фея музыки качнула головой. — Я скажу Флоре, чтобы она к тебе зашла завтра. — Завтра? — художница тряхнула головой. — А завтра у нас не суббота? — Понедельник. Суббота была вчера. — Я мало что помню сейчас… Даты, числа… Этого так… Ладно, проехали. — Тебе сейчас наверное тяжело, — рука Музы опустилась на девичье плечо. Блум вздрогнула. — Но нам тоже не легче. Лицо мелодийки словно потемнело. Муза скосила взгляд в сторону, закусив губу. — Что-то случилось?! — догадалась Блум. — Похоже… Да… Это неточно… Я не знаю! — наконец, собравшись с силами, призналась мелодийка. — Вокруг происходит вакханалия! Принца Эраклиона едва не убили, в Облачной Башне таинственно начали пропадать ученицы, Стелла едва не развязала новую войну и это все за один день! Мне кажется, что прямо сейчас происходит что-то еще более страшное! И Муза и представить не могла степень своей правоты.