Змеиные Корни

Всё же Снейп с поразительной настойчивостью делал всё, чтобы никоим образом не облегчать Гермионе жизнь. Она со вздохом покачала головой, достала из кармана пергамент со списком зелий из хранилища и, взяв со стола перо, принялась делать на обратной стороне свитка быстрые аккуратные пометки. — Что вы записываете? — спросил Снейп, не отрывая взгляда от котла. — Рецепт антидота, — ответила Гермиона. — Не надеетесь на свою память? — Сейчас три часа ночи, профессор, я устала, не спала толком больше двадцати часов и никогда в жизни не видела, как варят зелье без рецепта, основываясь исключительно на логике, здравом смысле и таланте в зельеварении, так что самонадеянность в моем случае едва ли была бы уместна. Профессор добавил в зелье консервант и, досчитав до пяти, осторожно погасил горелку под котлом. — Заканчивайте свои записи, мисс Грейнджер, и ступайте к себе, — сказал он, доставая из шкафчика пустые колбы, — нам всем необходимо немного поспать, хотя бы несколько часов. Я сам отнесу антидот в Больничное крыло, а анализом Змеиного Зелья займёмся утром. — Я пойду с вами, — Гермиона закончила свои наброски, торопливо убрала пергамент и поднялась, готовая следовать за Снейпом. Профессор отрицательно покачал головой. — Не в этот раз. Антидот не подействует мгновенно, и о результатах мы узнаем лишь через несколько часов, нет никакого смысла тратить их на пустое ожидание. Остаток ночи Поппи и Помона будут по очереди дежурить в Больничном крыле. Если что-то пойдёт не так и кому-то из ваших друзей станет хуже — они сообщат. Гермиона в сомнениях смотрела на Снейпа, думая о том, что едва ли сможет сейчас заснуть — слишком уж велико было нервное напряжение. Но в чём-то профессор действительно был прав — она устала, устала так сильно, что просто валилась с ног. Разум её наверняка давно потерял остроту восприятия и чёткость мышления, но страх за друзей словно нашёптывал: «Уйти сейчас и лечь спать — будет предательством. Гарри бы так не поступил, Гарри бы выпил Всебодрящее зелье и продолжил искать ответы». — Вы не Поттер, мисс Грейнджер, — сказал Снейп, словно прочтя её мысли, впрочем, все они наверняка бесконечными сомнениями отражались сейчас на её лице. — Вам нужно ясно мыслить, а без сна это невозможно. К тому же потребуется какое-то время, чтобы проклятая монета смогла выделить достаточное количество зелья для эксперимента. Сейчас нам просто не с чем работать. Гермиона кивнула, понимая, что Снейпу, вероятно, тоже необходим отдых. Последствия легилименции могли оказаться значительно серьёзнее, чем сам он готов был признать, и то, что профессор, выставляя её за дверь, всё ещё пытался вести себя с ней вежливо, для Снейпа, которого она знала, было, пожалуй, немыслимым достижением. Забрав со стула свою мантию, Гермиона аккуратно сложила её в несколько раз и, уменьшив заклинанием, убрала в карман. Она починит мантию позже. — Я приду утром, — сказала она профессорской спине и вышла, прикрыв за собой дверь. В коридоре было холодно, и Гермиона сразу же пожалела, что не стала надевать мантию, но прохладный, немного сырой воздух подземелий неожиданно приятно взбодрил её, развеяв апатию и сонливость, сковавшие её в душной, пропахшей травами и кровью лаборатории. Невольно прибавляя шаг, она решила перед сном всё же заглянуть в Больничное крыло или хотя бы в Гриффиндорскую башню, чтобы убедиться, что с учениками её факультета всё в полном порядке, но, поднявшись по лестнице в Холл, неожиданно столкнулась с мадам Помфри. — О, мисс Грейнджер! — расстроенно воскликнула медиковедьма. — Помона только что сообщила — четыре второкурсника её факультета заболели. Идёмте, мне понадобится ваша помощь!!! На секунду Гермионе показалось, что её наотмашь ударили по лицу. — Заболели? Сердце испуганно сжалось и пропустило один удар. Ученики?! Это невозможно! — Наверное, это опять какие-нибудь Волшебные Вредилки Умников Уизли? — спросила она, с надеждой глядя на медиковедьму. Мадам Помфри сокрушённо покачала головой. — Дети без сознания. Помона сказала, что их рвало кровью, а у двоих уже появилась чешуя! Медиковедьма поправила на плече тяжелую холщовую сумку и поспешила к лестнице, расположенной с противоположной стороны от дверей Большого зала. — Я отправлю патронуса профессору Снейпу и догоню вас, — Гермиона замешкалась лишь на секунду. Патронус получился бледным и слабым. Усталость и испуг хозяйки читались в каждой его голубоватой размытой линии. Гермиона проводила взглядом маленькую измученную выдру, скользнувшую по ступенькам лестницы в слизеринскую часть подземелий, и крикнула ей в след: — Срочно, гостиная Хаффлпаффа, заболели дети. Мы ошиблись! Мысль о том, что они и правда ошиблись, калёным железом страха прожгла её изнутри. Она ошиблась! Как это вообще возможно? Ведь ответ был так логичен, так очевиден: чётки, монета, Невилл. Профессор и сам почувствовал запах! — Мадам Помфри, вы нашли монету Невилла? — спросила Гермиона, догоняя медиковедьму. — Пока нет, Августа вызвалась поискать сама, но она ещё не вернулась, — было понятно, что мысль о монете кажется мадам Помфри теперь несущественной. Они спустились по лестнице и оказались в широком, хорошо освещённом коридоре, украшенном многочисленными яркими натюрмортами и картинами с едой. Здесь пахло кофе и свежеиспечёнными булочками: наверняка домашние эльфы Хогвартса уже начинали готовить завтрак. Вход в гостиную Хаффлпаффа находился в самом конце коридора. Справа от входа на кухню, в глубокой нише располагались десятки лежащих друг на друге деревянных бочек, вмурованных в стену так, что из каменной кладки торчали лишь их большие круглые днища. Гермиона знала, что если постучать по бочке в центре второго ряда в особом ритме имени Хельги Хаффлпафф, то круглое днище откроет проход в гостиную факультета, а если ошибиться и выбрать неправильный ритм, то бочка обольет тебя винным уксусом. Но сейчас в пароле не было необходимости — круглая дверь была распахнута настежь, а гостиная, несмотря на глубокую ночь, была ярко освещена и напоминала растревоженный улей. Казалось, все студенты Хаффлпаффа, облачённые в ярко-жёлтые пижамы, столпились в одном месте. Большая, с низкими потолками, гостиная выглядела переполненной, а страх настолько ощутимо витал в воздухе, что даже кактусы, обычно весело пританцовывающие на круглых полках, стояли сейчас неподвижно. — Где мадам Спраут? — спросила медиковедьма, увидев старосту. — Она в комнате второкурсников, — высокий, бледный юноша по фамилии Перкинс указал на одну из круглых дверей, расположенную справа от камина, и, привстав на цыпочки, громко прокричал: — Пожалуйста, расступитесь, пропустите мадам Помфри! Студенты зашумели с новой силой, а кто-то из младших учеников, завидев школьную медсестру и вовсе заплакал, словно её появление подтвердило слухи, которых они так опасались. — Успокойтесь, не надо бояться! — всё так же громко повторил Перкинс. — Ничего страшного не случилось, просто Уитби и Бренстоуну нездоровится. Будет лучше, если вы все сейчас разойдетесь по своим спальням! Было понятно, что Перкинс уже не в первый раз предпринимает попытку развести студентов по комнатам, но перепуганные, взволнованные, разбуженные среди ночи дети не хотели оставаться в одиночестве в наглухо запечатанных спальнях наедине со своими мыслями и страхами. Ожидать новостей всем вместе казалось спокойнее и безопаснее. Старшие студенты стали рассаживать первокурсников в яркие, пчелиной расцветки кресла, кто-то жарче растопил камин. Гермиона прошла сквозь толпу напуганных детей, провожавших её полными ожидания и страха взглядами, и, пригнувшись, вошла в круглую дверь спальни для мальчиков. Комната была довольно просторной, с таким же низким потолком, как и гостиная, а единственное окно, столь же круглое, как и дверь, располагалось почти на уровне земли, но сейчас в него можно было разглядеть разве что белый сугроб снега, намерзший в причудливой форме большого гриба. Студентов было четверо. Один из них сидел на своей кровати, испуганно подтянув колени до самого подбородка, и тихо плакал. Ему было от силы лет двенадцать, и на его узком бледном лице проступили пугающие красные пятна, но присмотревшись повнимательнее Гермиона сразу поняла, что это не признаки болезни, а следы слёз и, возможно, ладоней, которыми мальчик постоянно закрывал лицо. Риккет. Арвин Риккет, старательный мальчик, чем-то похожий на Невилла. Тихий и не пользовавшийся особой популярностью у одноклассников, из тех, кому в учёбе требуется усидчивость и труд и не даётся всё само по себе. Впрочем, Гермиона знала его недостаточно хорошо: всё же он не был гриффиндорцем. Она попыталась утешающе улыбнуться ему, но вышло плохо, сейчас она и сама была слишком напугана. Казалось, из всех детей, живущих в этой комнате, он был единственным, кто не выглядел заболевшим. Второй мальчик, такой же маленький и беззащитный, лежал сейчас навзничь на своей кровати, и всё его канареечно-жёлтое одеяло было залито кровью. Он был в сознании, но его мутные, полные боли глаза, устремлённые в потолок, казались безвольными и странно остекленевшими. Гермиона растерянно смотрела на неподвижно застывшую на кровати фигуру, понимая, что никак не может вспомнить имени мальчика. «Джарвис? Джервис?» — мозг превратился в какую-то кашу. Она не готова была к тому, что сейчас видела. Наверное, она уснула в кабинете профессора Снейпа и ей снится кошмар, так похожий на дешёвый фильм ужасов про вампиров… Гермиона зажмурилась, надеясь прогнать видение, и тут же услышала голос мадам Помфри: — Мисс Грейнджер, пожалуйста, помогите мне! Гермиона испуганно распахнула глаза и увидела, что медиковедьма осторожно опускается на колени между кроватями. Ещё один мальчик сидел на полу, привалившись спиной к стене, увитой зелёным плющом. Пижама на нём была расстегнута, и Гермиона поняла, что вся его грудь покрыта красными буграми проступающей чешуи. Было страшное ощущение, что ребёнка сварили заживо. Мадам Помфри осторожно пощупала его пульс и тихо сказала: — Ритм ровный. Пожалуйста, дайте ему жаропонижающее и примените очищающее заклинание, не нужно, чтобы другие дети видели всю эту кровь. Она положила колбу с лекарством на край кровати и встала. Четвертого мальчика на руках держала сидевшая на кровати Помона, он был самым старшим из них и его Гермиона знала хорошо. Джеймс Хиггс — вся его родня училась на Слизерине, две старших сестры и брат. «Как Сириус», — невольно промелькнуло у Гермионы в голове. Мальчика била сильная дрожь, и мадам Спраут с трудом удавалось удерживать его сотрясающееся в конвульсиях тело. Её круглая шляпка упала на пол, мантия была вся перепачкана кровью, на бледном, землистого оттенка лице застыло не менее испуганное выражение. Она наколдовала для Хиггса деревянный черенок размером с волшебную палочку, и мальчик стискивал его зубами. Из-под неплотно сжатых, кривящихся губ по подбородку стекала слюна. — Он чуть не проглотил язык, — дрожащим голосом сказала мадам Спраут, и Гермиона поняла, что декан Хаффлпаффа беззвучно плачет. — Помона, положи его на кровать! — голос медиковедьмы звучал спокойно и уверенно. — Мисс Грейнджер, вас ждёт пациент. Гермиона заставила себя вздохнуть полной грудью и взять с кровати оставленное мадам Помфри зелье. Ей доводилось уже давать лекарства находящимся без сознания пациентам, и сейчас она точно знала, что именно необходимо делать. «Надо занять себя работой», — подумала она. Если сейчас она не успокоится и не соберётся, у неё начнётся истерика. Видеть, как нечто подобное происходит с её друзьями, было тяжело, но видеть, как это происходит с беспомощными детьми оказалось просто невыносимо. Когда это случилось с Гарри, она верила, что они со всем справятся, во всём разберутся, ведь тогда у них была надежда. Сейчас, когда она полностью осознала, что они ошиблись, пришло и другое понимание — они обречены. Гермиона достала палочку и поняла, что руки её предательски дрожат. Она должна проснуться, Мерлин, ради Бога, она должна немедленно проснуться! — Что здесь происходит?! Почему в три часа ночи вы все не в постелях?! Громкий, полный ледяного спокойствия голос Снейпа, эхом разнёсшийся по подземелью, оказался для неё спасением. — Немедленно разойтись по своим спальням! Студенты в гостиной зашумели, то ли возмущаясь, то ли пытаясь объяснить профессору, что происходит, но Снейп ожидаемо не стал никого слушать. — Я сказал: немедленно разойтись по спальням! — произнес он, перекрывая всеобщий гвалт. Гермиона не знала, использовал ли он Сонорус или ему хватило собственной силы голоса, но студенты вдруг разом замолчали. — Я считаю до пяти, и каждый, кто после этого останется в гостиной, лишит свой факультет пятидесяти баллов. Раз…! Студенты кинулись в свои комнаты, и через открытую дверь спальни Гермиона увидела, как в гостиной беспорядочно замелькали яркие канареечные пижамы. Все студенты этой школы слишком хорошо знали, что убеждать профессора Снейпа не имеет никакого смысла. Он вошёл в спальню, пригибаясь, и одним коротким, отточенным движением прикрыл за собой круглую дверь — высокий, бледный, но абсолютно спокойный. Гермиона без сил опустилась на пол и сжала в дрожащих пальцах палочку с такой силой, что едва не переломила её пополам. — Как вы оцениваете их состояние, мадам Помфри? — сказал Снейп, осматриваясь в спальне. — Хиггс неважно, остальные более или менее стабильны. Впрочем, его конвульсии вызваны не проклятием: он эпилептик. Чешуя разной степени интенсивности есть у всех троих. Риккет либо заразился позднее, либо всё ещё по какой-то причине здоров. Одно очевидно — мы ошиблись, и дело не в протеевых чарах, — на последней фразе спокойный, уверенный голос мадам Помфри дрогнул. — Отчего же? — удивился Снейп. — Уверен, что дело именно в них. Он быстро взял с прикроватной тумбочки стакан, заклинанием наполнил его водой и протянул вздрагивающей в беззвучных рыданиях мадам Спраут. На Гермиону он даже не взглянул. — Мистер Риккет, — Снейп повернулся к сидящему на кровати мальчику и полным угрозы, не предвещающим ничего хорошего голосом сказал: — Где монета, мистер Риккет, фальшивый галлеон? Где ваши друзья прячут его? Гермиона непонимающе смотрела на Снейпа. Казалось, он хватается за соломинку, не желая отказываться от надежды, только сейчас подобная слепота была для них ещё хуже отчаяния. — Профессор… — начала она, но Снейп осадил её резким движением руки. «Заткнитесь!» — говорила вся его напряженная фигура. — Я не знаю, о чём вы говорите, профессор, — дрожащим от испуга голосом пробормотал Арвин Риккет. — У меня нет никакой монеты! — Не врите мне, Риккет! Спрашиваю ещё раз — где фальшивый галлеон? — Снейп медленно приблизился к сидящему на кровати мальчику и, нагнувшись над ним, направил ему в грудь кончик волшебной палочки. — Я не знаю, о чём вы говорите! — сорвался на крик Арвин. — Я переверну здесь всё вверх дном и всё равно найду его, — зашипел Снейп, — как и сотни других ваших маленьких грязных секретов, так что лучше признайтесь сами! — Северус! — ахнула мадам Спраут. — Не вмешивайся, Помона! — профессор резко обернулся и быстрым движением руки набросил на отшатнувшуюся мадам Спраут невербальное Силенцио. — Ваш декан не поможет вам, мистер Риккет, у вас осталось ровно три секунды до того момента, когда я начну переворачивать вверх дном эту комнату, — Снейп вновь направил кончик палочки мальчику в грудь и, склоняясь к самому его лицу, быстро заговорил. — Я знаю, что Джарвис Уитби — кузен Терри Бута. Мне плевать, украл ли Уитби эту монету у Бута, или тот сам подарил её ему, рассказывая о своих воинских подвигах! Мне просто нужна монета! Я видел, как сегодня ваши друзья пытались пробраться в Больничное крыло, — Снейп намеренно выделил слово «друзья», не пряча в голосе ни издёвки, ни сарказма. — Желали взглянуть на великого Поттера? Я знаю, что они слышали рассказ профессора Лонгботтома о военном сопротивлении, об Отряде Дамблдора и фальшивом галлеоне. Все ваши «друзья», мистер Риккет, заразились от фальшивого галлеона! Так почему же вы всё ещё здоровы? Не удостоились чести? Вас не пригласили в клуб? И теперь вы боитесь, что если расскажете мне о монете, то вас уже никогда и не пригласят? Арвин заплакал. — Соберитесь, мистер Риккет! — рявкнул Снейп. — Вы знаете, где Уитби прячет монету! Ну же, не вынуждайте меня! — В правой ножке его кровати... — одними губами прошептал Арвин и зарыдал в голос. — Мерлин! — выдохнула мадам Помфри. Снейп молча приблизился к кровати Джарвиса, заклинанием вскрыл тайник и осторожно извлёк его содержимое. На залитое кровью одеяло один за другим легли: флакончик с Зельем запретных снов, Удлинители Ушей, несколько навозных бомб, канареечные помадки и фальшивый галлеон. — Мы только что закончили варить антидот, — сказал Северус, впервые за всё это время поворачиваясь к Гермионе и спокойно глядя ей прямо в глаза. — Он поможет стабилизировать всех пострадавших. Думаю, нужно попросить директора открыть прямой проход через камин в Больничное крыло. Скажете, мадам Помфри, когда вы будете готовы перемещать пациентов.