Белладонна

      — О чем думаешь, когда смотришь на звезды, Рей?       Звезды мерцали за иллюминатором в черной беспредельной космической пустоте — недосягаемые, слишком далекие, чтобы дотянуться до них рукой. Прикрыв глаза, она нежилась в их свете, мечтая к ним прикоснуться — хотя бы раз, хотя бы на долю мгновения, прежде чем заживо сгореть в очищающем огне.       Рей опустила ресницы.       — Они красивые.       Ее тело тоже было чем-то священным, как звезды. Свет и жар опаляли ее изнутри, как необузданное пламя, и ей полагалось чувствовать себя таким же сияющим созданием с божественным предназначением, но вместо этого подступала боль. Весь ее свет казался не благословением, а проклятием, от которого не спрятаться, и некому заслонить ее от ослепительных лучей.       Пока не надвинулись черные тучи.       Он выдохнул ей в шею, с нежностью оглаживая изгиб бедра. Его тело было грубым и твердым, словно в противоположность ее хрупкой, затаенной силе, и благодаря этой связи Рей не чувствовала ноющей боли. Пусть свет мерк — она чувствовала себя целой, как никогда прежде. Ведь знала: он ее не оставит.       Его тело двигалось на ней, мягкими губами он скользнул по ее плечу — с приглушенным стоном. Рей не помнила, сколько прошло времени с тех пор, как он впервые явился к ней — может, час, может, несколько дней — но время ускользало, все дальше погружаясь в туман, сотканный из мрака и удовольствия. Шепот Силы оставался столь же настойчивым, но она перестала к нему прислушиваться.       Кайло благоговейно провел ладонью по ее животу.       — Я почувствую, когда это случится… как маленькая искорка света. Наша новая звезда.       — И… у нас будет семья? — спросила она.       — М-м… будет, — он схватил ее бедро и продолжил нежные ритмичные движения. Ощущение было не из приятных, словно тебя пронзают ножом, но оно приносило Рей странное душевное удовлетворение. Ей нравилось слушать его. — Обещаю.       Простые эмоции, которые она привыкла сдерживать, полностью накрыли ее, и Кайло уложил ее на спину. Он снова вошел в нее, тьма в свет, и Рей вцепилась в его лопатки. Он блестел от пота и дрожал, возобновляя прерванный ласковый темп, так осторожно, словно боялся обжечься.       И поцеловал ее в висок.       — Ты больше никогда не будешь одна. Я тебя не отпущу. Никогда.       Рей потерлась о его шею, размазывая слезы.       — Обещаешь?       — Обещаю, — его голос дрогнул, и он сжал в кулаках черную простыню рядом с ее головой, отчаянно дергая бедрами. Ей нравилась эта часть. Раньше она не осознавала, насколько хочет детей, но Кайло напомнил ей. Как напоминал принять лекарство, которое должно помочь им зачать.       — Я люблю тебя, — пробормотала Рей.       Кайло терся о ее щеку, пока она не ответила ему поцелуем. Его тело качалось над ней, пока он не довел себя до той грани, где разум расцветал чем-то невыразимо прекрасным и глубоко человеческим. Он уткнулся ей в шею, словно хотел укрыться, и глухо застонал — так, чтобы никто не услышал. Рей закрыла глаза, принимая его подношения, и ей почудилось, что огонь внутри унялся еще чуть-чуть.       Кайло замер, переводя дыхание. Она запустила пальцы ему в волосы, в очередной раз восхитившись ими.       Он сглотнул.       — Все, что я делаю, я делаю ради нашей любви, — его голова, покоившаяся ее плече, повернулась, пронизывая ее мягким темным взглядом. — Все.       — Я знаю.       Он завел прядь волос ей за ушко.       — Хорошо. Надеюсь, ты вспомнишь об этом, когда перестанешь принимать лекарство. Оно вредно для малыша.       — Я вспомню.       Он улыбнулся, и сердце Рей на мгновение остановилось. И затем она ответила на его улыбку и обняла его, чувствуя, как он подается бедрами, в надежде направить свое семя в благодатную почву. И тогда — она надеялась — ей больше не придется быть одной. И верила, что это самая надежная гарантия.       Что-то, запертое в глубине, заходилось криком, пытаясь вырваться, но Рей и думать не думала открывать эту клетку.