***
Вот он, новый дом его Маргарет. Хотя… какая она «его». У нее есть муж, дети. Говорят, она счастлива. Кайло скрежетнул зубами, сжал до хруста кулаки. А он ведь до сих пор помнил, как она у калитки, поблескивая в сумерках влажными глазами, горячо шептала ему, что будет ждать до конца жизни. Тогда казалось, что она любила его. Очень. Больше жизни. Эх, Марго, Марго! Помнишь ли ты длинного, нескладного юношу, с которым пылко целовалась под сенью ивы на берегу речушки? Кипя от гнева и обиды, Кайло тронул калитку, прошел по песчаной дорожке и, сдерживаясь, стукнул раза два в дверь. К нему вышла Маргарет — повзрослевшая, потяжелевшая, чуть увядшая, но все еще хорошенькая. Поздоровалась, взглянула любопытно-отстраненно, с ожиданием — не узнала! С бухающим в горле сердцем Кайло ответил, как мог спокойнее: Здравствуй, — и чуть не добавил: «Марго». Пауза затянулась. А может, и нет. Может, ему просто показалось, что они уже долго молчат, не приближаясь друг к другу ни на одну секунду прошедших десяти лет. «Ну, узнай, узнай меня! — в душе молил ее Кайло. — Узнай, и все снова будет хорошо!» Но она не хотела узнавать. Лишь спросила, что ему нужно, уже настороженно поглядывая на него. — Воды, — глухо бросил Кайло. — Прошу вас, хозяйка.***
Он вновь вышагивал по тракту, едва не переходя на бег. Прочь, прочь отсюда! Возвращаться сюда было плохой идеей! Ведь чувствовал же! Поравнявшись с пнем старого дуба, Кайло внезапно остановился. Чуть поблескивающие в лучах клонящегося к горизонту солнца годовые кольца, отсчитывающие время его и чужих жизней, больно хлестнули по оголенным обидой нервам. Время-то он как раз и упустил. И что ему дома не сиделось! Нет же!.. А теперь… Она его даже и не помнит. В порыве ярости он выхватил свой короткий меч из ножен и со всей силы всадил его в самую середку пня. Почему-то ему показалось, что несколько мгновений спустя обязательно должна засочится кровь — прозрачная, жидкая… «Пусть прошлое умрет. Убей его если потребуется, » — вспомнились слова старого ополоумевшего барда. Помнится, Кайло тогда поразила эта формула. Он чуть не вступил в спор с нищим стариком, но что-то его удержало. Наверное, чутье. Что ж, сейчас это воспоминание пришлось как нельзя кстати. Меч засел крепко — с первого раза не вытащить. Ничего. На это у него теперь уйма времени. Хоть вся оставшаяся жизнь.***
Вечером Кайло сидел под той самой ивой и меланхолично следил за темными силуэтами рыбешек, подплывающих слишком близко к глади воды. После того, как он битый час промучился над застрявшим в древесине мечом, весь запал ярости куда-то ушел, оставив гулкую пустоту, в которой эхом отдавались загорающийся закат, шелест листьев, журчанье воды и редкие крики птиц. Жаль только, делать ничего не хотелось. Совсем. А ведь он не привык сидеть без дела. Руки сами потянулись к гитерну, пальцы лениво стали перебирать струны — все какое-то занятие, хоть и бессмысленное. — Ой! Что вы здесь делаете? Кайло вздрогнул от неожиданности и обернулся на голос. В пяти шагах от него стояла невысокая, смутно знакомая девушка в дряхлом платьице, пунцовая, что твой маков цвет — наверное, ее вопрос казался неумным не только ему. — Отдыхаю, — буркнул Кайло. Какой вопрос — такой ответ. Девушка, смутившись еще больше, потупилась, коротко вздохнула, но вновь упрямо вскинула голову. Внимательно посмотрела на него своими светлыми — медовыми, про себя решил Кайло — глазами. И вдруг — улыбнулась. — Бен? Бен… Бен Соло. Да, так его звали десять лет назад. А когда он ушел — сбежал, — взял себе новое имя. Кайло Рен. Чтобы никто не нашел. — А ты кто такая, пигалица? — удивленно усмехнувшись, спросил он. — Я что-то тебя не помню. — Я — Рей. — Мусорщица? Она скривилась. — Сейчас уже нет. Теперь Кайло вспомнил. В другой жизни Рей, девчонка-мусорщица, пробиравшаяся тайком на ночлег на чердак деревенского кабачка, постоянно вертелась у него под ногами. Он подшучивал над ней, прогонял ее, но она все не отставала, наблюдая за ним издалека восторженными глазенками. — Чем же ты занимаешься, а, Рей? Рей досадливо поморщилась и поспешно ответила: — Помогаю Маз. Ее муж умер ведь… Маз. Это у нее без ее ведома коротала ночи Рей. Наверное, застала девчонку как-то раз и пожалела. Сирота, все-таки. — Что ты делаешь? — снова спросила девушка. — Отдыхаю, — как можно невозмутимее повторил Кайло. Рей нетерпеливо вздохнула. — Нет, я не про то… Она покосилась на его гитерн и снова покраснела. А он молча ждал: что она еще скажет? Девчонка — нет, девушка, поправил себя Кайло, — сцепила руки за спиной, встала с пятки на носок и неуверенно, но с живостью спросила: — Ты умеешь на нем играть? Кайло ухмыльнулся. Еще один глупый вопрос. Ну что ты будешь делать! — Ну разумеется. Зачем же иначе я таскал бы его с собой? Рей в который раз уже покраснела, кивнула и вдруг — совершенно внезапно! — с мольбой попросила: — Сыграй мне что-нибудь! Ну пожалуйста! — Ты любишь музыку? — зачем-то спросил Кайло. Кажется, и он начинает задавать глупые вопросы. — Очень! — разулыбалась девушка. — Так ты сыграешь? И Кайло сыграл. Одну песню, другую, третью. Свои и чужие. Задумчиво-печальные и радостно-веселые. Словом, разные. Рей внимательно слушала. Иногда тихонько пела. Когда она подхватила напев одной из его баллад, Кайло, положив руку на струны, спросил: — Ты знаешь ее? — Конечно, — недоуменно ответила девушка. — У нас ее часто поют, — и, умоляюще на него глянув, попросила: — Ну играй же! Пожалуйста! Кайло усмехнулся, и его пальцы вновь тронули струны. Когда ночь выхолодила небо, все еще светлеющее на западе, Рей и Кайло вместе допели уже которую песню и замолчали. В горле приятно и тепло саднило, в голове не было ни единой дурной мысли. От воды тянуло холодом, и Рей зябко передернула плечами. — Уже поздно, — произнес Кайло. — Разве… тебя не хватятся? А так хотелось спросить: «Тебе не попадет?»… Рей задумчиво проследила взглядом за неясной трепыхающейся тенью — наверное, это была ночная бабочка — и пожала плечами. — А ты надолго вернулся? — совсем невпопад спросила она. И что-то в ее голосе заставило его ответить: — Еще не знаю. А ведь совсем недавно он хотел скоротать как-нибудь ночь и уйти прочь как можно дальше. — Хорошо, — повернувшись к нему, улыбнулась Рей. В сгущающихся сумерках ее улыбка была почти незаметна, но у Кайло от одного намека на нее потеплело на душе.***
Рей нашла его вечером следующего дня. Закат уже догорал, от речушки снова тянуло промозглой сыростью, и Кайло предложил девушке посидеть у костра, раз уж она пришла. Они помолчали. Рей сосредоточенно глядела в огонь, иногда прослеживая взглядом путь искры, гаснущей где-то в холодной глади неба. — Я искал тебя сегодня в деревне. Но тебя нигде не было, — осторожно начал Кайло. — Значит, ты не заглядывал на кухню Маз, — просто ответила девушка. Она вытащила из кучи приготовленных Кайло веток одну и ткнула ей в костер. Разворошенный хворост тут же взметнул целый ворох искр. — Правда, они похожи на звезды? — спросила Рей, наблюдая, как последняя постепенно затухает. — Разве что на падающие. Звезды ведь вечны, — возразил Кайло и глянул на небо, где из сгущающейся синевы уже выныривали первые голубоватые огоньки. Рей кивнула. — Впрочем, они и вовсе не похожи, — вдруг произнесла она. — Звезды холодные и почти неживые. Они лишь подмигивают, и все. А искры… Они совсем, как мы, люди. Они снова помолчали. Рей все глядела в огонь и перебирала пальцами край передника, а Кайло украдкой рассматривал ее. В неровном свете костра ее лицо казалось нежнее и мягче. Глубокие живые тени, казалось, что-то скрывали, и Кайло внезапно захотелось, чтобы Рей повернулась к нему и этих теней-тайн больше не было. — И зачем вообще люди доверяют свою судьбу звездам? — вдруг с какой-то досадой проговорила девушка, понурив голову. Тени зашевелились и проглотили часть ее лица. — Знаешь, — начал Кайло, не совсем уверенный, что ей нужен был ответ, — в жизни столько всего случается, все так быстро меняется… Разве тебе не хотелось ни разу чего-нибудь постоянного, неизменного… — Спокойного, — подсказала Рей, искоса взглянув на него. — Да, пожалуй… Вот люди и выбрали звезды в то, что всегда неизменно и надежно. Они ведь каждую ночь встают, утром заходят, и их рисунок не меняется со временем… — Но ведь и солнце, и луна — они тоже всегда неизменны! — Солнце и луна единственные. А звезд — их ведь так много, на всех хватит, на каждую человеческую жизнь… Кайло снова вскинул взгляд на небо, отыскивая свою звезду. В детстве ему часто говорили, что она счастливая… Когда Кайло спустился с небес на землю, его встретили пытливые, чуть грустные глаза Рей. В них танцевали всполохи огня. Девушка зашевелила губами, будто хотела что-то сказать. Вздохнула, прикрыла глаза, а потом спросила: — Где ты пропадал эти десять лет? — Много где, — уклончиво ответил Кайло, заставляя себя перевести взгляд на костер. — Ты путешествовал? Кайло кивнул. А что тут еще добавишь? — Здорово, — мечтательно протянула Рей. — Я бы тоже хотела. — Не думаю, что тебе понравилось бы, — накрыв струны гитерна рукой, отозвался он. В памяти сразу же всплыл его первый шторм на корабле. Сильная качка, вой океана, тревожные крики, едва слышные за ним, и ливень… Кайло попытался представить Рей посреди всего этого и не смог. — Почему? — недоуменно поинтересовалась девушка. — Так, — неопределенно махнул рукой Кайло, вспоминая, как однажды ему пришлось пересечь гигантскую сухую пустошь. Он шел тогда два дня и всеми правдами и неправдами растягивал воду во фляге, которую в обычное время можно было бы прикончить несколькими большими глотками. Рей нахмурилась. — Ну, не знаю. Мне кажется… — Знаешь, мне десять лет назад тоже казалось. Девушка изумленно уставилась на него. — Тогда почему ты не вернулся раньше? — помолчав, все-таки спросила она. Хороший вопрос, Рей. Очень хороший. Кайло никогда не спрашивал себя об этом, но сейчас вдруг задумался. Действительно, почему? Наверное, потому что ему было скучно сидеть на одном месте. Не то чтобы пейзажи ему примелькивались или надоедала размеренная, спокойная жизнь. Просто однажды утром, насмотревшись на чужие земли из своих снов, он вдруг понимал: пора в путь! Кажется, он стал все это объяснять Рей, заодно рассказывая путевые истории. А она с жадностью слушала его рассказы, и вид у нее был такой, будто она вот-вот решиться на что-то безрассудное.***
В тот вечер они так и не дошли до песен, зато Рей теперь знала, что его зовут сейчас Кайло Реном и зачем он таскает с собой гитерн. Девушка тогда еще очень удивилась, но, когда изумление прошло, она забросала Кайло вопросами. Впрочем, если он не хотел отвечать, она быстро это понимала и спрашивала о чем-нибудь другом. Про себя Рей говорить не очень любила. Когда Кайло заводил речь о ее прошлом, она отвечала на вопросы односложно, ее лицо, обычно такое живое, становилось похожим на фарфоровую маску. Потому из нее и не получилось вытянуть ничего, кроме того, что Кайло знал и без расспросов. А вот разговоры про далекие страны и всякие приключения девушка просто обожала — до лихорадочного блеска в глазах. Еще ей нравилась музыка, и песни, и танцы. Рей даже однажды сплясала ему. Она кружилась вокруг костра, их обычного теперь места встречи, отбивала ритм, хлопая в ладоши или притопывая босой пяткой, и огонь, взметаясь вместе с тонкими руками, казалось, лизал ее силуэт. Кайло не мог оторвать глаз от этого зрелища. Раскрасневшаяся и озорно-веселая, девушка была похожа на одну из сказочных фей из горячо любимых ею легенд. Даже когда она, запыхавшись, присела с ним рядом и доверительно сообщила, сколько радости ей доставляют деревенские праздники — ведь тогда все люди танцуют и как будто добреют от этого, — магия момента не разрушилась, цепко держа в плюшевых лапах-плетях свою жертву. Тогда Кайло с трудом, но заставил себя говорить. О чем? Кажется, он сболтнул Рей про новую песню и наиграл зарождающуюся мелодию. Да, точно. На следующий день девушка, выбежав на задний двор трактира выплеснуть воду из какой-то лоханки, напевала знакомый мотив — он это точно расслышал, стоя в пяти шагах от нее за кустом увядшей сирени. Сказать, что Кайло внезапный приступ немоты напугал, значит соврать. Однако воспоминание об этом неприятно его кольнуло, и он решил впредь быть сдержаннее и приложить все силы к тому, чтобы такого не повторилось. Впрочем… В следующий раз он засмотрелся на Рей, когда та воодушевленно что-то ему рассказывала. Кайло впоследствии весьма смутно представлял себе то, о чем она говорила, зато ее улыбку, и веселые глаза, и золотые искорки в волосах он помнил очень точно. А еще — ее простой, беззаботный вопрос: «Ну как там песня?» и его гитерн, лежащий у нее на коленях. И ее неловкие попытки наиграть понравившуюся мелодию — заикающуюся, чуть фальшивую, но почему-то не раздражающую. — Тебе нужен учитель, — брякнул Кайло тогда. Рей лучезарно улыбнулась и спросила: — Научишь? И он согласился. А через несколько дней во сне ему привиделся скалистый берег бурной реки. Будто бы Кайло очень надо было на него попасть, только он все никак не решался броситься в воду — все-таки течение было слишком быстрым и неспокойным. И еще его кто-то звал, не давал уйти… Встревоженный, он в то утро отмахнулся от видения и, когда пришла Рей, уже и не помнил его. Но потом сны стали посещать Кайло с завидным постоянством, и он понял, что его снова тянет в путь. «Полкоролевства отдам за коня», — пришла на ум строка из новой песни, подсказанная девушкой, и Кайло скрипнул зубами от накатившей злости. Если он уйдет, Рей останется здесь, в родной деревне, и тогда им не скоро удастся свидеться. Может быть, они даже друг друга никогда больше не увидят… Мысли об этом больно сжимали сердце — еще бы! Кайло ведь так привык к их с Рей тихим посиделкам у костра под открытым небом! И самой девушки ему будет ой как не хватать… Оставалась, правда, еще слабенькая надежда на то, что девушка согласится уйти из деревни с ним. Но это еще только предстояло выяснить. — Послушай, Рей, — аккуратно начал Кайло, прервав их обычный разговор об иных странах, — ты все говоришь, что сильно хочешь отправиться в путешествие. — Да, — улыбнулась девушка. — Почему же ты остаешься здесь? — спросил он и, испугавшись ее вмиг посерьезневшего лица, быстро уточнил: — Тебя ведь здесь ничего не держит. Ты свободна, как птица. — Нет, — тихо возразила Рей. — Я жду своих родителей. Они мне обещали вернуться, и я их дождусь. — Но ты и сама не веришь в это! — с горячностью — неожиданно для самого себя — не согласился Кайло. Рей сидела, насупившись, и ни единым словом не пыталась опровергнуть его слова. — Должна быть какая-то другая причина. — Я же женщина, — неохотно произнесла девушка. — Где ты видел чтобы женщины по своей воле уходили бродяжничать? «Весомый аргумент, — про себя отметил Кайло, — но вряд ли Рей это остановило бы…» И он молчал, ожидая, не скажет ли она еще что-нибудь. Не напрасно. — А еще я очень боюсь, — прошептала Рей и отвернулась. Она немного помолчала, а когда заговорила, ее голос подрагивал: — Помнишь, мы говорили про звезды? Про то, что все хотят чего-то постоянного? Я… Я правда очень хочу увидеть другие страны, чужих людей, уйти отсюда, и так, чтобы не возвращаться подольше. Но как подумаю, что в пути у меня даже крыши над головой может и не быть, и я буду совсем-совсем одна, и никто не поможет, случись что, мне становится так страшно, так страшно… Девушка горько всхлипнула, а Кайло почти наяву услышал, как с тихим звоном рвется последняя ниточка надежды. — Понятно, — холодея, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало разочарования, пробормотал Кайло и пробежал пальцами по струнам гитерна. Музыка всегда помогала им отвлечься.***
Вечер хмурился тяжелыми тучами. Ветер гонял по дороге пыль. А Кайло снова стоял рядом с сиренью с черными остовами цветочков. Он ждал, когда на задний двор трактира за каким-нибудь делом выйдет Рей. Он больше не мог здесь оставаться. Его тянуло отсюда настолько сильно, что даже ночью он чувствовал эту тягу, беспокойно ворочаясь во сне с боку на бок. Ему до безумия надоело видеть днями напролет одни и те же пейзажи — сменяющие друг друга поля, редкие рощицы, невысокие пологие холмики, рассыпанные между ними домишки, кособокую мельницу… Казалось, даже сам воздух загустел, словно патока, и стал невозможно противен. Вдобавок ко всему этому до Кайло дошли слухи о том, что родители, до того бывшие в отъезде, решили вернуться домой. А с ними встречаться — смерти подобно. Он до сих пор оставался только ради Рей — с ней никак не получалось распрощаться; простые слова: «Знаешь, мне все надоело и я ухожу. Нет, больше не вернусь, скорее всего», — не давались Кайло, и он беспокойно вертелся на своем обычном месте рядом с девушкой, притворно весело или грустно — как нужно было — отвечал на ее вопросы, играл для нее, пел сам и слушал, смотрел, вбирал ее образ — образ хорошего друга, разумеется, — по мелочам. — Кайло? Он вздрогнул, поднял глаза. Рей стояла прямо перед ним, вытирая передником мокрые руки, и смотрела, внимательно и с тревогой. — Здравствуй, Рей, — пробормотал Кайло и замолчал, потерянно воззрившись на девушку. — Что-то случилось? — спросила она. Сейчас. Сейчас он скажет ей: «Прощай». А что будет после? — Рей, я… Рей вмиг сделалась печальной. Упавшим голосом она произнесла: — Ты уходишь. — Да, Рей, да, — выдохнул он. Повисло молчание. Кайло судорожно пытался поймать слова, чтобы сказать девушке все, что на душе кипело. Чтобы не было такого молчания, будто они вовсе не знакомы. А Рей смотрела на его пальцы, сжимавшие прутья ограды, и сосредоточенно что-то обдумывала, покусывая губу. — Куда ты отправишься? — не подымая глаз, поинтересовалась она. — Не знаю еще. Куда-нибудь, — ответил Кайло, насторожившись. Почему-то он вспомнил, как давным-давно прощался с Маргарет и как она спросила то же самое. Если и Рей сейчас пылко пообещает ему, что будет ждать до гробовой доски, то… — И ты больше не вернешься, да? — полуутвердительно спросила девушка. Кайло нервно улыбнулся. Ему этот очевидный вопрос напомнил их встречу. — Да, скорее всего. Рей вскинулась. На ее лице мелькнула тень отчаянной решимости, и она, спокойно, уверенно смотря на Кайло, попросила: — Подожди меня немного, — и, взмахнув юбкой, умчалась в дом. Кайло в замешательстве посмотрел ей вслед. Что девушке понадобилось в доме? Неужели она давно ждала этого дня и подготовилась к нему? Вышила какой-нибудь платочек, например, или сшила дорожную сумку, или смастерила еще что-нибудь, что обычно женщины дарят на прощание… А вдруг она… Убитая надежда слабо ворохнулась, и Кайло задохнулся ужасом, горем и радостью. — Бен! Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рей с сумкой через плечо и в своих стареньких, но крепких ботинках ловко перебирается через изгородь. — Ну все! — довольно выдохнула она и втиснула свои пальцы в его ладонь. — Теперь можно идти. — Куда? — не понял Кайло. — Куда… Ну, ты же хотел куда-то? Вот туда и пойдем, — радостно улыбнулась Рей и потянула его за руку. А он стоял на месте, неверяще смотря на нее во все глаза. — Рей! А как же… Ты ведь сама говорила, что боишься! — Да, боюсь, — чуть ли не с вызовом ответила девушка. — Но с тобой не так страшно. Ты ведь меня не бросишь? — спросила, умоляюще заглянув ему в лицо. Даже если бы Кайло не хотел больше всего на свете, чтобы Рей сейчас оставила все и пошла с ним, он бы не смог ей отказать. Как можно, когда на тебя смотрят такие ясные, искренние глаза?! — Никогда, — твердо сказал он. — Отлично! — просияла Рей. — Тогда пойдем? Кайло робко улыбнулся ей в ответ и кивнул. Кажется, он больше не будет одинок. По крайней мере солнце, подмигивающее алой полосой из-под одеяла туч, убеждало его в этом, и закапавший теплый дождик нашептывал, что все будет хорошо. А сияющие глаза Рей уничтожали все сомнения.