В темноте

      Он спит беспокойно, хмурясь и стискивая зубы, словно от мучающей его боли. Он спит, ежась под пристальными недобрыми взглядами, пытаясь даже сквозь сон прикрыть лицо, спрятаться в собственных ладонях от окружающего его злого мира.       Он спит и видит сны.       Ему снится, что он снова ещё ребенок и что вместе со своим близнецом       (Что с ним? Лорд Маглор, пожалуйста, ответьте, что с моим братом?! Почему он тут?!)       он вновь сидит на маленькой кухне их бедного домика в самой глубине эльфийского квартала. Матушка только что получила долгожданное письмо от своего возлюбленного супруга и их отца, она счастлива и улыбается, отчего тонкие бледные линии татуировок на её остроскулом эльфийском лице забавно искажаются, образуя потешные силуэты. Старший брат хохочет и пытается, словно котенок лапой, поймать узоры ладонью. Мать смеется в ответ и просит его       (Кто пустил сюда младшего чародея? Увести немедленно!)       принести тарелки.       Сегодня у близнецов праздник. Сегодня им исполняется шесть лет.       Перемазанный в сливках по самые уши брат счастливо улыбается, когда матушка вешает тому на шею маленький сияющий камень на тонкой, но крепкой цепочке. Он было обижается, но тут же получает точно такой же камень       (Я приказал, чтобы на нём не было никаких амулетов!)       и материнский поцелуй. Он счастлив.       В этот же день в эльфийский квартал пришла чума.       …Их дар обнаружил себя случайно — когда мать пыталась исцелить своими припарками совсем уж тяжёлого больного, рухнувшего у них под дверью… У неё не получалось       (Кирдан, уведите уже отсюда этого парня, если не хотите получить впридачу ещё один труп! Вы всего лишь главный чародей — вот и выполняйте свои обязанности, а в наши не лезьте!)       и тогда перепуганный брат сотворил белую исцеляющую вспышку… Впрочем, старший всегда был в первую очередь именно целителем — в отличие от него, грезящего с детства о славных подвигах и великих победах.       Близнецов сдали свои же — родичи тех, кого брат сумел вылечить своими новообретенными силами. Страх, глубинный, закоренелый страх окружающих перед магией и юным магом оказался сильнее, чем благодарность нескольких спасенных. Он до сих пор помнит       (Лорд Маглор, всё готово.)       крик матери, которая пыталась увести наведенную на их семью стражу окольными путями, приманивая врагов заклинаниями из невесть как появившегося в её руках посоха, помнит страх брата и свой ослепляющий гнев, вырвавшийся белой волной огня, уничтожающей всё на своём пути.       Нашли их нескоро и практически случайно — под двойным весом мальчишек треснула прогнившая насквозь балка и они с воплями рухнули с пыльного чердака заброшенного здания, где пытались спрятаться, прямиком на Маглора. Тогда ещё — просто Маглора, не Лорда.       — Ну надо же, и копаться в пыли не пришлось, — скривился при виде двух эльфов в брезгливой усмешке человек, отчего украшенная свежим ожогом щека уродливо сморщилась. — Забираем их и уходим.       Относились к ним неласково — крепко пострадавшие от того пламени, которое сумел создать испуганный мальчишка, люди обращались с ними       (Ты действительно думаешь, что веревки выдержат?)       как с мешками с одеждой, так что когда связанных братьев швырнули под ноги страшному рыжему Лорду, им не хотелось уже ничего — даже все слезы были уже выплаканы.       — Отмыть. Переодеть. Устроить. Назначить учителя, — коротко смерив двух новоявленных магов холодным взглядом, рыкнул Лорд и, круто развернувшись, ушёл по своим делам.       — Слушаюсь, Лорд Маэдрос, — тихо сказал вслед Маглор.       Они пытались сбежать       (Завязывай крепче, я тебе говорю!)       неоднократно, раз за разом применяя всё новые и новые изученные ими уловки. И если брат, сразу и навсегда определившийся со стезей целителя, был лишь помощником, то он на чистой силе раз за разом пробивался вперед, но вновь и вновь разбиваясь о неприступную защиту их обиталища. И их снова и снова встречала у самого края свободы колючая, злая усмешка Маглора.       Однажды, много лет и множество бесплодных попыток побега спустя, старшего брата просто куда-то увели… А обратно — принесли без сознания, небрежно кинув на узкий топчан с равнодушным «к утру очнется». И брат очнулся — весь белый, с глазами, в которых читался неприкрытый ужас.       — Они заставляют тебя сражаться, — бормотал старший близнец в плечо младшему, привычно прячась в теплых объятьях. — Они просто выставляют тебя перед твоим самым сильным страхом — и заставляют биться. И убивают тебя, если что-то пойдёт не так.       Он только вздохнул: битв и сражений он уже давно не боялся. А вот страшившей его неизвестности и неопределенности будущего… Брат, каким-то чудом уже прошедший эту ступень, пытался поддерживать его, как умел. Но всё равно — он уже много лет ложился спать с невольной мыслью, что каждый прожитый день мог стать для него последним, а он этого так и не поймёт.       Он спал и видел сны.       (Всё проверили?)       …он вновь, как в детстве, любовался стремительно темнеющим вечерним небом на знакомой до последней дощечки пристани, ожидая, когда на горизонте покажется корабль отца,       (Начинаем)       а сверху медленно падал снег. От чёрной воды тянуло недобрым холодом, от которого он непроизвольно поёжился и отступил на шаг назад.       Неожиданно рухнувшая на плечо тяжёлая рука в латной перчатке заставила вздрогнуть и, обернувшись, резко вскинуть руки в попытке применить свои знания, как-то себя защитить против того, кто однозначно ощущался врагом.       Страшный удар бронированным кулаком в лоб заставил с криком отлететь назад. Споткнувшись о коварную доску, он пошатнулся и, потеряв равновесие, полетел спиной вперед — вниз, в воду. И прежде, чем ледяные волны сомкнулись над ним, он успел заметить такую привычную усмешку на знакомом, наполовину прикрытом темными волосами лице.       Скованный холодом и тьмой, он сделал судорожный вдох       (Держите его!)       и открыл глаза.

***

      …— Почему ты плачешь?       — Брат… — Элронд отшатнулся так, словно его ударили наотмашь, и молящим, беспомощным взглядом заглянул в его лицо. — Ты же… Я… Как ты себя чувствуешь?       — Со мной всё хорошо, — с легкой спокойной улыбкой сообщил он в ответ, отчего лицо его близнеца вновь накрыла серая пелена боли. — Мне спокойно, мне тепло, меня кормят, у меня есть работа и место для сна. Так почему ты плачешь? У тебя что-то случилось? Тогда тебе стоит сказать об этом старшим чародеям.       Он легко провёл рукой по прохладной щеке своего отражения, вытирая бессмысленную влагу. Элронд вздрогнул, будто ему отвесили пощёчину, и вцепился в его ладонь, словно утопающий.       — Брат, ты…       — Младший чародей, вас зовёт к себе Лорд Маглор! — появился в дверях комнаты с посланием совсем юный ученик и с любопытством окинул взглядом двух эльфов.       — Сейчас подойду! — всё ещё пытаясь разглядеть в лице брата что-то, понятное только ему, громко ответил Элронд и, шагнув вперед, зачем-то обнял его: — Я… Я скоро приду. Пожалуйста, побудь здесь.       Дождавшись размеренного кивка, Элронд вышел из комнаты вслед за посыльным, оглянувшись напоследок.       Тот, кого когда-то мать назвала Элросом, проводил своего близнеца нечитаемым взглядом и точно таким же равнодушным жестом, каким вытирал с лица брата слезы, смахнул с переносицы щекотно катящуюся по коже каплю сукровицы, просочившуюся из-под лопнувшей корочки на ещё не зажившем клейме.