Пеньюар и Pinkie ex machina

— Рарити, я точно тебя не отвлекаю?  — Ах, ну что ты, дорогая, у меня всегда найдется время для любимой подруги. Присядь, пожалуйста, выпей чаю. Под купольным сводом дома-ателье кипела работа. Отрез молочного сатина вспорхнул из стопки тканей, подхваченный магией, и улегся на спинку манекена. Рарити задумчиво нахмурилась, не глядя выхватила рулон нежного кружева, отсекла кусочек и приложила к сатину. Чего-то не хватало. Змейки разноцветных шелковых лент послушно потянулись к ней из разных углов охваченной творческим беспорядком мастерской — из них Рарити вышьет на кружеве веточку цветущей яблони. Здесь потайной стежок, там отрезать лишнее, россыпь мелкого речного жемчуга — идеальный акцент цветочных тычинок, а может, блестящих росистых капель? Нет, все-таки тычинок. Как славно гармонируют теплые оттенки лент с желтым подтоном сатина — ты гений, Рарити, просто гений, что за чудесная блузка art nouveau достанется госпоже мэр в честь ее дня рождения!  — Рарити? Если ты занята, я могу пойти…  — Что? Ах, прости, прости, дорогая, я уже заканчиваю! Щелк-щелк-щелк. Ножницы отрезают лишнее, иголка сама собой обметывает края — только ручная работа, никакой машинной строчки. Госпожа мэр заслуживает исключительно haute couture. Последняя ниточка завязалась узелком, Рарити чуть отошла, любуясь своим творением. Прекрасная блузка из струящегося сатина, грудь украшена кружевом, расшитым шелковыми лентами и жемчугом — элегантно, сдержанно, под стать самой мэру Понивилля. Ах, charmante, charmante!  — Разве не прелестно, Флаттершай? — довольно спросила Рарити у своей гостьи, обращая ее внимание на шедевр портновского искусства. — Посмотри, как славно переливается ткань на свету. А вышивка лентами? Это моя свежая находка, они требуют высочайшей осторожности и идеального вкуса, чтобы не превратить от кутюр в китч. Флаттершай понимающе покивала. Рарити, удовлетворенная ее молчаливым признанием, грациозно опустилась в глубокое кресло напротив гости и подлила ей чай из безукоризненно белого фарфорового чайничка. Она сняла рабочие очки в коралловой оправе, убрала их в расшитый бисером футляр и благожелательно улыбнулась, показывая подруге, что ее внимание всецело и полностью принадлежит ей.  — Как славно, что ты навестила меня, моя дорогая, — начала Рарити светскую беседу после непродолжительного молчания. — Открытие нового бутика в Кантерлоте потребовало от меня невероятных душевных сил, я до сих пор не пришла в себя! Моя косметолог посоветовала мне принимать солнечные ванны как можно чаще — ты видишь, как испортилась моя кожа от стресса — но я почти не вижу солнечного света! Ах, моя дорогая Флаттершай, мне так нужен отдых! Рарити осеклась. Ну что она за хозяйка: как можно посвящать гостью в свои проблемы, не спросив у нее о собственных делах?  — Прости, дорогая, — она неловко улыбнулась. — Где мои манеры? Расскажи мне, что за беда привела тебя ко мне.  — Беда? — Флаттершай, рассеянно размешивающая серебряной ложечкой несладкий чай, встрепенулась.  — Я вижу, ты принесла с собой сверток. Готова поспорить, в нем проблема моей компетенции. Готовишь к осени пальто? Прохудилась шляпка? Медведь зажевал любимый шарфик? Флаттершай опустила глаза и неловко замялась. Рарити, привыкшая к робости своей подруги, терпеливо ждала. Чтобы не смущать гостью томительным ожиданием, она налила и себе чашечку ароматного чая — этот успокаивающий сбор когда-то сама Флаттершай ей и презентовала.  — Я… помнишь, ты подарила мне пижамку?.. Конечно, Рарити помнила. Нежнейший мокрый шелк пудрово-розового цвета, оторочка из пуха марабу — это была великолепная сорочка из последней на тот момент коллекции Иды Сарриери, доставшаяся ей исключительно по знакомству. И это чудо только что было небрежно названо «пижамой».  — Сорочку, милая. Я дарила тебе сорочку, да, тебе она шла гораздо больше, чем мне, — Рарити допустила в свой тон капельку сожаления, но не настолько, чтобы смутить чувствительную подругу. Она любила делать дорогие подарки, и прекрасная сорочка действительно идеально подходила в тон к розовой гриве Флаттершай, здесь не о чем жалеть. Разве что самую малость. К тому же, в следующем же сезоне Рарити прислали новую сорочку из расписанного вручную шифона, и она совсем позабыла об этом своем подарке.  — Так что с ней случилось? — продолжила она, элегантно отпивая глоточек чая. — Оставила зацепку? Поистрепалась оторочка? Флаттершай стыдливо прижала к голове уши и молча протянула сверток Рарити. Та вдруг ощутила укол страха. Что можно было сотворить с шелковой сорочкой самой Сарриери? Конечно, многое — шелк был нежной, капризной тканью, а Флаттершай жила среди животных, но не давала же она им пожевать свою одежду? Не протирала ей пол? Не укрывала мерзнущих скунсов? Копыта Рарити слегка дрожали, пока она медленно, оттягивая неизбежное, разворачивала перевязанную бечевкой бумагу. Возможно, Флаттершай просто нагнетает, просто как всегда с трудом подбирает слова, и на самом деле там ничего страшного, ничего непоправимого… Бумага с тихим шуршанием опустилась на пол. Рарити сжимала в копытах сорочку…нет, не сорочку. Жалкие куски, обрывки ткани, бывшие когда-то шедевром модного дома Иды Сарриери.  — Ч-что это? — тихо спросила она. — Флаттершай, что это такое? Это шутка? Если бы Рарити в тот момент взглянула на подругу, то заледеневшее бы ее сердце тут же оттаяло. Флаттершай вся вжалась в кресло, подобрала под себя трогательные копытца в каком-то детском защитном жесте. Ее большие глаза стыдливо прикрывали пушистые ресницы, ушки прижались к голове и рот искривился от испуга и подступающих всхлипов. — Флаттершай, Флаттершай, что ты наделала? — причитала она. — Это же Сарриери! Она шьет белье только для королевских особ и двора, это был ее шедевр, божественное творение, спустившееся на тебя с самого неба! Ты растоптала его, осквернила! Как ты это сделала? ЧТО нужно было сделать, чтобы превратить великолепную сорочку в…это?!  — Пожалуйста… Рарити, пожалуйста…  — Что? — печаль быстро обращалась в гнев. Она подняла глаза на подругу, чтобы от души отчитать ее и заявить, что она, Рарити, больше ни за что и никогда не прикоснется к игле ради…ради… Море слез в больших васильковых глазах Флаттершай легко потушило этот не успевший разгореться пожар. Рарити стало стыдно.  — Ох, милая… Прости меня, прости! — она испуганно прикрыла копытцем рот. — Как я могла! Ты ведь моя подруга, а это всего лишь сорочка… Пусть и очень дорогая и красивая сорочка, но ведь ты мне дороже. Она встала, чтобы подойти к Флаттершай и обнять ее, но та вдруг вскочила и попятилась к выходу.  — Прости меня, Рарити, я не хотела… я не знала, что она тебе так дорога, мне так стыдно! Мне лучше уйти…  — Нет-нет, что ты! — Рарити положила ей на плечо копыто, удерживая от побега. — Моя дорогая подруга, клянусь тебе, я не рассорюсь с тобой из-за такой мелочи! Пойдем, посмотрим, что можно восстановить. Восстанавливать было нечего. Дело было даже не в кусочках — их-то модный гений Рарити легко преобразовал бы в трендовые контрастные вставки — дело в том, что шелк такого высочайшего качества просто не поддавался вторичной обработке. Или это было сложное заклинание, наложенное единорогами модного дома Сарриери, чтобы пони не могли перешивать их оригинальные изделия. В любом случае, стоило Рарити коснуться иглой обрывка ткани, как тот тут же расползся на сверкающие шелковые нити.  — Вот это уровень! Нечасто встретишь такую ревностную защиту авторских прав. Как думаешь, может, мне попросить Искорку наложить такое заклинание и на мои наряды?  — Я…я не знаю, Рарити, — робко ответила Флаттершай. — Мне кажется, пони не понравится, что они не смогут починить любимое платье.  — Они могут починить его у меня. Или купить новое!  — Мне нравилась эта сорочка, и сейчас я очень-очень расстроена, что ее никак не зашить. Разве ты хочешь, чтобы пони расстраивались?.. Рарити отмахнулась. Она подумает об этом позже, когда рядом не будет чересчур чувствительной Флаттершай. Не объяснять же ей, что пони, которые могут себе позволить ее наряды, никогда не чинят старых платьев? Только в одном Рарити готова была согласиться со своей подругой. Это заклинание действительно очень ее расстраивало.  — Нет, это невозможно! — сокрушенно воскликнула она, когда очередной кусочек бывшего шедевра растворился у нее в копытах. — Прости, Флаттершай, я ничего не могу с этим поделать. Моих сил не хватит для того, чтобы разрушить такую сложную защиту.  — Может, мы попросим совета у Искорки? — предложила Флаттершай, расстроенно прижимая к груди обрывок пуховой оторочки.  — Ну что ты, не стоит беспокоить ее по пустякам. К тому же, здесь все равно пришлось бы слишком много дошивать. Рарити вдруг задумалась.  — Правда, я никогда не шила нижнее белье. Другая специфика, знаешь ли, и я не люблю вещи, которые потом не увидит как минимум полгорода.  — Ну что ты, ты легко справишься с этим, — улыбнулась Флаттершай. — Это ведь просто как легкое платье!  — Легкое платье? О, моя милая, конечно же нет. Это совершенно другой стиль, другие выкройки, другие ткани в конце концов! Этот шелк такой нежный, у меня их буквально пара отрезов для исключительных случаев и только на отделку, иначе платье просто не выдержит. Флаттершай расстроенно поникла.  — Значит, ты не сможешь сшить мне новую?  — Боюсь, что нет, Флаттершай. Но я могу добыть для тебя другую сорочку Сарриери.  — Правда? — пони встрепенулась. — И когда же она доедет до Понивилля? Изящный маленький календарик с фотографиями моделей — подарок одного модного дома с показа прошлого сезона — вспорхнул из ящичка стола и послушно лег в копыта хозяйки. Рарити вдумчиво полистала его и, наконец, сообщила:  — Через пару-тройку месяцев, если мы говорим о новой коллекции. Флаттершай снова расстроилась.  — Пару? Тройку? Месяцев? Это так долго! А можно что-нибудь из старой?  — Дорогая, что за спешка? Лучше немного подождать и получить лучшее, чем выбирать из остатков. Если ты мерзнешь ночью, я могу одолжить тебе какой-нибудь из моих халатов. Флаттершай вдруг оробела и опустила глаза. Рарити подозрительно взглянула на нее: и правда, что же за спешка?  — Но мне надо побыстрее, — Флаттершай, наконец, улыбнулась с обескураживающей неловкостью.  — И ты не скажешь своей подруге, на что же тебе так срочно понадобилась шелковая сорочка самой Сарриери?  — Я…ну…наверное, я просто отвыкла спать без нее.  — Если бы она тебе так нравилась, ты бы не превратила ее в это, — Рарити быстро осеклась и сменила тон на более благожелательный. — Но, разумеется, у тебя были причины. На тебя напал кто-то из животных?  — Нет-нет, что ты! Животные очень меня любят и никогда не причинили бы вреда.  — Что это тогда было? Выглядит так, словно ткань терзал медведь. Или лев. Или даже огромная птица! Флаттершай залилась краской. Румянец начался с двух розовых пятен на щечках, затем загорелись уши, и вот уже вся мордочка пони пылает ярким пурпуром. Рарити совершенно сбивало с толку ее поведение.  — Это… это было животное, да, — пролепетала Флаттершай, отводя взгляд.  — Ты же сказала, что… Ах, не важно. Забудь, дорогая. Если тебе так срочно, то я могу попросить достать для тебя что-нибудь из старого, — она слегка скривила очаровательный носик. — Но настоятельнейше не рекомендую.  — Ох, спасибо, спасибо, Рарити! Когда ее доставят?  — Скорее всего, через неделю. Плюс-минус пара дней.  — Через…неделю?  — Святая Селестия, Флаттершай! И это для тебя долго? — загадочная постановка сроков начинала раздражать Рарити.  — Ты можешь пошить за день, — тихо напомнила гостья.  — Не могу! Это новая для меня область, а я люблю, чтобы все было идеально! Даже если это будет единственная сорочка, которую я сошью.  — Ты и так шьешь идеально, Рарити, — Флаттершай умильно на нее взглянула снизу вверх, сглаживая свою неприкрытую лесть. — У тебя и с первого раза получится просто волшебно! Рарити не удержалась от самодовольной улыбки и легко встряхнула завитой в крупные локоны гривой. Плотный слой лака не дал волосам рассыпаться по плечам.  — Ах, дорогая, я и не знала, что ты способна на такие грубые манипуляции! — несмотря на кажущийся обвинительным тон, было слышно, что Рарити растаяла. — Ладно, я сошью тебе эту сорочку, но только если ты мне расскажешь, отчего такая спешка.  — Я же сказала, что просто отвыкла…  — Нет-нет, милая. Я это уже слышала и, прости меня, ни капли не верю, — пока она говорила, вокруг замершей Фаттершай змеилась измерительная лента.  — Но… но я…  — Не придумала оправдания получше, это точно, — деловой тон работающей Рарити казался жестким. — Я обещаю, что никому не скажу. Это будет наш секрет, дорогая, мы же подруги. Красивая сорочка, срочность… ждешь кого-то? Ах, Флаттершай, Флаттершай, она совершенно не умела скрывать эмоции. Ее живое подвижное личико можно было читать, как свежую утреннюю газету — с таким же удовольствием. Сначала она зажмурилась. Губы сжались в тонкую ниточку, как будто Флаттершай закрывала их на замок и клялась себе не произнести больше ни слова. Затем снова пылающая розовая волна румянца залила ее мордочку, но уже в обратном порядке — начиная с кончиков ушей. Рарити немного полюбовалась великолепной пантомимой, после чего равнодушно припечатала:  — Мне так горько, что ты не хочешь мне говорить, — для усиления драматического эффекта она прижала ко лбу копыто и вскинула голову. — Мы же подруги! Я думала, это для тебя важно! Лицо Флаттершай исказила мука. Внутренняя борьба длилась секунду, две, а потом она кивнула — так коротко и быстро, что стоило моргнуть, и показалось бы, что она совсем не двигала головой. Но Рарити не моргала, а жадно всматривалась в красное лицо подруги, и после ответа удовлетворенно улыбнулась. О, она обожала сплетни!  — Все-все, больше ничего не говори, — милостиво разрешила Рарити, зная, что стоит передавить, и бедная Флаттершай попросту убежит в слезах. — Я никому не скажу, клянусь! Флаттершай выдохнула, но на всякий случай не раскрывала глаз. Рарити больше не мучала ее, смакуя ту капельку информации, которую она уже добыла. Из стопки тканей выскользнул маленький рулончик шелка. Нежнейший, сияющий шелк пыльно-розового цвета, гордость Рарити и ее «ткань для особых случаев» — не было ли ей жалко отдать ее всю для ночной сорочки Флаттершай? Ну, разве что самую малость.  — Ой, Рарити, — робкий голосок отвлек ее от размышлений над фасоном. — Ты не могла бы…ну…  — Дорогая, ты помнишь, что было в тот раз, когда вы заставили меня шить платья полностью по вашему вкусу? — нахмурилась Рарити.  — Я не буду поправлять тебя, обещаю, просто ткань…  — Ткань? Чем тебе не нравится ткань? Это же великолепие, сияние, блеск!  — Просто…ты не могла бы… сделать ее… С каждым словом голос Флаттершай становился все тише, а она все больше закрывала мордочку крыльями.  — Сделать ее какой?  — Сделать ее…более…  — Более какой, Флаттершай? Пожалуйста, говори громче!  — Прозрачной… Это слово она почти пропищала, тоненько, как мышка. Казалось, сейчас бедная маленькая пони расплачется и убежит. Рарити решила воздержаться от комментариев, хотя внутри нее все бурлило и кипело от восторга. Прозрачной! Oh lá lá, вечер не будет томным!  — Конечно, дорогая, — мягко сказала она, с легким облегчением убирая дорогие шелка обратно. — Просто понадобится другая ткань. Выбери, пожалуйста, насколько прозрачную ты хочешь. По мановению волшебного рога в воздух поднялись, эффектно раскрывшись парашютами, образцы. Рарити любила подавать свою работу с определенным шиком. Перед Флаттершай пролетали, легонько касаясь ее носа, невесомый батист и нежный шифон, полупрозрачный газ и почти невидимая тюль всех оттенков розового: от нежных пудровых до яркой фуксии. Флаттершай зажмурилась и чуть отступила: выбор сбил ее с толку.  — Я помогу, дорогая, — Рарити поспешила на помощь, заставив ткани опуститься на пол красивыми складками. — Давай выберем вместе. Расскажи мне, какой он: твой особенный пони? Слегка перебор. Флаттершай замотала головой и взглянула на Рарити с немой мольбой в глазах. Больше ни слова!  — Ох, ну как же мы выберем для тебя наряд, если я ничего о нем не знаю? О ней? Ладно! Ни слова, я поняла. Как насчет…этого? В воздух поднялся образец цветочно-розового батиста. Рарити справедливо рассудила, что Флаттершай с ее работой потребуется ткань покрепче.  — О, — пони отвела взгляд. — Очень красиво.  — Флаттершай, пожалуйста, — взмолилась Рарити. — Говори прямо! Мне нужно еще шить совершенно незнакомую вещь!  — Она очень плотная, — робко ответила Флаттершай. — Можно…чуть более легкую?  — Конечно, — почти невесомый газ с красивым градиентом от сливочного до пудрового легко коснулся шеи Флаттершай и послушно замер, давая рассмотреть себя со всех сторон.  — Еще… еще прозрачней. Брови Рарити поползли вверх, но она ничего не сказала. Отвергнутый газ полетел на пол вслед за батистом.  — Милая, я не уверена, что у меня есть ткань прозрачней.  — А это? — Флаттершай указала копытом на кусочек тюли.  — Флаттершай, ее носят только в несколько слоев!  — Ох…прости, Рарити. Ее никак нельзя сшить в один слой? Рарити схватилась за сердце.  — Можно, конечно, можно! Но не проще ли вообще без сорочки? Флаттершай впервые за вечер выглядела обиженной, а не расстроенной.  — Рарити, я понимаю, что мой вкус кажется тебе неидеальным, но это всего лишь сорочка! Никто ее не увидит!  — Ладно! Только не говори своему избраннику, кто сшил ее для тебя! Закипела работа. Рарити рисовала и кроила, что-то бубня себе под нос, сшивала кусочки и тут же распарывала, недовольная результатом. Недостаточно элегантно! Недостаточно кокетливо! У Флаттершай появился особенный пони, ее l’amour fou, пусть и отмеченный таким же дурновкусием, и Рарити должна постараться. Флаттершай сидела в кресле, боясь шевельнуться и прервать процесс. Однако в какой-то момент ее осенило, она заерзала, ожидая подходящий момент, чтобы сказать Рарити, но момент никак не наступал. Она была слишком занятой и выглядела крайне недовольной.  — Ну вот, Флаттершай. Смотри, это еще не финальный вариант, просто прикидка. Манекен, магически подогнанный под фигуру Флаттершай, мягкими волнами укутывала невесомая, полупрозрачная сорочка классического трапециевидного кроя. На плечах она держалась при помощи четырех попарно соединенных лент нежного пыльно-розового цвета и совершенно, абсолютно ничего не скрывала. Вопиющая вульгарность, если вы спросите Рарити.  — Да, Рарити, я вот хотела сказать тебе, но боялась отвлечь, — робко начала Флаттершай. — Ты можешь добавить туда перья?  — Перья? — Рарити вздохнула со смирением горного монаха. — Конечно. В виде оторочки? Флаттершай кивнула. Боа из пуха марабу аккуратно легло на подол и верх.  — В принципе, это даже неплохо, — сообщила Рарити после придирчивого осмотра. — Этой сорочке не хватало акцента. Может, ты хочешь уплотнить ткань кружевным рисунком? Решительное мотание головой было ей ответом. Рарити поджала губы и принялась за финальную подгонку. Здесь убрать, тут подшить, больше потайных швов, хоть что-то тайное будет в этом наряде. Флаттершай точно не хочет рассмотреть кружево? Нет? Ладно. Снятую с манекена сорочку… или даже пеньюар, сорочкой это назвать уже было нельзя из уважения к сорочке, Рарити тщательно отпарила и уложила в фирменную коробку.  — Ну что ты, Рарити, не стоило…  — Я ценю свой труд и нашу дружбу, дорогая. Твои наряды только в фирменном! И отчасти она боялась, что другие пони увидят, ЧТО она выносит из ателье. Рарити все-таки леди! Какой удар по репутации.  — Спасибо-спасибо-спасибо! — Флаттершай почти пищала от восторга. — Ты самая лучшая, Рарити!  — Ох, — Рарити не смогла удержаться от искренней улыбки. — Все для тебя, милая. Надеюсь, он все-таки будет доволен. Или это она?  — Он, — Флаттершай даже не засмущалась.  — О, а я уже подумала на Три Хаггер, или как там звали ту твою подругу?  — Рарити, — Флаттершай укоризненно покачала головой. — Три Хаггер просто моя подруга!  — Я уже поняла, дорогая. И все-таки не скажешь, кому этот особенный подарок? Флаттершай лукаво покачала головой.  — Я хотя бы его знаю?  — Знаешь.  — И Искорка знает? И Радуга? И Пинки?  — Да, Рарити, вы все его знаете. Но ты же помнишь, что ты никому?..  — Слово леди. Прошу прощения, но клясться как Эпплджек я не буду. И как Пинки тоже! Копыта вообще вредно тыкать в глаза! Знаете ли вы, что поминание имени всуе неизменно призывает его владельца? Особенно, если этот владелец чудеснейшим образом всегда оказывается в нужном месте в нужное время. Вихрь цвета фуксии, пахнущий попкорном, глазурью и немного безумием, ворвался в ателье Рарити, сметая все на своем пути, громыхая четырьмя копытами так, словно их было на целый табун, и что-то весело и громко щебеча. Вихрь звали Пинки Пай.  — …И тогда я сказала: «Конечно, я все устрою, как я могу отказать в вечеринке моей самой замечательной подруге?», ведь вы все мои замечательные друзья, а потом…  — Пинки, пожалуйста, у меня уже болит голова!  — Ой! Калейдоскоп цветов и запахов, тайфун, цунами, накрывшее несчастное ателье, материализовалось в маленькую ярко-розовую пони. Она улыбалась так широко, как, казалось бы, рот пони не способен в принципе.  — Привет, Рарити! Привет, Флаттершай! О, ты зашла за новой сорочкой? Передавай привет Дискорду! — Кажется, мне пора, — пролепетала Флаттершай и пулей выскочила из дома.  — Эй, а приглашение? Флаттершай! Флаттершай! Розовый вихрь бодро ускакал вслед за испуганной пони, оставив вместо себя пеструю карточку приглашения и звенящую тишину. Рарити медленно опустилась в кресло. Гобелен на стене весело подмигнул ей оранжевым глазом и щелкнул пальцами. На пол, звеня, посыпались золотые монеты.