Мазохист.

      Митч – не лекарь, он – линчеватель. Жаль только, что Скотт в толк взять не может этого. Ебаный мазохист. Грасси не будет переживать, узнав о наличии ран, не поторопится с дезинфекцией. Он равнодушно оставит их владельца, и наплевать абсолютно, гнить они будут или заживать. Его время настанет попозже, когда все коростой покроется. Ведь любимое садистское удовольствие - пальцы свои холодные запустить в эти раны, рвать все естественные новые стяжки. Глубже, жестче, чтобы кровоточили посильнее, чтобы Скотт стонал как под ним по ночам, выл погромче от боли. Это же - настоящая музыка! На хлипком Хоинге и так места живого уже нет, пластырей или игл с нитью хирургической не хватит, чтобы зашить – заклеить все наглухо. Но карие глаза снова и снова полосуют по самым тонким местам. Серые в ответ с надеждой доверием: "Еще немного целого вот тут, с краю, может в этот раз обойдется… Бери. Только побудь еще немного рядом… ". Митч лишь улыбкой-лезвием разрежет заботливо поданную свежатинку без шансов на взаимность спасение. А благодарить – не его стиль. Глупый, глупый малыш Скотти. Персональная опухоль по имени "Митчелл" растет так быстро в твоей подкорке, что избавиться от нее уже никак нельзя . Разве что в голову выстрелить... Не стоило быть таким открытым! Жизнь не научила? Давно пора уяснить: Грасси не ценит ничего, кроме себя. Любовь, искренность, честность, постоянство - не про него. Вообще. Он выпотрошит тело, выебет душу, кайф от этого на долю секунды или подольше растянет и снова испарится к утру, закон "никаких привязанностей" свято соблюдая. И не волнует совершенно, какой ценой доверившиеся расплатятся за этот принцип. Пусть сами свои раны зализывают. Хоинг терпеливо дождется, пока затянутся его очередные. Придет снова, улыбнется робко и окровавленное сердце в ладонях протянет. Только прошепчет : "Возьми. У меня больше ничего нет...". Митч в лицо расхохочется и попросит к остальным таким же в кучу бросить. И Скотт бросит. Потому что он - ебаный мазохист.