Сюрприз

Торба возвращается домой, уставший, чуть пьяный и неимоверно почему-то счастливый. Наверху светит их окно, почему-то на кухне, но неважно. Пав не звонил уже часа два. Заснул, наверное. Хотя не должен был, писал в смс, что приготовил какой-то сюрприз. Интересно, что там. Торба открывает дверь своим ключом, проходит через коридор и спотыкается об взгляд Пава. Да, тут сюрприза не будет. Тут всё ясно, опять что-то себе придумал. Пав сидит в темноте на краешке кровати, бесцветный взгляд в стену, ту, которая напротив. Фильмы там, что ли, показывают. Интересно, что сегодня? По неестественно ровной спине Пава Торба решает, что как минимум "Унесенные ветром". Торба вздыхает и начинает снимать футболку. Это надолго. - Не снимай, - разрезает за спиной у Торбы темноту хриплый голос Пава. - С чего бы? - Торба дергает плечом, но футболку оставляет. - Потому что ты сейчас уходишь, - цедит Пав, смотря в ту же стену. - С хера ли? Я только пришел, - вскидывает подбородок Торба. Да, с Павом не соскучишься. - С того, что мы расходимся, и ты собираешь вещи. Я всё решил, - глаза, посмотреть бы в глаза Паву, какой зверь там уже проголодался. - Спасибо, что предупредил, - хмыкает Торба, но внутри что-то тревожно начинает ныть. Черт его знает, что. - И в чем же дело? - Тебе лучше без меня, - Пав переводит взгляд на шкаф, видать, кино теперь показывают там. - Надо же. А у меня спросить не хочешь? - Торба начинает заводиться. - Нет, - и взгляд Пава снова по шкафу, ничего не выражает. - Пав, ну какой ты упрямый. - Торба начинает орать, - Я уже устал от твоих вечных упрямых придумок. Какой ты к херам стрелец? Козерог, фирменный козерог, рогов вот только не хватает. - Не хватает, говоришь? - шипит Пав и переводит на Торбу глаза. Да, всё еще хуже, там пусто и холодно. Торба даже ежится и отступает на шаг. - Узбек так плохо старается, что еще у меня рога не вырасли? Ничего, он молодой, перспективный, не то, что я, списанная на берег развалина. У вас все еще впереди, не переживай, милый. Торба взрывается. Нет, ну какой же он моральный пидарас. - Понятно. Теперь мне всё ясно. Ревнуешь. - Нет. - Пав многословен, взгляд на потолке. - Пидора ответ, - у Торбы в голове уже стучит камертон, отсчитывает секунды, не заглушить ничем. Он шарит взглядом по комнате, натыкается на коробку с наручниками, смазкой и резиновым фаллоимитатором. Ага, вот и обещанный сюрприз. Решение приходит в голову мгновенно. Пав ревнует? Отлично. Самое время перейти на следующий уровень. Дойти до грани. И попытаться там удержаться. Торба обманчиво спокойным шагом подходит к тумбочке, берет наручники, начинает рассматривать их, стоя спиной к Паву, который снова молчит. Тем лучше. Центр тяжести находится у человека в солнечном сплетении. Торба помнит это с уроков биологии, на которых он пытался не заснуть. Сейчас это знание пригодилось. Толкнуть, насесть сверху, заломать руки Пава, приковать к кровати. Дольше произнести названия действий, чем сделать. Так уж получается. Торба быстрый, когда злой, а злой он неимоверно. Пав настолько погружен в себя, что даже не сразу замечает смену позиций. Даже с заведенными за голову руками он выглядит упрямо. Ну что за человек? И снова молчит. Тогда начинает говорить Торба. Отрывисто и зло. - Ревнуешь, сука? Не доверяешь? Боишься потерять и делаешь всё для этого? Пав молчит, лишь щурит глаза. Умрет, но не скажет. Ну что ж, так лучше. Торба не затыкается. - Считаешь, что я готов подставить зад любому, кто рядом? Лишь бы не тебе? Жалеешь себя и упиваешься этой жалостью, да, милый? Пав сглатывает, поднимает глаза на Торбу, который мерит шагами периметр комнаты. Восемнадцать шагов, что там мерить. - Сука, ну вот чем тебе доказать, чем, что я твой? Что я с тобой, чем? Сюрпризом твоим? Пав поднимает одну бровь, молчит. - Отлично, только потом не говори, что этого не хотел. Торба снимает футболку, бросает ее в Пава, туда же летят джинсы и все остальное. В этом спектакле не нужны костюмы. Не впервой ему играть. Зритель, правда, один, но благодарный. Берет в руки резиновый фаллос, начинает его гладить. Глаза - на Пава, смотрит ли. Смооотрит. Торба выдавливает смазку, пахнет апельсином. Горьковато, но приятно. Прямо как жить с Павом. Усмехается, видя еще непонимающие серые пустые глаза. Цедит: - Нравится? Это еще начало, подожди, дорогой. Торба разворачивается, идет к выключателю. Чуть не забыл софиты, какое упущение. Пав начинает понимать, что за представление его ждет, пытается вырваться. Хер там. Хорошие, видать, наручники. Торба смотрит в глаза Паву, гладит одной рукой сам себя. Проводит по губам, по ключицам, трогает пальцами свою шею. И не прекращает говорить: - Что, Пав, что ты представляешь, когда меня нет? Что меня гладит узбек вот тут, да? А потом выцеловывает ключицы, кусает, как я люблю. Что у тебя в голове каждые пять минут моего опоздания? Как узбек языком ведет по моим соскам? Вот так, да, милый? И блядская дорожка, как же без нее? Думаешь, он проводит по ней языком или оставляет это на потом? Пав пытается закрыть глаза, но Торба тихо, но уверенно шепчет: - Смотри, сука. И Пав смотрит. Только жилка на шее бьется слишком уж часто, может взорваться. Торба подходит к кровати, но так, чтоб не касаться Пава. Пусть только смотрит. Заводит себе руку с фаллоимитатором за спину, ловит возмущенный взгляд Пава. Пусть смотрит. - Сейчас я буду себя трахать вот этой резиновой дрянью, Пав. А ты будешь смотреть. И так будет всегда. Потому что ты - трус. Ты боишься, - шепчет Торба и от этого тихого шепота ему самому страшно. Пав молчит. Закрывает глаза и молчит. Черт бы его задрал. По виску - капелька пота, Торба наклоняется, слизывает ее и шепчет в ухо. - А я не боюсь, Пав. Не боюсь. Потому что уверен. Из множества вариантов я уже выбрал тебя. И слишком уважаю свой выбор. А вот ты - нет. Ты даже вслух боишься сказать, что боишься меня потерять. Пав кусает до крови губы, что-то важное у него внутри никак не может оформиться в слова. Ччерт, когда же они дошли до грани и очутились в безграничье? Когда же стал этот мальчик с упрямым подбородком частью того дерьма, что у Пава внутри? - Боюсь. Да, я боюсь, - слова вылетают из Пава и становится так легко, будто не он сейчас прикован к кровати, не его руки уже затекли и безжалостно ноют, и не перед ним сидит голый Торба, с трясущимися руками. - Ничего, будем бояться вместе, - говорит Торба, доставая ключ от наручников. - Вдвоем бояться не так страшно.