Burned

— Ты сегодня невесёлая, — подметил юноша, разглядывая лицо своей возлюбленной. — Что-то не так? — Нет, — чарующая улыбка, которую он так любил, украсила её лицо. — Просто... На душе как-то неспокойно. Дурное предчувствие. — Всё будет хорошо, — Корбин ободряюще сжал её ладонь. — Я надеюсь.       Но их надежды не оправдались. Уже несколько недель народ настороженно обсуждал слухи с запада, где свирепствовала Чёрная Смерть. Ужас, который несла в свои владения чума, добирался даже сюда, скользкими холодными пальцами сдавливая горло. — Корбин! — юноша как раз собирался обедать, когда Эшли ворвалась в дом подобно вихрю, не потрудившись прикрыть за собой ветхую дверь. — Корбин, они забрали её! — Кто кого забрал? — нахмурившись, переспросил он, а сердце тревожно забилось раненной птицей. — Они забрали Лиззи! — прорыдала Эшли. — Сказали, что она ведьма! Скамья, на которой сидел Корбин, с грохотом упала, так резко он вскочил на ноги. — Где она?! — требовательно спросил юноша, встряхнув сестру за плечи. — Эшли, куда они её повели?! — В ратушу, — заикаясь, пролепетала девочка, но ему больше и не требовалось.       Корбин бежал так, словно от этого зависела его жизнь. Ратуша находилась на соседней улице, и уже по толпе зевак, собравшихся вокруг, можно было понять: случилась беда. — Пропустите! — юноша принялся расталкивать их, желая добраться до крыльца. — Дайте пройти!       Все шумели и толкались, но из общего гула явно выделялись крики на крыльце. Бургомистр с крайне недовольным видом слушал обрюзгшую женщину средних лет, явно брезгуя находится на столь незначительном расстоянии от неё. Та же с пеной изо рта что-то кричала, тыкая пальцем в сторону потупившей взгляд Элизабет. Корбин задохнулся от возмущения. Его милую, нежную, словно утренний солнечный свет, возлюбленную связали и обвиняют на глазах у всех. — Что происходит?! — наконец вырвавшись из плена толпы, он подбежал к девушке, касаясь её связанных рук и с ненавистью глядя на обвинителей. — А ты ещё кто? — бургомистр хмыкнул, окинув оценивающим взглядом юношу, который явно не мог похвастаться богатством или знатным происхождением. — Её наречённый, — ответил тот, невольно становясь так, чтобы закрыть девушку от недружелюбных, осуждающих взглядов. — Эта ведьма погубила наш скот! — ещё с большим рвением начала причитать женщина, в которой Корбин узнал соседку Лиззи. Злость закипела внутри, он едва сдерживался, чтобы не закричать в ответ. — Почему вы думаете, что это она? — привкус горечи на языке почувствовался сразу, стоило юноше подумать, что с его любимой могут сделать, если её признают виновной. Внутренности скрутило болезненным спазмом. — А кто, как не она?! — заверещала пострадавшая, не обращая внимания на сбившийся платок, покрывавший её голову. — Уж две луны улыбка злобная не сходит с её лица. А метку на шее я давно-то приметила. Дьявольское отродье! — Я никогда не желала Вам зла, — услышав позади тихий голос, Корбин тут же обернулся. Девушка была бледна, но держалась достойно, хотя её нижняя губа едва заметно дрожала. — Ведьма! — лицо женщины побагровело от громкого вопля, и толпа подхватила его, выкрикивая: — Ведьма! Ведьма! Ведьма!       Чтобы не позволить разозлённым людям растерзать девушку прямо на крыльце ратуши, бургомистр подал знак, приказывая увести её, а сам обратился к собравшимся, пытаясь их успокоить. — Корбин, — обернувшись, Элизабет позвала его, поморщившись от толчка в спину от своего конвоира. Юноша был готов тут же отсечь ему кисть, чтобы тот не смел так обращаться с его возлюбленной. — Что бы не случилось, прошу, не вмешивайся. — Нет, я этого так не оставлю, — он упрямо поджал губы, буравя тяжёлым взглядом верёвки, опутавшие руки девушки. Кое-где они стали багровыми от крови. — Я не оставлю тебя. — Обещай мне, Корбин, — взмолилась она. — Ты должен думать о своей семье. — Ты тоже моя семья! — горячо возразил юноша, перехватывая её протянутые руки и прижимая к своей груди. — Обещай мне, — повторила Лиззи, вынужденная отступить на шаг под натиском своего сопровождающего. — Пообещай, Корбин. — Обещаю, — одно это слово далось ему так тяжело, словно было остриём меча и раскромсало все внутренности, прежде чем вспороть горло и появиться на свет.       Девушка с облегчением кивнула и, быстро взглянув на него напоследок, скрылась за устрашающе большой дверью ратуши... — Признаёте ли Вы, что заключили сделку с Дьяволом ради получения колдовских сил, чтобы нанести вред своим ближним? — в который раз спросил инквизитор, нависая над сидящей на коленях девушкой. — Нет, я не делала этого, — из-за низко опущенной головы волосы падали на лицо, закрывая разбитый нос, кровь из которого заливала губы. Девушка дышала через раз.       Поправив шапочку на остриженной голове, инквизитор кивнул палачу, который, словно преданный пёс, стоял чуть в стороне, ожидая приказа. Тот схватил Элизабет, словно котёнка, и потащил за собой. Она едва успела задержать дыхание, когда её голову насильно окунули в бадью с ледяной водой. Воду сразу же окрасили багряные разводы. Жёсткая хватка на шее лишь усиливалась, и девушка почувствовала, что у неё заканчивается воздух. Она невольно начала упираться, болтая босыми ногами, не достающими до земли.       С первым глотком воды Лиззи захлестнула паника. Она обещала себе, что будет покорной и стерпит всё, но возможная смерть всё равно пугала её. Хотя, разве ей позволят умереть так просто?       Девушка не могла остановиться — тело требовало воздуха, но вместо него лёгкие наполняла вода. На мгновение у неё потемнело в глазах. Не успела она смириться и поблагодарить Господа за быструю смерть, как её отпустили. Вытащив голову из-под воды, девушка обессиленно упала на бок, прямо на холодный пол, содрогаясь и кашляя водой. — Признаёте ли Вы, что является приспешницей Дьявола? — коршуном налетел на неё инквизитор, не давая опомниться. — Нет.       Через крохотное окошко подвала, находившееся у самой земли, было отчётливо слышно крики боли. Корбин зажмурился, смахнув с подбородка злые слёзы. Он должен был там, он должен был помешать им пытать его наречённую. Но что он мог? Просто стоял здесь, чутко внимая каждому болезненному стону. Он был опустошён.       Иногда вдруг становилось тихо, и юноша позволял себе надеяться, что они оставили её в покое. Но затем дикий крик агонии разрывал на части ночную тишину, а заодно — и его душу. Мать приходила один раз, хотела забрать его домой. Сквозь слёзы накричал на неё и ударил каменную стену, разбивая руку в кровь. Такой безысходности он никогда не чувствовал.       Внезапно всё закончилось. На самом деле. Дверь ратуши отворилась с жутким зловещим скрипом, и в проёме, освещаемый светом кровавой луны, показался палач. Неспешно спустился с крыльца, волоча за собой практически бездыханное тело. Корбина парализовал ужас. — Могу я забрать её? — он вышел из тени, дрожа как осиновый лист на ветру.       Палач смерил юношу насмешливым взглядом. — Ведьма проведёт ночь в темнице, а в полдень её сожгут на глазах всего города, — нараспев сообщил мужчина, демонстрируя безумный оскал. — Но можешь нести её, если хочешь.       Он хотел. Хотел перерезать этому мерзавцу глотку. Хотел выпотрошить его и всех, кто был к этому причастен. Хотел выколоть им глаза и сделать всё, что они сделали с его Элизабет. Но Корбин лишь наклонился, бережно поднимая девушку с земли. Её длинная льняная рубаха пропиталась кровью и прилипла к спине, одно плечо было вывернуто под неестественным углом. Руки юноши мгновенно стали скользкими от крови, а Лиззи протяжно застонала от боли. — Тише, милая, я о тебе позабочусь, — шептал он, следуя за палачом и прижимая к груди своё бесценное сокровище. — Я знаю, — прохрипела девушка, протягивая неповреждённую руку и касаясь его щеки. — Позаботиться о себе и своей семье.       Ему не позволили остаться с ней. И даже утром, после бессонной ночи, проведённой в бесцельных скитаниях по городу, Корбину не разрешили увидеть её. Ни слова сказать. Они лишь пересеклись взглядами на городской площади, куда её, на обозрение жаждущему крови народу, привели в последний раз.       Элизабет шагала медленно. Чистая рубаха не скрывала истерзанное пытками тело. Волосы, собранные в косу, не прикрывали синяков на хрупкой шее. Найдя в толпе его глаза, полные боли и отчаяния, девушка прошептала одними губами то, что всегда так стеснялась произнести вслух. «Я люблю тебя». Он попытался прорваться туда, к ней, но она отрицательно покачала головой. И юноша послушно замер. «Ты обещал». Не шевелясь, смотрел, как её привязывают к столбу, пока епископ читает проповедь, которой словно старается оправдать присутствующих. Слышал его как будто из-под земли. Глухо, расплывчато.       Хворост затрещал, уступая натиску пламени, которое его пожирало. Девушка, к ужасу всех, запела. Так чисто и звонко. Радостно. Потом закашляла от дыма, но песнь свою последнюю не прервала. И Корбин словно очнулся. Бросился к ней: сквозь толпу, через огонь. Запахло жжёным тряпьём. — Ты моя, я тебя не оставлю, — огонь лизал ступни, но, стиснув зубы, юноша боролся с цепями.       От её непроизвольного крика застыла кровь в жилах. Кто-то подбежал, чтобы помешать Корбину, но в этом не было необходимости. Он не мог спасти её. Плача и крича, они горели вдвоём, обнявшись, и оседали запахом палёной плоти на каждом человеке и доме в этом проклятом городе...

***

      Парень подорвался с кровати с громким всхлипом, ошалело оглядываясь по сторонам и шаря руками по пустующей половине кровати. Просто дурацкий сон, но холодный пот всё равно стекал вниз по позвоночнику.       В комнате было как-то необычайно жарко, несмотря на открытое окно, и тяжело дышащий Корбин закашлялся, впустив в лёгкие едкий запах дыма. Беспокойно оглянувшись и соскользнув с кровати, он подошёл к двери, ведущей в коридор, не переставая кашлять. И повернул ручку.       Огонь. Всё, что он мог видеть — лишь языки пламени, танцующие на перилах и ступеньках лестницы, жадно облизывающие стены и с громким треском пожирающие вещи внизу. Настоящая огненная пропасть под ногами. Глаза моментально заслезились, и парень в панике отступил на шаг назад, в спальню. Грудную клетку мучительно сдавило, и на мгновение Бессону показалось, что он сейчас потеряет сознание. — Лиззи! — отчаянно крикнул он, молясь и надеясь услышать ответ. — Лиззи, ты где?       Огонь подступал всё ближе, но перспектива сгореть заживо пугала Корбина куда меньше, чем возможность потерять в этой дикой неукротимой стихии любимую девушку. Снова. Намочив одну из футболок водой из вазы с цветами, он закрыл ею лицо и приготовился выйти в коридор, когда услышал сирену подъехавшей к дому службы спасения. — Идём, парень, скорее, — высокий спасатель появился в окне десяток секунд спустя, явно намереваясь вытащить Бессона из пылающего дома. — Нет, я не брошу Лиззи, — заупрямился юноша, бегло вытирая рукавом выступившие слёзы. — Мои парни прочёсывают дом, они найдут её, обещаю, — мужчина похлопал его по плечу, мягко, но настойчиво подталкивая к окну. — Давай же, встретишь её снаружи.       Корбин неохотно согласился, спускаясь по лестнице на землю и оббегая дом. Мужчины выходили один за другим, сожалеюще пожимая плечами, и каждый раз его сердце срывалось в бездну. Так не бывает. Лиззи должна жить. С ней всё в порядке. Так он подбадривал себя, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и поправляя на плечах плед, который ему зачем-то дали врачи скорой помощи. На крыльце, охваченном пламенем, появился непонятный силуэт, в котором парень не без труда различил спасателя, держащего на руках маленькую хрупкую девушку. — Лиззи! — не раздумывая ни секунды, Корбин бросился к ним, сбрасывая плед и путаясь в собственных налитых свинцом ногах.       Подбежав к спасателю, он сразу же попытался забрать девушку, но его оттеснили медики. С остервенением кусая губы, Бессон заглядывал им через плечо, глотая слёзы беспомощности. Он видел обгоревшие длинные волосы, в которые так любил зарываться носом, вдыхая запах яблочного шампуня. Видел огромные красные пятна на руках и груди — глубокие ожоги, которые пузырились и сочились кровью. Элизабет бережно уложили на газон перед домом, и парень не мог оторвать взгляд от её истерзанного огнём тела. Точно как в том сне. — В доме есть ещё кто-нибудь? — спросил подошедший спасатель, но Корбин его даже не услышал. Он обратил на мужчину внимание лишь когда тот ощутимо встряхнул его. — Что? — сглатывая сухой ком, прохрипел юноша. Голос сел из-за дыма, становясь практически неслышным. — В доме есть ещё люди?       Он отрицательно покачал головой, натягивая рукава футболки на озябшие пальцы. Внутренности словно покрылись ледяной коркой, хотя на расстоянии двадцати футов спасатели по-прежнему сражались с неистовым пламенем. Безжизненный взгляд Бессона вернулся к девушке. Она лежала на траве, такая маленькая и беззащитная. Доктор забрала кислородную маску, и взмахом руки отправила двух других фельдшеров к машине. — Я сожалею, — женщина сжала его кисть, краем глаза наблюдая за тем, как бездыханное тело Элизабет укладывают на носилки. Суть её слов достигла сознания Корбина лишь когда вжикнула молния на мешке для трупа. — Что вы делаете?! — истерично крикнул парень, хватая врачей за руки и отталкивая. — Что вы делаете, она же задохнётся!       Он судорожно расстёгнул плотный мешок, нежно касаясь сморщенной, словно печёное яблоко, щеки. — Прошу, вернись ко мне, — прошептал юноша, нащупывая дрожащими пальцами бьющуюся жилку на шее. Вот только она больше не билась. — Нет-нет, пожалуйста...       Он заметил, что плачет только потому, что горькие слёзы начали капать на её впалые щёки. Прижался губами к её сухим губам, потом к высокому прохладному лбу. Отошёл на шаг, закрывая рукой рот и сдавленно всхлипывая. Пустая оболочка — вот кем он стал теперь. Укол успокоительного пришёлся как раз кстати, и Корбин отдался блаженному забытию, мечтая уснуть и больше никогда не просыпаться...