Призраки Эхо

— Не успели приземлиться — уже четыре трупа! — бормоча то ли молитвы, то ли отпугивающие нечисть заклинания, сокрушался Шака, пока его абордажники размещали погибших в холодильных камерах для подготовки к космическому погребению.  — Не зная броду, не суйся в воду! — ворчал Шварценберг, хотя идею вылазки подал именно он.  — Было бы больше, если бы не наш кошак, — в который раз напомнил товарищам Таран, любовно похлопывая по спине шедшего впереди него Синеглаза.  — Да что я, — пожимал плечами княжич, немного растерявшийся от такого количества внимания. — Меня мартышки предупредили. Кажется, даже во время дворцовых церемоний, когда ему дни напролет приходилось сидеть на жестком, неудобном троне по правую руку от отца, на него меньше смотрели. Обычно иноземных послов интересовал новый правитель Сольсурана, они пытались разглядеть в непроницаемом выражении лица князя отголоски его внешней политики. А сановники из сопровождения и охрана беззастенчиво пялились на мать. Так, что княжичу временами хотелось обратиться в Роу-Су и заняться коррекцией их зрения. Впрочем, зачисление в команду вместе с возвращением всех прав, включая полноценный паек, Синеглаза, конечно, радовало, и две недели капитанской немилости вспоминались теперь как страшный сон. Пережевывая блок жесткого концентрата, Синеглаз почти убедил себя в том, что Шварценберг просто пошутил. Кэп же наверняка понимал, что княжеский сын — это совсем не то, что голодранцы, которых синтрамундские барыги покупают по десятку за меновое кольцо. А что до новых обязанностей, так отец в детстве тоже отчищал со столов требуху и выносил зенебочий навоз, прибираясь в лавке деда-мясника. Да и какая тут приборка. Останки медуз все равно отскребали два странных типа, отвечавших за состояние энергетического щита и связь с другими кораблями. Один откликался на позывной Шаман, другого называли Кудесником, и Синеглаз полагал, что неспроста. Хотя оба числились операторами межсети, способ, каким они собирались научить систему узнавать незваных гостей и закрывать для них доступ на борт, выглядел чистой пляской у священного огня. Впрочем, невидимые щиты вестников только им с отцом в образе древнего тотема удавалось преодолеть. А у медуз на это разумения не хватило. Они черной неровной завесой колыхались на границе невидимого заслона, напоминая зловредных навий и другие порождения нижнего мира, остановленных начертаниями храмовых знаков или могущественным словом вещего хранильника-жреца. В жилой гондоле убираться тоже почти не пришлось. Осмотрев их каюту, Эркюль, Таран и Шака решили просто все загерметизировать и перетащили уцелевшие манатки и мартышек в отсек абордажников, трое обитателей которого покинули мир живых. Куда переместились их души, Эркюль так внятно объяснить и не сумел, как и не смог показать, где же располагаются надзвездные чертоги Великого Се, в которые по верованиям сольсуранцев по смерти отправляются великие герои и цари. А капитана такие высокие материи, похоже, и вовсе не интересовали.  — Покойтесь с миром, — напутствовал усопших Шварценберг. — Теперь мы знаем, что эта планета еще опаснее, чем показалось при посадке. — Предупрежден — значит вооружен, — кивнул Эркюль, сотворив какой-то странный оберег.  — Осталось только найти способ, как отсюда выбраться, — никак не отреагировав на замечание Обезьяньего Бога, заключил Шварценберг.  — На маневровых притяжение пульсара не преодолеть, — вздохнул Али.  — А кто тебе сказал, что мы на маневровых будем корячиться? — строго глянул на него кэп. — Нам бы только горючее добыть — и никакой пульсар не страшен. Хлама космического тут кругом валяется больше, чем на моей родной планете, наверняка тут где-то есть посудина, которая грохнулась здесь с полными емкостями. Где у нас снимки с орбиты?  — Ну наконец-то вспомнили, — негромко заметил Али, когда капитана на какое-то время отвлекли Шаман и Кудесник, завершившие свое колдовство с защитным полем. — На любом нормальном корабле после приземления на незнакомую планету сначала смотрят данные с камер внешнего наблюдения и спутников, потом выпускают дронов и только после всего этого планируют вылазку. Так прописано во всех инструкциях. Синеглаз знал, что Али когда-то служил в военном флоте Альянса и при любой возможности старался подчеркнуть недосягаемую для «всякого сброда» высоту своей профессиональной подготовки. И хотя княжич вполне понимал досаду пилота, вызванную гибелью напарника, критика действий капитана в сложившейся ситуации воспринималась как подстрекательство к бунту. С другой стороны, придворные тоже все время о чем-то шептались за спиной отца. И далеко не все из них попробовали на вкус свои потроха. Не по Синеглазовой вине, это точно. Вот и сейчас княжич не собирался никому ничего передавать. Сами как-нибудь разберутся.  — За инструкциями и муштрой — это тебе надо обратно в регулярную армию, брат, — развел руками Таран. — А у нас здесь вольный корабль. Я тебе больше скажу! Артиллерист заговорщицки поднял заскорузлый, мозолистый палец.  — Наш кибердед не только в жизни не исполнял ни одной инструкции, я вообще не уверен, что он умеет читать.  — Да ладно заливать-то! — возмутился Эркюль, ненадолго отвлекаясь от мартышек, которых он пытался то ли пересчитать, то ли успокоить. — Шварценберг, между прочим, в академии Звездного флота Содружества учился! Да и дроны на «Нагльфаре» когда-то водились.  — Пока Майло с Риком их не пропили, — сверкнул белыми зубами на черном лице Шака, которого перепалка товарищей немного отвлекла от мрачных мыслей. — Это еще при Онегин было, — подтвердил Таран. — Как она ругалась тогда! Артиллерист открыл рот и поднял руки к ушам, будто до сих пор слышал гневные возгласы разъяренного оператора.  — Даже сам Саав не решился ее заткнуть. Вот с этих пор мы так без дронов и живем. Он никак не дозреет до покупки новых!  — Разве только здесь на халяву добудем, — заметил Шака, увеличивая голограммы с камер внешнего наблюдения. — Да уж, эта свалка любое кладбище погибших кораблей за пояс заткнет! — заковыристо выругавшись, отреагировал на голограммы Эркюль. — Сколько добра зазря пропадает!  — Почему зазря? — повел крючковатым, точно клюв летающего ящера, сильно выдающимся вперед носом Али. Он увеличил одну из голограмм, и все увидели притулившуюся к скалам странную конструкцию, напоминающую гигантский гриб. Что-то похожее строили возле своих кораблей вестники. Но те шатры, которые, словно по воле духов-прародителей, возникали из белой, душистой пены, а потом застывали, вместе с формой обретая прочность, особенно удивительную при их видимой легкости и даже воздушности, никогда не достигали таких размеров. И вестники, и контрабандисты рассказывали, что похожие конструкции в надзвездных краях обычно возводят на непригодных для жизни планетах, создавая искусственное подобие небесной тверди, под которой поддерживаются комфортные для людей условия. На одной из таких планет провел детские годы сам грозный Саав Шварценберг. Склонный к преувеличениям Эркюль утверждал, что в каких-то мирах существовали колпаки, способные накрыть весь Сольсуран. Нынешняя постройка выглядела, конечно, менее фундаментальной, но Царский Град вместила бы точно. Синеглаз даже представил себе, каково это — смотреть на мир сквозь мириады окошек, скрепленных между собой, точно пчелиные соты. Хорошо, что на Васуки хватало воздуха и воды, а травяной лес давал необходимую его обитателям пищу.  — Похороните меня со свиньями и собаками! — замысловато выругался Чен Лун. — Да это же купольный город! И откуда он здесь взялся?  — Откуда-откуда? — поскреб закованным в экзоскелет пальцем рыжую бороду Шварценберг. — Оттуда же, откуда и все остальное. С неба упал.  — Чтобы возвести конструкцию такого масштаба, нужны стройматериалы, техника и туева куча энергозатрат и труда, — загибая пальцы, попытался осмыслить увиденное Таран.  — Жить захочешь, не так раскорячишься! — хмыкнул Шварценберг.  — Так это ж мы спасены, братцы! — не скрывая радости, воскликнул один из абордажников, молодой парень с глуповатым лицом и наивными косульими глазами. — Если люди сумели на этой планете закрепиться и город построить, может, и для нас место под куполом найдется? Синеглаз в какой-то мере восторг парня разделял. Даже если не удастся выбраться, в городе они не пропадут. С другой стороны, кто знает, что за люди собрались под куполом и какие там порядки? Не для того он отбивался от медуз, отвоевывая право на жизнь и доказывая Шварценбергу, что он не бесполезный дармоед, чтобы вновь оказаться заложником чьей-то прихоти. Кэп, кажется, тоже не ожидал от встречи с местными ничего хорошего.  — Смотря что считать спасением, Чико! — снисходительно глянул он на простодушного абордажника. — Арсеньев и его молодчики, отправившие нас с Тараном на нары, тоже, кажется, искренне полагали, что нас спасают. Особенно когда мой позвоночник собирали по частям. А кто их просил его ломать?!  — Да уж, — согласился с кэпом Таран. — Когда ноют натруженные на принудительных работах кости, я Командора и его бойцов тоже таким добрым словом вспоминаю! Хотя сам же потом вроде помогал их с Раваны из плена вытаскивать! Историю легендарного Командора и его жены, о подвигах которых в травяных лесах до сих пор складывали песни, Синеглаз слышал в разных вариантах. Отец обоих искренне ненавидел и, если кто-то при нем смел исполнять сагу о поединке посланца из надзвездных краев с доктором Дриведи, мог певца и языка лишить. Все-таки убитый Арсеньевым богатей из Альянса считался чуть ли не новым воплощением Великого Асура, а стало быть, князю Ниаку каким-то боком приходился родней. Зато матушка, когда супруг не слышал, полушепотом рассказывала сыну, как Маргарита Арсеньева двенадцать лет назад спасла ее родного брата, нынешнего правителя Страны Тумана, а потом самоотверженно защищала детей травяного леса от нашествия болотных дикарей. Шварценберг не мог простить Командору свое увечье и плен, зато Эркюль когда-то служил под его началом и всячески превозносил таланты входившего в их команду оператора сети. Вот и сейчас, как только упомянули Арсеньева, Обезьяний бог подался вперед, расталкивая операторов, артиллеристов и абордажников. — Я, конечно, не уверен, что нас в городе примут с распростертыми объятьями, — внес он свою лепту в обсуждение, — но на разведку я бы туда все же сходил. Если Пабло Гарсиа все еще жив, наверняка он где-то под куполом обретается.  — И дался тебе этот Пабло Гарсиа! — досадливо поморщился Шварценберг, у которого упоминание боевых товарищей человека, нанесшего ему самое сокрушительное поражение, похоже, вызывало почти физическую боль. — Я на нашего кошака, то бишь гардемарина, куда больше рассчитываю! Он доброжелательно, как в прежние дни, потрепал Синеглаза по отросшим вихрам. — Да и кто вам вообще сказал, что город обитаем? — продолжал кэп, клацая экзоскелетом, точно затвором. — На моей родной планете тоже такая фигня до сих пор стоит, только в ней теперь никто не живет. В общем, я свое слово сказал. Город под куполом будет последним местом, куда я отправлюсь по доброй воле. А если кто захочет свое общество навязывать, так у нас пока еще пушки имеются. Лучше пока подумать, где добыть горючее, чтобы отсюда выбраться. — Если бы это было так просто, купольный город на орбите красного и белого карликов не возвели бы, — вздохнул Али.  — А вот это еще вопрос, — возразил ему Кудесник. — Мы приземлились на гигантское месторождение урановых руд. — И какой нам толк от необогащенной руды? — фыркнул Шварценберг. — Хотя на худой конец и она сгодится.  — Даже имея полные трюмы обогащенного ядерного топлива и дополнительные энергетические емкости, на существующих двигателях притяжения пульсара не преодолеть, — еще раз попытался донести свою мысль Али. — Я, если что, уже и расчет сделал. Саав, подслеповато щурясь, глянул на голограмму с вычислениями и брезгливо отвернулся.  — Как ты был альянсовским хмырем, Али, так и остался. Кому нужны выкладки, в которых заданы параметры, заведомо не позволяющие выйти из поля притяжения пульсара? — напустился он на пилота. — Ты отыщи такие, при которых возможен рывок.  — Корпус корабля не выдержит! — испуганно глянул на старого пирата навигатор. — А это уже не твоя забота, — осклабился в полуседую бороду кэп. — Хотя нагрузку на корабль тоже неплохо бы посчитать. Но для начала мне нужны все объекты, из которых мы можем получить энергию. Синеглаз, увы, пока ничего не мог разобрать в вычислениях Али, которые, помимо навигаторов, пытались осмыслить операторы межсети, артиллеристы и даже некоторые из абордажников. Поэтому он решил глянуть на другой экран, пытаясь увеличить голограмму соседней равнины. Хотя место посадки «Нагльфара» окружали лишь горные пики и всякий никому не нужный хлам, на другой стороне кряжа виднелось что-то весьма любопытное. — А эта посудина нам не подойдет? — стараясь говорить как можно более уверенно и даже равнодушно, подал он голос, увеличивая изображение заинтересовавшего его объекта. Он уже видел, что в соседней долине стоит звездолет, похожий на «Нагльфар» и по виду совершенно готовый к вылету. Трогать что-либо в рубке ему прежде воспрещалось. Но он же видел, как контрабандисты увеличивают изображение, наставив два пальца на нужный предмет и как бы растягивая объемную картинку. Для жителей травяных лесов такая манипуляция выглядела сплошным колдовством, но у княжича получилось. Он даже представил себя в рубке боевого звездолета, отдающим приказы, но для этого следовало хотя бы узнать, как применяются те похожие на храмовые знаки закорючки, с помощью которых прокладывают курс.  — Провалиться мне в черную дыру! — восторженно хлопнул Синеглаза по плечу Таран так, что княжич едва не полетел кубарем в противоположную стену рубки. — А малец-то еще и правильно фильтрует базар!  — Возможно, его емкости еще более пустые, чем у нас, — скептически повел горбатым носом Али. — Поэтому и застрял тут на вечном приколе.  — Можно подумать, ты проверял? — ощерился Таран, которого уныние пилота откровенно раздражало.  — Ну-ка, увеличьте изображение на максимум! — подался вперед Шварценберг. Снисходительная усмешка покинула его лицо, потерявшись где-то в бороде, на которую из широко открытых глаз медленно стекали незамеченные капитаном слезы.  — Бездны космоса! — пробормотал он, не скрывая волнения. — Так вот где ты, брат, свое последнее пристанище нашел.  — О ком ты, кэп? — на правах старожилов команды удивленно глянули на Шварценберга Таран и Эркюль.  — О Маркусе Левентале, — негромко пояснил он, оставив обычную глумливость. — Моем однокласснике и лучшем друге. Синеглаз удивленно закрутил головой. Это имя, которое он слышал впервые, контрабандистам было, похоже, отлично известно. Спасибо, простодушный, недалекий Чико решил уточнить.  — Это тот самый, который новый гиперпространственный двигатель изобрел?  — И еще кучу всяких интересных вещей, которые мы до сих пор не научились использовать и которые, возможно, помогут нам выбраться из этой дыры, — сурово пояснил Шварценберг.  — Ни фига себе связи! — восторженно почесал в затылке Эркюль. — Так вы вместе с ним в Академии Звездного флота учились?  — А в приюте на АК-4774 не хочешь? — глянул на него Шварценберг. — Его родителей в шахте завалило, а компания, конечно, забыла выплатить компенсацию сироте. Маркус мне не только по математике и прочим точным наукам помогал, но и покрывал меня, если приютское начальство в очередной раз норовило прикопаться. А когда меня оставляли без обеда, своей пайкой делился. Я, в свою очередь, следил, чтобы ни одна зараза не смела его тронуть. Синеглаз чувствовал, что его уши, точно в дни обращений, забираются куда-то на темечко и разворачиваются в сторону кэпа. Он, конечно, не думал, что суровый и беспощадный пират матерым воином на свет появился, и даже знал, кто и когда одел его в придающий сходство с машиной экзоскелет. Но мысль о том, что когда-то неведомые попечители распоряжались жизнью Шварценберга с таким же равнодушием, с каким он сам теперь пытался вершить судьбу Синеглаза, в голове не укладывалась ни в каком виде. Впрочем, остальные члены команды казались не менее озадаченными и тоже пытались что-то сопоставить и осмыслить. Один лишь Чико, как зачарованный, глядел на звездолет в соседней долине:  — Так, может быть, на его корабле мы вырвемся отсюда? — У меня пока еще и «Нагльфар» на ходу! — презрительно глянул на него Шварценберг.  — В реестре записано, что пассажирский звездолет «Эсперанса», на котором Левенталь следовал с Леи на Ванкувер, пропал в треугольнике Эхо после того, как на борту началась эпидемия синдрома Усольцева, — подняв архивы, заметил Али.  — И что с того? — огрызнулся на него Шварценберг. — У вас, можно подумать, нет прививок?  — За тридцать лет, которые прошли с его исчезновения, разработали и внедрили аж три вакцины! — радостно напомнил Эркюль.  — Жаль, что Маркус до этого не дожил! — вернулся к прежней мрачности кэп. — Когда я узнал, что «Эсперансу» не приняли на Ванкувере, я чуть не взял эту гребаную планету на абордаж! — добавил он, и скорчер непроизвольно оказался у него в руках. — Потом передумал, но чиновника, который отдал экипажу «Эсперансы» приказ возвращаться на Лею, вскоре после этого нашел. Так что Маркус, где бы он сейчас ни находился, думаю, не обидится, если мы позаимствуем с его корабля горючее, если оно там осталось, и сменные модули, которые помогут нам выбраться. Мы же, в свою очередь, как только доберемся до большого мира, расскажем о его судьбе.  — Странно, что жители купольного града этот корабль раньше нас на запчасти не растащили, — озабоченно заметил Шака, со всех сторон разглядывая звездолет. Синеглаз подумал, что это резонная мысль. Среди заваленной обломками долины «Эсперанса» выглядела так, словно только вчера благополучно приземлилась и готова снова подняться в небо. — И в самом деле, — поддержал командира один из абордажников, мрачный мужчина по имени Дольф. — Там на пустоши я тоже обратил внимание, что на многих кораблях модули и узлы не сломаны, а словно бы кем-то аккуратно сняты или выпилены.  — Так, небось, жители города эпидемии боятся, — беспечно предположил Эркюль. — Вспомните, что случилось с колонией на Лее. Да и на Сербелиане девять лет назад, если бы Арсеньев не привез вакцину и не начал прививать людей не только в Кимберли, но и в трущобах Мураса, я тоже не знаю, во что бы все это вылилось!  — Вот я и говорю, что Арсеньева тут, хвала Космосу, нет, — прервал Обезьяньего бога Шварценберг. — Поэтому нам ничто не мешает преодолеть перевал и наведаться в соседнюю долину. Через два часа мне нужен подробный маршрут.  — А как же медузы? — встревоженно вскинулся Шака, вспоминая предыдущую неудачную вылазку.  — А что медузы? — строго глянул на него Шварценберг. — Теперь мы знаем, на что они способны. Надеюсь, скорчерами тут все пользоваться умеют!  — Возьмете с собой кошака, — подпихивая вперед Синеглаза, сердобольно посоветовал Таран, которому по штатному расписанию корабль покидать не полагалось. — И каждому за пазуху по мартышке.  — Но-но! — запротестовал Эркюль. — Попрошу моих питомцев не трогать. Они нам еще на Сансаре пригодятся.  — Вот только с корабля надо сначала как-то выйти, — подал голос Чен Лун, который вместе с Кудесником нес вахту на орудийной палубе. — Вы только посмотрите, что возле защитного поля творится. Он передал картинку, и все члены экипажа разразились чередой заковыристых междометий на разных языках. «Нагльфар» находился в плотном кольце расположившихся вдоль границы невидимого щита медуз. Черные тени теперь сгрудились такой плотной стеной, что напоминали уже не призрачную завесу потустороннего тумана, а густой дым пожарища, вздымающийся до небес и оседающий на землю хлопьями липкой сажи. Медузы шли на приступ с безрассудным упорством болотных дикарей, чьи набеги на пограничные города Сольсурана давно вошли в привычку. Они наступали на корабль потоками едкого кислотного дождя. Отец рассказывал, что в древние времена в годы борьбы людей и асуров их предки, желая уничтожить все живое, специально насылали на людские города гибельные облака, способные превратить в тлен металл и даже камень. Только легендарный царь Арс сумел их остановить. Медузам, конечно, источить камень и металл было не под силу, но их алчности позавидовали бы и демоны Хоала. Под их напором энергетический щит то тут, то там вспыхивал искрами, становясь на несколько мгновений не только осязаемым, но и видимым, на его поверхности появлялись разводы, напоминавшие то ли ветвистые зигзаги молний, то ли паутину треснувшего стекла. Из рубки казалось, что против пришельцев из надзвездных краев ополчилась сама тьма, суть этого мрачного, вывернутого наизнанку исподнего мира под черным солнцем возле алчной звезды.  — Мать моя женщина! Да это ж сколько их тут? — в ужасе проговорил Чико, запуская пальцы в растрепанные кудрявые волосы.  — И они активизировались с наступлением дня, — спокойно и бесстрастно пояснил Кудесник. — То есть с того времени, когда планета повернулась к красному карлику этой стороной.  — Самое неприятное, что эти твари питаются энергией нашего силового поля, — дополнил товарища Чен Лун, — и, кажется, подзаряжаются от него.  — Так жахните по ним плазмой, чтобы неповадно было! — посоветовал Эркюль.  — Отставить! — рявкнул Шварценберг. — Насколько быстро они разрушают щит?  — Серьезной угрозы пока нет, — отрапортовал Шаман, — но чисто теоретически, если бы они приложили усилия…  — Мне на твою теорию плевать из экзосферы, — оборвал его Шварценберг. — Тебе поставлена задача обеспечить работу поля, а уж как ты это сделаешь, не моя забота. Насколько я понял, если все медузы этой долины пытаются пробиться на «Нагльфар», есть шанс покончить с ними одним залпом. Дождемся ночи, все еще раз распланируем и просчитаем, а перед самым выходом, так уж и быть, потратим энергию, сделаем жаркое из медуз.