***
Вдохнув полной грудью, поднял взор свой на голубое небо с лениво плывущими по нему облаками. Легкий ветерок играет с черными волосами парня. Он слышит каждый шорох, песню птицы, шум улицы, ощущает внезапно горячие слезы. Мир окрасился в яркие цвета, а по коже побежали мурашки. Кай чувствует себя таким живым. Хочется кричать и смеяться, но проходящие мимо люди напоминают ему о том, что теперь он не просто невидимый призрак, дух, который только и может бродить там, где вздумается. Кай до боли кулаки сжимает, и отмечает, что даже боль сейчас кажется такой приятной. Проходит еще пара минут, после чего парень срывается с места. Ноги сами несут его, он успевает только узнавать эти улицы, каждый угол и куст, каждый дом и забор. И вот перед ним то самое здание, в котором их пятерка любила проводить время, бегать из одного магазина в другой, дурачиться и есть пиццу. Без пятого тоже, вообще-то, но это сейчас не так важно. Кай, кажется, не бежит по эскалатору, а летит. Тормозит, когда видит за одним из столиков знакомые лица. Сердце в тот момент сжимается, падает куда-то в пятки, да там и остается, оставляя лишь холодную пустоту. Чон вспоминает, что ему теперь нужно дышать, а потому прерывисто вздыхает и делает шаг вперед. Потом отодвигает свободный стул и плюхается на него. Когда-то он всегда сидел на этом стуле. А когда исчез, это место оставалось пустым. Никто из четверки не занимал его. Четыре пары глаз устремлены на него. Хюнин улыбается, запоздало спрашивая, не занято ли здесь. Прогонять его никто не стал, потому все же представился, а еще добавил, что в городе только первый день. — Знакомых у меня здесь нет, а одному как-то совсем не то. — У тебя необычные черты лица. Откуда ты? — зарывшись пальцами в кудрявые волосы, Бомгю почесал затылок, разглядывая появившегося из ниоткуда мальчишку. Разговор завязался быстро. Потом Кай заметил, что один один из хёнов не съел и кусочка за весь разговор. — Почему Субин-хён не ест? — Он на диете. — Но он же терпеть не может диеты, — осознание сказанного дошло уже после. Ему ведь не говорили даже об этом, — ах. Тэхён, тоже удивленный таким комментарием, спросил, откуда Кай знает об этом. Судорожно соображая, юноша сказал что-то о том, что по некоторым людям сразу можно понять их отношение к каким-то вещам. Такое пояснение вроде бы ребят устроило, но пошел следующий вопрос: — А ты сам почему не ешь? — Ёнджун с прищуром внимательно так глянул, сложив руки под подбородком в замок. Младший ляпнул, что просто не взял деньги. Кто-то решил оправдать уважительное обращение к себе и угостил кусочком любимой пиццы. Кая буквально расплылся, с таким блаженством вкушая это угощение… Да что там, он даже застонал от удовольствия, чем вызвал смешки со стороны. До самого вечера Хюнин гулял со своими новыми-старыми друзьями. Это было так правильно, ему этого так не хватало. Словно и не покидал он своих братишек никогда, потому что в их компании он совсем не чувствует себя чужим. Семь дней — это так мало, Кай думает, что должен выложиться на все сто за данный ему срок. Не игнорирует мысль о том, что возможно это несколько эгоистично — появиться в чьей-то жизни, а потом вот так просто исчезнуть. Нельзя было не обратить внимание на взгляды со стороны Субина. Нет, в этом ничего такого нет, в «прошлой жизни» Кай и сам любил на него вот позалипать, но… но. В любом случае, было решено, что ничего плохого хён замышлять не может, да и смотрит не с подозрением или простым недоверием. Когда же пришло время расходиться по домам, Кай понял, что у него нет дома. Он ведь просто появился. И куда идти — идей нет, потому что с подобным вопросом ему никогда не приходилось сталкиваться. Возможно, есть решения разные для этого, но у юноши идей нет вообще. Поэтому он цепляется за прошлое, в котором мог спокойненько придти к кому-то из друзей и переночевать. Когда у Субина родители уезжали в командировку или еще куда, Хюнин мог неделями жить у него. — Тебя проводить? — Чхве удивил этим вопросом, конечно, и Кай посмотрел на него, словно уточняя, ему ли это было адресовано и вообще, — Или ты уже хорошо знаешь этот город? — А, ну… — в руках начинает крутиться край одежды, а челюсти сжимается, что выдает появившееся напряжение, — Я ключи забыл, кажется… Субин моргнул и, с каким-то непонятным выражением лица покосившись на стоящего рядом парня, спросил, дома ли родители того. — Нет, вообще-то… — Телефон при тебе? — Чон в ответ только губы в полоску сжал. Субин ответ такой понял и вздохнул будто бы с досадой, взлохматив волосы, — Да ладно, не шутишь? И что теперь делать? Этот высокий парень действительно очень добрый, ибо не оставил на улице человека, с которым знаком меньше десяти часов, а решил приютить, не пытаясь выпытать подробности, как же так получилось у Кая не взять даже гаджет, которым в этом веке пользуется даже старый люд. Кай готов был прослезиться от умиления и благодарности, а еще прыгнуть на друга и сжать в объятиях своих, ласково гладя по голове и нахваливая. Но сдержался. Герой сказал, что родители вернутся предположительно через дней девять, поэтому парнишке все равно придется что-то делать с проблемой. — Не волнуйся, я ничего не сворую и могу делать работу по дому в обмен на проживание, а еще. — Проживание? Ох, пойдем уже, я устал. — Да! Ему позволили спать в комнате старшего брата, который пусть и редко, но приезжает на выходные. Обстановка, на самом деле, не так уж сильно изменилась. Кай отнес в комнату Субина кружки с чаем, а второй мелко нарезал фрукты и потом включил на планшете фильм, сев с младшим на пол. Последний, не желая смотреть рекламу, вдруг завис, пялясь на стену с фотографиями. Когда-то там были и с ним фото. — Знаешь, — Хюнин вздрогнул и обратил внимание на говорившего, — я как-то спросил у мамы, куда она убрала остальные фотографии. Она спросила, про какие фотографии я говорю, а я даже ответить не смог. — Как странно. — Да, — он кивнул, внимательно всматриваясь туда, куда недавно смотрел Кай, — Мне долгое время казалось, что чего-то не хватает, что были и другие фото, но нет. О, смотри, началось. В окно, кажется, птица врезалась, ну или еще что-то. Это, в любом случае, разбудило его. Кай перекатился с футона на пол и, повалясь звездочкой минуты две, поднялся, сложив одеяло и тихонько, словно шпион, вышел из комнаты. А потом таким же образом прокрался в чужую. Спящий хён вызывал благородное желание защищать и скверное намерение разрушить спокойный сон. Кай почувствовал себя чертенком и опустился на корточки рядом со спящим. После же, перекинув ногу через чужое тело, сел. Щекотка — банальное, но действенное нападение. Правда, стоит отметить, что не всегда безопасное, потому что Хюнин чуть не словил в лицо удар, ну да ладно. Чхве его все равно потом столкнул, бубня что-то совсем тихо. — Хён, ты знаешь, что так доверять людям — дело опасное? А хён только посмотрел на младшего так, что тому вдруг неловко совсем стало, но недовольный фырк все равно вырвался. Они пошли умываться и завтракать, попутно обсуждая планы на день. Совершенно случайно Кай заметил на одной из полок маленькую баночку с мармеладом. Тогда на улице была зима. Они сидели на кухне, громко обсуждая какой-то клип. Субин, ойкнув, встал и вытащил из верхнего ящика банку с мармеладом и показал ее Каю, дразня и ехидно улыбаясь. Чон отставил в сторону недоеденное мороженое. — Что это за выражение лица? Дай мне ее! — Как ты говоришь со своим хёном? Попроси вежливо. Хюнин вскочил и в секунду оказался рядом, а старший вытянул руку вверх, отходя на шаг и смеясь. Кай не сдался и, надвигаясь, потянулся за баночкой. В итоге Субин был прижат к комоду, и Кай, победно улыбнувшись, забрался левой рукой под чужую футболку, заставляя дернуться. Воспользовавшись, младший выхватил свою добычу и вернулся на место. — Это был грязный трюк, Хюнин Кай, у тебя руки холодные, — пожаловался проигравший, скрестив руки на груди. Опомнившись, обратил внимание на махающего ладонью Субина. Тот сказал идти переодеваться и выходить, да побыстрее, потому что остальные, как оказалось, уже ждут. Кай, ловко орудуя палочками, быстро закинул себе в рот оставшиеся кусочки овощей и, чуть не упав, побежал в комнату. Быстро справившись с одеждой, вдруг задумался, нужно ли будет ее стирать и где ему придется ночевать этой ночью. Услышав крик, решил размышления отложить на потом. Компашка активно начала обсуждать, чего вдруг новый приятель забыл дома у Субина. Да и вообще вся дорога сопровождалась с шумом, но кому какое дело до этих ребят. Так непривычно осознавать, что они живут жизнью обычных людей, что нет теперь той «работы», теперь они не выделяются среди толпы, имея статус типичной молодежи. Они пошли в развлекательный центр с игровыми автоматами. Кай поддался ностальгии, смотря на то, с каким весельем друзья проводят время. И дернулся, когда Бомгю хлопнул его по плечу: — Ты чего завис? — и с таким вниманием посмотрел, что на секунду дурно стало, — И почему не играешь? Если дело опять в деньгах, то не переживай, просто скажи Ёнджуну, у него карта специальная. — Мы знакомы всего ничего, почему вы так добры ко мне? — вырвалось у Хюнина. Вопрос, в принципе, вполне логичный. — А почему не должны быть? Ты плохой парень? — подошел Кан, крутя в руке баскетбольный мяч, — Если да, то мы, хорошие хёны, перевоспитаем тебя. А пока пойдем, проверим твои танцевальные навыки. А с танцевальными навыками было так себе. Хорош в спорте был, конечно, но вот все равно заслуживал звание деревянного человека, потому что с растяжкой дела не очень. Его решил проверить каждый, поэтому в последнем раунде со старшим Чхве лучшим решением было либо играть руками и ногами сразу, либо беспорядочно топтаться, но самое лучшее — сдаться. Кай помнит, что Ёнджун танцует просто отпадно. И Кай уже спустя минуту просто сел на платформе, смотря на то, как старший преуспевает, и не обращая внимание на чужие смешки и комментарии. На экране показали результат. Кай вздохнул только, махнув рукой, но улыбаясь, а Бомгю хлопнул в ладоши и часто на месте запрыгал, одновременно круг делая. — Чего так радуешься, ты же тоже проиграл, — Субин спрятал руки в карманах и немного отошел. Так, на всякий случай. — Так это же новый рекорд! Да и играли мы все против Кая. Цыкнув, Хюнин соизволил встать на ноги и пойти дальше. Время шло быстро, этот факт пугал, на самом деле, но проникнуться этим страхом парень не успевал, потому что его окружали такие замечательные личности. Темы для беседы возникали из ниоткуда, а минутное молчание (да там меньше минуты !) обязательно кто-то нарушал. В парке Кай на спине покатал Кан Тэхёна, а потом и сам решил запрыгнуть на спину своего доброго героя, который его приютил. Тот, впрочем, не возмущался, но прокряхтел от неожиданности. Потом Кан предложил устроить гонки. Сам он был судьей, а команды было две: Ёнджун и Бомгю, они же команда «Чхве», ну и вторая очевидна. В прошлом они такое уже устраивали. И Кай может сказать, что знает, кто будет победителями. Рассчитывает на успех и ставит условие: — С вас хотток, если выиграем! Из-за внезапно медленного Субина подкрадывается волнение и уверенность уже убавляется, но потом тот вырывается вперед, видимо вспомнив, что призом будет вкусная лепешка. Диету, само собой, молча отменили. Приз они получили, судью тоже угостили и пошли довольные дальше гулять. У главного входа попрощались друг с другом. Кай провожал взглядом, уже позволяя себе принять тоскливый вид, но… — Ты чего застыл? Идём. — А? — в следующее мгновение губы Кая растянулись в улыбке и он кивнул, — Да! Субин, смотря на то, как пацан сорвался с места, запаниковал вдруг и даже попытался убежать, но на него все равно запрыгнули. Просьба слезть, которая больше приказ, не сработала, но долго страдать не пришлось — тушка сама соскользнула и продолжила просто идти рядом. Ночью Хюнину вдруг приспичило приползти в комнату друга и поговорить о жизни. Владелец комнаты, конечно, страдальчески жаловался на свое вселенского размера желание поспать, но Хюнин был неумолим. — Ну вот почему именно сейчас? У нас будет еще достаточно времени на этого, — Чхве перевернулся на левый бок, позволяя собеседнику видеть смешную картинку. Яркий принт выцвел, но вещь все равно качественная. «Нет, не будет». — Потому что мне скучно и я не могу уснуть, — упрямо продолжил пилить взглядом. «Потому что мне нельзя пренебрегать каждой минутой. Нужно провести как можно больше времени с вами, пока есть возможность». — Субин, пожалуйста, поговори со мной. И он поговорил.***
Он давно не испытывал такого счастья. Каждый из этой четверки приводил его в восторг, заставлял улыбаться так, что даже больно становилось, а от смеха загнуться и упасть на землю. Кай не следил за временем, но старался при каждой возможности проводить время с друзьями. Особенно много часов он отобрал у Субина. Тот быстро принял странное желание младшего поговорить ночью, в четверг они даже не спали всю ночь, из-за чего днем потом клевали носом и тормозили в некоторых моментах. А потом Кай посмотрел на календарь. И он словно в вакууме. Никакой реакции на звуки, даже перестал дышать и моргать, ощущая лишь, как бьется сердце. Тело ослабло, не удалось понять даже, когда успел упасть на колени. Взгляд так и был прикован к календарю. В сознании неожиданно затикали часики, издевательски так. Тревога, боль и горечь слипаются в один мерзкий комок. В спину будто бы медленно ржавый нож вонзили, да теперь решили крутить им, поняв, что маловато будет и даже холодное оружие не может его убить. Если ближе к реальности, то он бы такого пережить точно бы не смог. И есть дума такая, что лучше бы действительно пырнули его. Вот сейчас. Чтобы не чувствовать, не понимать, не бояться. Теперь с ним болезненное ожидание конца. Кай не думал, что осознание будет таким тяжелым. Знать, что скоро тебя совсем не станет — это так мерзко и больно. Ему так страшно. Пожалуйста, нет. Склоняется к полу, чувствуя лбом прохладу ровной поверхности. Слез нет, но так хочется заплакать, его уже разрывает изнутри, так хочется выпустить это наружу. Хочется кричать, но вырывается лишь дрожащее дыхание. Начинает мелко потряхивать. Парень вцепился в свою же руку, оставляя полулунные линии от ногтей. Боль не отрезвляет. В голове мириады вспышек и миллионы «нет» — отрицание неизбежного. Он не может принять, а ведь должен был быть готов к этому. Исход был известен, так нет ведь, оказался слабаком, не сумевшим принять. Стоит только услышать собственный хрип, как он неосознанно зажимает себе рот. Потом на пол все же падает первая слеза. Скоро не сможет он посидеть с близкими людьми, поговорить по душам, посмеяться и пошутить, подурачиться и повеселиться с ними. Эти дни прошли, следующий — последний. И об этом никто не знает. Ребята говорили, что Кай будто бы всегда с ними был. Так и есть, но они и об этом не узнают. Они не узнают о том, что он был с ними даже тогда, когда исчез из этой жизни. Они не узнают, как жили раньше, чем на самом деле занимались, кем были. Не узнают, что с самого детства были вместе, вся пятерка — семья и дом. Они держались друг за друга, делились переживаниями, рассказывали каждый секрет. Лишь с этими людьми было спокойно, лишь рядом с ними Кай видел мир в самых ярких красках. Даже когда тело, покрытое ссадинами и синяками, изнывало от боли, Чон находил в себе силы улыбаться и смеяться благодаря четверым парням. Они — его всё. Эти друзья были для него всем даже тогда, когда не знали о том, что когда-то рядом с ними был Чон Хюнин Кай. Он не может рассказать им о своих переживаниях, сказать о правде, о своей судьбе. Его не поймут. От этого на душе так отвратно. Дышать стало так тяжело. Падение в лапы настоящей смерти ожидает, с этим ничего нельзя поделать. Слово «покой» не внушает успокоения и доверия, не позволяет думать о том, что всего всего лишь придет конец, все будет закончено и это, на самом деле, прекрасно. Нет. Кая пугает это слово. Он слабак. Его пугает эта мысль о вечном облегчении, когда ничего уже волновать не будет. Потому что еще осталось столько всего, чего он еще не сказал, чего не сделал. Внезапно Кай дергается и жмурится, начиная сильнее давить на рот и сгинаться. Ему кажется, что он уже начинает исчезать. Кай теряется в этом мире с осознанием собственной обреченности, в которой сам и виноват. Он тот, кто не имеет даже надежды на светлое будущее, все уже решено. Сам ведь для себя все решил, сам виноват и никто не заставлял. Кай помнит, как его пытались остановить, твердили, что есть другой выход. Его молили не делать, если бы могли — тянули назад. Кай помнит, как обернулся тогда и видел, как четверо парней, побитые, уставшие и неспособные встать, тянут к нему руки, зовут. Они поднимались и падали, на это было невозможно смотреть. Хюнин отвернулся и стал отдаляться от них с пониманием, что от его решения зависит не одна жизнь. Его защищали, спасали много раз, он должен был отплатить. — Хюнин Кай, не делай этого! Я тебя не прощу! — Кай, стой, пожалуйста! Кай, не надо! — Мы справимся! Не иди! Стой! — Кай! Хюнин… -...Кай! — Субин еще раз тряхнул парня, заставляя выравняться. И теряется, видя чужое состояние. Этот юноша, что так внезапно появился в его жизни, создавал образ самого жизнерадостного человека, но именно из-за эмоций на лице этого человека Субину становится почему-то дурно. С таким взглядом страшно встречаться, так много боли в этих темных глазах. Взгляд сквозь, в пустоту, он вызывает мурашки. — Субин-хён… — выдыхает и роняет голову на чужое плечо, скользит на грудь и замирает, беззвучно продолжая плакать. В следующую минуту цепляется за чужую одежду и, сжав челюсть, прижимается. Чхве не понимает, что должен делать, не понимает, почему ему кажется, что он сам сейчас задрожит. Проходит еще некоторое время, никто не знает точно, сколько именно, но Кай вдруг говорит, — У меня завтра день рождения, а денег нет. -… — ответ находится не сразу, — Ты только из-за этого? — Ага, — ровным голосом выдает тот, а голову все еще не поднимает, — Эта проблема не кажется тебе ужасной? И Субин вздыхает.***
— Завтра мы на аттракционы пойдем, не заставляйте нас опять ждать! Кай закивал, улыбаясь, и помахал рукой, после нагоняя Субина. Тот вновь рассмешил младшего своим задумчивым лицом. Еще со вчерашнего дня спрашивал, какой бы подарок хотел получить Чон. Ответ не получал, даже обидеться думал, но обижаться на такую светлую личность, как оказалось, невозможно. — Хён, пойдем на крышу? Субин посмотрел на лицо своего спутника и смутился из-за такой теплой улыбки. Проигнорировал ехидный комментарий о покрасневших ушах и просто продолжил идти. Если именинник хочет на крышу, то ладно, пойдут на крышу. Чуть не упал из-за того, что Кай слишком резко приблизился, положив руки на живот и поясницу. Они постояли так немного, и Субин уже думал убрать чужие хваталки, но владелец этих хваталок додумался сделать это самостоятельно. Старший периодически поглядывал на Хюнина, чувствуя себя странно. Его продолжало что-то беспокоить, можно было бы это объяснить недавно увиденной новой стороной солнечного парня, но… У Субина это состояние уже давно. Постоянным оно стало после появления Кая. Перед ними открылась красивая картина. Но стоило подождать заката. Для одного солнце скользило по небу медленно и незаметно, а для другого — быстро. Слабый ветерок был приятным, воздух здесь казался свежим. С удивлением Кай понимает, что не смог бы переживать этот день до последнего вздоха, до изнеможения и боли, до потери всяких чувств и эмоций. А не так давно это казалось не таким уж плохим вариантом. Две фигуры сидят на краю, наблюдая. Кай начинает говорить: — В том городе у меня было четверо друзей. Они были моей семьей, — голос не дрожит, что радует. Чхве чуть склоняет голову в сторону Кая, — Я помню, как мы сбегали в лес, где потом построили свой маленький домик. Помню наши тренировки, как старший несколько раз с гипсом ходил, — создается ощущение, что это не та ситуация, когда воспоминания вызывают лишь улыбку, — Помню, как нас отправили, как мы в первый раз вернулись в новый дом, такие уставшие и побитые. Я помню, когда казалось, что мы уже на краю, но мы обещали друг другу, что встретим завтрашний день вместе, — Субин не умеет читать по глазам, но ему кажется, что в глазах младшего отчетливо можно увидеть тоску, — Так много воспоминаний, я не смогу их даже все рассказать, одно дороже другого. Я помню, как убегал из дома моего мастера к другу. У него всегда для меня находились мармеладки. Я помню, как мы вдвоем или всей компанией любили валяться на полу, разговаривать и слушать музыку. — Что случилось? Ты говоришь так, будто бы вы расстались насовсем. — В том городе меня нет и не будет. А мои друзья начали новую жизнь. — Ты скучаешь ведь? У тебя вообще нет возможности связаться с ними? — Я знаю, что у них все хорошо. Знаешь, на самом деле, я бы хотел встретить завтрашний день с вами. — Что.? Ты чего, уезжаешь? Хюнин хихикнул, помотав голов и взлохматив волосы. Он, весело улыбаясь, посмотрел на парня рядом, говоря, что в его словах был намек, а Субин-хён — жадина. Кай не может сказать все прямо, не может собрать мысли в кучу и выделить особенно яркие моменты тех времен. От этого грустно, потому что хотелось бы поделиться этими воспоминаниями. Но Кай продолжает рассказывает, признается, что рад был встретиться с каждым, ведь ребята так напоминают ему его семью. Говорит, что ему было весело все эти дни, это была лучшая неделя в его жизни. — Я бы хотел провести вместе с вами вечность, потому что рядом с такими людьми каждый день на вес золота, каждый день ярок, словно летом. Субин не замечает, как вздрагивает. Кай продолжает говорить, а потом они сидят в тишине. Старший не понимает, почему ему становится так тревожно, почему сердце стучит так быстро. Внешне же он остается абсолютно спокоен. — Я решил, какой подарок хочу на день моего рождения, — Кай улыбнулся, смотря на то, как оранжевые лучи заходящего солнца скользят по окнам домов, создают полосы на стенах и осыпаются пятнами на земле, — Забудь обо мне. Когда ты будешь готов. Кай готов. Он чувствует, каким легким становится тело. Вся тяжесть на душе тоже медленно пропадает. Прикрыв глаза, вдыхает в себя аромат улицы, ловит последние лучи. Не видит испуганного лица Субина, чужого шока. Не слышит своего шепота: — Это было чудесно… А Субина трясет. Кай угас вместе с солнцем.