Подари мне ещё кусочек ада

По комнате скользила фигурообразная тень от солнца. Она медленно отползала все дальше и дальше в сторону горизонта, в итоге собираясь в один неяркий желтый пучок света. На окнах еще виднелись отблески желтых лучей. Пара потускневших глаз была направлена на заходящее светило. Зрачки мутно проблёскивали. Парень, сидевший на подоконнике, бесцельно смотрел на уходящий, единственный источник света. Так быстро день сменил вечер, а скоро наступит ночь. И именно сейчас начинаешь задумываться, как же быстро проходит час, сутки, год. А жизнь ускользает еще быстрее. Проходит мимолетно. Более стремительно пробегает, чем можешь себе предположить. И не успеваешь сделать что-то, сказать кому-то очень важные слова. Откладываешь на потом, думаешь, что всё успеешь. На самом деле время - ревниво. Оно не дает ни передышки, ни другого дополнительно шанса, ни отсрочки. И Максим прекрасно осознавал это. Сегодня, он не ожидал услышать такие неожиданные, резкие слова, ударившие в самую глубину сердца. Здесь парень услышал, как медленно и тихо, почти беззвучно открылась дверь. Кто-то зашел и притворил дверь обратно. Он не поворачивался, просто потому что не видел в этом смысла. Даже если этот человек пришел выразить соболезнования, пусть катится отсюда к черту. Ему не нужны какие-то пустые слова, произносимые наподобие робота. Не нужны эти фальшиво кислые лица, лживые вдохи и выдохи, мол, посмотри, мне тоже плохо, я очень переживаю. Хоть бы претворялись искусней. А это так... Жалкое подобие. - Макс, - он дернулся, узнав этот тонкий голосок. - Максим, - услышал он совсем близко. И тут на его руку, лежащую на бедре, опустилась холодная, маленькая ладонь. Парень медленно, немного удивленно повернулся в сторону девушки. Она стояла, чуть дыша, боясь вновь заговорить. Морозов перевел взгляд с её лица, на ладонь. - Мне очень жаль. Мои соболезнования, - произнесла она. Он скривился и потом иронично усмехнулся. Не поверил в искренность её слов. Молча, неосторожным движением убрал ее руку и, спрыгнув с подоконника, медленно побрел к выходу. Сколько за сегодняшний день он слышал одно и то же. Все хотят его поддержать, но от этого ни легче. Даже наоборот всё время напоминают ему об этом, не позволяя ни на секунду забыть. Девушка же просто сначала не поняла действий парня. Расширив глаза и чуть прикрыв рот, она наблюдала, как легко уходит Максим. Не смогла поверить, что он на самом деле собирается сейчас покинуть её. Вот так самым наглым образом. Да, какое право он имеет уходить, не обронив ни слова, даже не посмотрев в её сторону. Не для того она сюда пришла, не для того чтобы видеть его удаляющуюся спину. - Морозов стоять! - не выдержав игнорирования со стороны Максима, крикнула девушка. Максим остановился, ошеломленный той грубостью и злостью, с какими были произнесены эти слова. - Ты что вообще себе возомнил? - грубым, раздраженным голосом проговорила Виноградова. Максим с непониманием повернулся к Лизе. Сейчас она не была похожа на прежнюю Лизу - хрупкую, нежную девушку. Такая напряженная фигура, искаженное злобой некогда милое личико, сжимающиеся и разжимающиеся пальцы рук. Он никогда не видел в её таком состоянии. Было ощущение, что Максим смог задеть какую-то струну в её теле, которая в ответ отозвалась негодующим, искаженным звуком. Эти звуки отражались во всем внешнем облике девушки: и эти искрящиеся расширенные зрачки, часто поднимающаяся грудная клетка, тяжелые произносимые слова. - Что ты так на меня смотришь? Первый раз видишь? - сквозь зубы говорила Лиза. - Какой же ты эгоист! Я первая сделала встречный шаг, пришла, наплював на свою гордость, на свою обиду. А ты? Выдержала паузу, собирая и направляя все мысли в нужное, более спокойное русло. - А ты? - повторила она, - а ты будто кисейная барышня играешь со мной в молчанку и уходишь! - Лиза так и не смогла успокоиться. Увидев удивленное лицо парня, она сжала зубы и прикрыла веки, чтобы удержать в себе весь гнев, уже давно игравший внутри. Ей так вдруг непреодолимо захотелось подойти и хорошенько ударить Морозова, чтобы у него с лица пропал этот вид "я ничего не понимаю, я тут не причём". Лиза не могла понять, то ли он на самом деле ничего не понимает, то ли так мастерски претворяется. - Максим! Ау! Ты меня слышишь? - Лиза помахала руками. - Нет, ну это вообще свинство с твоей стороны. Она в бессилии опустила руки. - Выглядит так, как будто это я виновата и сейчас стою и умоляю тебя не уходить. Виноградова просто не могла больше видеть такого безразличного лица парня. - Перед кем я тут распинаюсь, Морозов? - никакого ответа и лишь какое-то глупо безучастное лицо и глаза пустые, направленные на кричащую девушку. Лиза глубоко вздохнула. - Знаешь, я представляю каково тебе. - Немного тише произнесла блондинка, - как ни странно, я тебя понимаю, - он лишь перевел взгляд куда-то в сторону. - А помнишь, как ты в поезде напомнил мне о матери, довел до слез? Он вспомнил, и всегда вспоминал тот случай, после которого он чувствовал большое раскаяние. И сейчас сердце неприятно отстукивало свой нервный ритм, а ему стало противно на самого себя. Противно, от того, что он не научился просить прощения у людей, которые играют в его судьбе важную роль. Ведь он понимал, почему Лиза вспомнила тот момент. Захотела напомнить, как и ей было невыносимо больно и тяжело слышать слова о матери и осознавать, что она никогда не будет рядом. - Помню, - голос еле-еле звучащий. - А что хочешь мне теперь отомстить? - он грустно ухмыльнулся. - Ну, давай сделай мне тоже больно, скажи мне о моей матери что-нибудь. Напомни лишний раз. Боже, какой мудак. Самому сделалось еще противнее, что смог говорить о такой ерунде. Сам идет на конфликт, пытается обострить итак накалившуюся ситуацию. - Какой же ты дурак, Максим, - Лиза сделала шаг вперед, - я не настолько злопамятна, как ты думаешь. У меня и в мыслях не было, чтобы чем-то задеть тебя или... - она замолчала, не хотела делать больнее парню. Она подошла вплотную к Максиму, а он лишь стоял, не предпринимая ничего, абсолютно ничего. Он боялся что-то сделать сейчас. Вставить свой извечно иронический комментарий, или шагнуть в сторону. Максим не хотел портить сложившуюся картину своими действиями. Лиза стояла рядом с ним так близко, что парень видел каждый волосок на её голове, каждую эмоцию на лице, заменяющая одна другую. Такая хрупкая, маленькая, но создающая собственное поле вокруг себя. И он почувствовал её волнение и напряжение. И, конечно же, чувствовал свою вину. - Я просто пришла тебе помочь, чтобы хотя бы была какая-нибудь опора, какой-нибудь человек, кто тебя выслушает и поймет, - она медленно, глубоко вздохнула, набираясь сил, - потому что я знаю, я чувствовала себя одинокой, со мной не было никого, даже отца, который уехал в другой город, чтобы не видеть этого всего. - Грудь тяжело сдавило, - и знаешь, мне так нужно было родное плечо, какая-нибудь капля тепла. Но этого не было. Я была одна. - Теперь девушка выглядела измученной. Ей с большим трудом давались воспоминания, которым она долгое время не позволяла возвращаться. Окунаясь в эти страшные, истертые до дыр воспоминания, она невольно вздрагивала. На душу падал тяжелый камень, создававший сопротивление и мешающий дышать. Это было для неё слабым местом, чертой болевого порога. И сейчас Лиза вновь позволила переступить эту черту, ощутить на себе шершавость и колкость давних событий. В хронологическом порядке четко поминутно в голове выстраивались горькие моменты, того дня похорон матери. Казалось, все было пережито в суматохе: кладбище, пестрые цветы на могиле, потоки слез, перешёптывания соседей, богатый стол с закусками, собранный на последние деньги, звук рюмок и бокалов о стол, выливающаяся в них жидкость, слова соболезнования и под конец вечера - тишина. Девушка прекрасно помнит раздражающее тиканье часов и такую устрашающую тишину вокруг себя. Она помнит этот собственный опустошенный взгляд красных глаз в зеркале, белые трясущиеся руки, медленно снимающие чёрный платок с головы и никакой твердой поверхности под ногами. Никого и ничего не было рядом с ней в тот день и в последующие. Ни отца, в котором она так нуждалась, ни родственников. Абсолютно никого. Только собственная боль и желание не чувствовать горечь утраты. Максиму после её слов стало еще хуже. Он и не мог предположить, что девушка сможет так просто, после всего случившегося, что натворил он сам, прийти и предлагать свою помощь, как друга, как человека, который понимает его как никто другой. Как ему хотелось извиниться перед этим человеком. И извиняться вечно, пока она не простит его. Ведь он чувствовал, что Лиза поистине хочет помочь ему. Но что-то не давало Максиму сказать и слова. Виноградова, не услышав и не увидев ни желания, ни просьбы со стороны парня, остаться с ним, обступила Максима и сделала шаг к выходу. - Извини, если помешала, - отчаявшись, произнесла она. - Я больше не приду, раз всегда появляюсь не в то время, не в том месте. Нет, он не сможет её так просто отпустить. Пусть она оттолкнет его сейчас, скажет, как ненавидит, пусть. Но нужно попытаться сделать попытку. Ведь она необходима Максиму, и он не собирается этого отрицать. Девушка уже взялась за ручку двери, но открыть её, Лизе не позволили. Максим быстро среагировав, повернул девушку к себе и крепко обнял, утыкаясь носом в шелковистые волосы. Виноградова без сомнения была удивлена такими быстро поменявшимся настроением и намерениями парня. Она просто стояла неподвижно. - Прости, прости меня! - заговорил Максим, пытаясь еще ближе прижать девушку к себе. Оказалось не так сложно произнести эти слова, как он предполагал. Особенно когда эти слова уже давно всплывали в его голове, крутились на языке. Лизе стало некомфортно от его сильных объятий. - Максим. - Проревела она, немного сердито. Он отпустил руки, расценивая это как продолжавшуюся обиду на него. Лиза смотрела на парня с сожалением, но на её лице не было даже намека на пылавшую в ней злость и ненависть, тем более обиду. Максим медленно встал на колени перед девушкой. Сейчас он не посчитал свое исполненное действие чем-то унизительным, как он раньше думал. Это просто знак, того как он раскаивается и пытается восстановить нарушившееся равновесие между собой и девушкой. - Прости меня! - пронзительно повторил он, - Я дурак, но я так больше не могу. Прости, - тихо-тихо договорил он и опустил голову. - Мне так тяжело, слишком... Слишком. И это стало последней каплей, Лиза не могла больше смотреть на терзания Максима. Она сама встала на колени напротив него и обхватила ладонями лицо парня. - Пожалуйста, успокойся! - твердо и внушительно произнесла девушка, заглядывая ему в глаза. - Я устал, Лиз, - парень сел на ламинит. Вот так и бывает. Вечно сильный, вечно с твердой походкой человек, ломается и просто не выдерживает тяжести разочарования и боли. - Ты справишься! - Лиза тоже села на пол и притянула Максима к себе. Обняв его одной рукой, положила голову себе на плечо. - Ты ведь сильный. Вместе, мы всё переживем. Я ведь теперь не оставлю тебя! - Лиза не выдержала и слезы тихим потоком полились по щекам. - Время лечит, я это знаю теперь точно! - Вместе? - не веря, переспросил Максим и оторвался от девушки, пытаясь посмотреть ей в глаза. Блондинка лишь грустно улыбнулась и кивнула. - Ты простила меня? - с такой огромной надеждой спросил Морозов. - Простила, - шепотом проговорила девушка. Парень поцеловал кротко и быстро Лизу в губы, а после лег на пол, положив голову на бедра девушки. - Спасибо, - Максим улыбнулся, и несколько слезинок скатилось из его глаз. То ли это радость за прощение, то ли тоска и печаль по маме. А может быть всё вместе. Брюнет почувствовал себя не одиноким, а таким защищенным. Теперь на фоне девушки, Максим ощущал себя маленьким ребенком, который испугавшись спать один ночью в своей комнате, бежит к маме, чтобы прижаться к её теплому телу и засыпать под крепкие, трепетные объятия. Ему на миг показалась, что он трус и слабак, испугавшийся собственного одиночества. Но вовремя отогнав эти мысли, парень наслаждался той опорой и силами, излучаемые девушкой. Была надежда на завтрашний день. На будущее с той девушкой, теперь уже ставшей частью его жизни и повседневной необходимостью. В комнате было очень тихо. Лишь моментами были слышны гулы машин, проезжающих за окном. Солнце уже давно зашло за горизонт, уступая место темной, устрашающей ночи. А на полу сидела девушка с мокрыми от слез щеками и гладила по спутавшимся волосам парня, лежащего у нее на ногах. И ничто не мешает, лишь тоска парня по родному человеку. Но время поможет, оно не поскупится и позволит собраться и пережить, и забыть боль утраты.