Во всём виноват снег.

Шёл снег… Она шла с учёбы, в то время как пошёл первый снег. Белые крапинки падали на тёмный осенний плащ девушки, которая неспеша передвигалась по пустынному, абсолютно безлюдному парку. Шатенка никогда не упускала тех моментов, когда одно время года плавно перетекало в другое, наблюдая за этими переменами в полюбившимся ей парке. В любое время года это место необычайно привлекательно и притягательно взору её глаз, что отливают заленью распустившихся весной первых листьев. Изабель не была ценителем городской суеты, вечно спешащих людей и переполненных всяким ненужным хламом магазинов.    С каждым вдохом казалось, что лёгкие не только наполняет запах зимы, но и всё внутри оживает, чувствуя лёгкость и непосредственность. Было относительно не холодно, буквально четыре-пять градусов ниже нуля. Но не смотря на это, щёчки девушки пребрели слегка розоватый оттенок, что сильно выделялось на её мраморно-белой коже. Магнолия, будучи одетой по-осеннему, быстро ощутила смену температуры, но не смотря на это, по-прежнему продолжала стоять почти что посреди моста. В такие моменты время и всё, происходящее вокруг, не имеет значения. Есть лишь ты, снег и место, где почти не ходят люди.    Прежде мелкий, словно мелкие катышки ваты снег, падал уже большими пушистыми хлопьями. Невероятно красивая картина, что затмевает собой прилежащий к такой погоде холод. Если прислушаться, то можно различить среди этой мёртвой тиши лёгкий звон падающего о мостовую снега, щебет мелких птиц, шорох негодующих на погоду листьев, и дыхание самой Изабель. Обладательница нефритовых глаз сильнее закуталась в плащ, скрещивая руки на груди, однако, чуткий взор её не дрогнул, будучи направлен на созерцание пейзажа. Магнолия терялась во времени, сливаясь с этой картиной, оставаясь неподвижной, словно статуя.    Сжимая тёплой рукой одну из балок моста, она чувствует, будто её руку пронзают множество маленьких иголочек. А в голове вертятся воспоминания, что ранее сильно ранили душу.

*** — Смотри, первый снег! — воскликнула девчушка с растрёпанными, собранными в два небрежных хвостика волосами. Её большие нефритовые глаза с восхищением разглядывали небо и большие снежинки, медленно падающие на её одежду, каменное покрытие моста и, впрочем, всюду.    Он улыбнулся, нежно потрепав непослушные волосы этой юной мисс. — Зима начинается. - он вдохнул полной грудью, мечтательно глядя куда-то ввысь. — Я люблю тебя, Фарлан. — беззаботно и по-детски наивно проговорила Изабель, тепло улыбаясь, но явно не понимая того, как быстро обесцениваются такие слова даже дорогими нам людьми. — И я тебя. — Черч обнимает и прижимает к себе хрупкое тельце девушки, будто отгораживая её от мира сего. Или же просто потешая своё самолюбие тем, что в его руках столь дивное создание, слепо верющее его лицемерной лжи.

***    А потом он пропал. Как снег весной, просто взял и растаял, исчезая из жизни той, что так нежно и трепетно любила его. С тех пор прошло уже пять лет, а она всё ещё исправно посещает это место, особенно в начале зимы. Когда идёт с учёбы домой, из дома на учёбу, в магазин, кафе, и просто гулять… Это своеобразный обряд, исполнение которого не пропускает никогда. Возможно, обладательница нефритовых глаз всё ещё надеется увидеть здесь своего возлюбленного? Или же, это уже стало её смыслом жизни? Ответ на этот вопрос не знает никто, даже она сама.    Когда тело начинает содрогаться от холода, она мысленно она приговаривает:        « Не хочу уходить… Постою тут ещё немного…»    И так всегда. Она до конца хранила надежду, но та отказывалась лживой и неоправданной. Изабель могла стоять часами, а если дать ей волю, то сутками напролёт. А ради кого?    Вечереет. От мыслей и воспоминаний её отвлёк только что влючившийся фонарь у подножия моста. Неужели время настолько быстро, что не щадит людей, которые умеют ждать… Годами…         « Уже так поздно? »    Взор затуманенных раздумьями глаз пал на миниатюрные наручные часы, которые показывали пятнадцать минут седьмого. Стоило девушке окончательно придти в себя, как она почувствовала, как заныли её обледеневшие ноги, закружилась голова и защипало обледеневшие руки. Ранее спокойное дыхание стало судорожным. Ей не хотелось возвращаться домой, ведь та знала, что её никто не ждёт. Вдруг, её привлекло движение у тропы, ведущей к мосту. Приглядевшись, Магнолия поняла, что в её направлении бежит массивный пёс, как потом оказалось, чистокровный хаски. Как только он приблизился к Изабель, так тут же повалил её в небольшой мягкий сугроб, облизывая её щёки и радостно махая хвостом. Девушка впервые за эти годы искренне засмеялась, взъерошивая шёрстку и почёсывая уши хаски. Настойчивость и игривость перешла от собаки к девушке, заставляя забыться. — Хороший мальчик. — сквозь смех проговорила девчушка, пытаясь хотя бы сесть. Когда же ей это удалось, пёс послушно сел рядом с потрёпанной Магнолией, высунув язык и часто дыша. Заметив на ошейнике блестящий брелок, девушка инстинктивно потянулась к нему обледеневшими пальцами, читая надпись:    «Eren.» — Это верно, твоё имя. - констатировала факт вслух. — Эрен.    Не прекращая манипуляций хвостом, пёс гавкнул, якобы, соглашаясь с доводами девушки.  Вдруг, где-то позади послышался приглушённый зов незнакомого ей мужского голоса: — Ээээреееен.    На что животное стало отзываться весёлым и задорным лаем, но не убегало к хозяину, будто заставляя его придти именно сюда. Заинтересованная сия ситуацией, девушка внимательно смотрела на заснеженную дорогу, пытаясь детальнее разглядеть силуэт, бегущий в сторону освещенной мостовой. Это был мужчина лет этак двадцати пяти или тридцати. Его смольно-чёрные, слегка взъерошенные волосы колыхались от редких порывов ветра. Внешне, на первый взгляд, Магнолия приняла его за азиата, но что-то в нём было такое, что принимало немецкие черты. Его кожа бела, словно у вампира, но как и у Изабель, щёки преобрели чуть розоватый оттенок. А его глаза.. В них, казалось бы, можно увидеть всё, но при этом совсем ничего. Средневековый вампирский образ дополнял классический костюм и расстёгнутое пальто с кашемировым шарфом. В глазах Магнолии он выглядел элегантно и утончённо, хотя при этом просто и непринуждённо. Шатенку завораживал его взгляд, та знала, что он скрывает в себе грусть и некую печаль. Смутившись своего чересчур пристального взгляда на незнакомца, Изабель перевела свой взор на Эрена, что со всей своей собачьей радостью, вертелся вокруг хозяина. Опомнившись, Магнолия поняла, что до сих пор сидит в снегу. Не то, чтобы ей было не удобно, но если смотреть со стороны, то это просто странная картина. Тело замёрзло настолько, что чувство холода уже не столь воспринималось разумом девушки. Однако же, не только Магнолия была  заинтересована новым лицом, но и мужчина не менее пристально разглядывал её, слегка задумчиво вглядывась  в нежные женские черты лица. Они не замечали, что эти игры в гляделки длились уже несколько минут. Однако, стоило девушке шелохнуться в попытке встать, к ней приблизился брюнет и без лишних слов взял её за предплечья, поднимая. Даже удостоверившись, что девушка устойчиво стоит на ногах, его руки так и остались придерживать её. Чуть помешкав от удивления и некоторого смущения, Магнолия проговорила: — С-с-пас-с-ибо. — зубы стучали, от чего слово больше проходило на сигнал на азбуке Морзе.    Он пристально всматривался в её глаза, что казалось, её душа видна ему насквозь. Но взгляд… Не от мира сего? Лишь на секунду она вспомнила то, как когда-то давно на этом самом месте стояли она и Фарлан. Но это сразу же забылось с тем, что мужчина взял её за руку, а другой стряхнул с её волос копну снега, а после, не сводя глаз, произнёс: — Это из-за Эрена? — он не сильно сжал обледеневшую руку шатенки, отчего та почувствовала тепло. Не то, что даёт пламя вечером у камина, или же какао за прочтение книги. Это тепло человеческой плоти… И души. Это было как тогда, с тем, кого она более не увидит… Зимой… Под светом фонаря… Но Изабель уже не было грустно. Она помнила всё, что связывало её с первым снегом. И навсегда запомнила весёлый лай Эрена, что радостно махал хвостом, глядя на воссоединение двух, когда-то разбитых сердец. Её лицо смягчилось и Изабель улыбнулась, переплетая пальцы их рук. — Во всём виноват снег…