Давление со стороны сверстников

Тони Старк сидел в приемной местного полицейского участка. Стул под ним был пластиковым и неудобным. Он позволил ярости вскипеть в груди. Питер должен был стать усовершенствованием, а не продолжением, но эта… эта выходка напоминала подростковые годы Тони. Так или иначе, это была вина Тони. Он был уверен. Мальчиков-подростков не арестовывали по пятницам, если у них дома были хорошие образцы для подражания, и пока он сидел в этом кресле, ожидая, когда его ребенка выпустят из тюрьмы, он пытался понять это. Найти в памяти тот самый момент, когда он все испортил для Питера. Однако у него не было достаточно времени, чтобы заново пережить все родительские ошибки, которые он совершил. Питер вышел из длинного коридора, держа в руках пластиковый пакет с бумажником и мобильником. Он не осмеливался оторвать взгляд от ботинок, когда коп проводил его к Тони, и это, вероятно, был хороший ход. Тони не доверял себе, боясь обжечь мальчика взглядом. Они молча вышли из участка и направились к машине, в которой ждал Хэппи. Под ногами хрустел гравий, и Питер оглядывался по сторонам, но ни разу не взглянул на Тони. Он тоже оглядывался по сторонам. В поисках прессы. Любого признака какого-нибудь козла с камерой. Им повезло, и они добрались до машины без каких-либо смущающих фотографий. Тони подождал, пока дверь захлопнется, чтобы, наконец, дать выход своему раздражению. — О чем ты думал? Питер посмотрел в сторону, сощурил глаза, чтобы смотреть в окно, и сморщил лицо, как если бы на него вдруг вылили ледяную воду, хотя, возможно, так и было. Может быть, в его голосе звучала ярость, но он не знал, как объяснить Питеру, что она направлена на него самого, а не на сына. Уж точно не на своего ребенка. — Я… — Ты знаешь, это не имеет значения, — сказал Тони. — Я не хочу этого слышать. Тони слишком боялся объяснений. Что бы Питер ни сказал, все это вернулось бы к нему, и он не был готов к тому, чтобы столкнуться со своими собственными ошибками, не был готов к тому, чтобы столкнуться с мыслью, что он облажался так же эффектно, как Говард. Питер замолчал и посмотрел в окно, чтобы отвлечься, а Тони вцепился в подлокотник и сделал вид, что не замечает, как Хэппи смотрит на него в зеркало заднего вида. Один вдох, один выдох. Дать ему время, дать ему пространство, потому что Тони чертовски не доверял себе, чтобы сказать что-нибудь, когда он был так зол. Это была тихая, немного неловкая поездка домой, и когда они добрались до дома, они разошлись в разные стороны. Тони — в мастерскую, а Питер — в свою комнату, чтобы переодеться ко сну, как хороший мальчик, каким он и был, как будто сама причина, по которой его арестовали в пятницу вечером, не имела ни малейшего смысла.

***

Тони Старк сидел за пианино посреди ночи, снова и снова проигрывая ноты. Классические рок-песни на фортепиано звучали по-разному, но больше всего его успокаивали эти мелодии, с тех пор как он бросил пить много лет назад. Пьянство плохо сказывалось на его отношениях с Питером, по крайней мере, так сказал психотерапевт, а также психотерапевт Питера. Старки были большими поклонниками терапии. Они могли себе это позволить. — Папа? Тони обернулся и увидел в дверях силуэт Питера. — Можно войти? Тони кивнул, и Питер неуверенными шагами прошел в глубь комнаты. Встревоженный, как и Тони, и как Тони никогда бы не подошел к Говарду, Питер остановился посреди комнаты, на полпути между дверью и пианино, где сидел Тони, шаркая ногами. — Ммм, прости? Я не хотел, чтобы меня арестовали, а Гарри сказал, что это ерунда, — сказал Питер. Шаркая ногами, он подошел ближе. — Я… Он замолчал, а потом снова обрел голос. — Я просто хотел им понравиться. — Это смешно, Питер, — сказал Тони. Его тревожный гнев полностью исчез, испарился из-за потерянного взгляда Питера. — Ты всем нравишься. Это была правда. Мир выбрал их любимого Старка и это был не Железный Человек. Питер отчаянно замотал головой, и Тони почувствовал, как напряжение в его мышцах исчезает и заменяется чем-то другим. Инстинктом, может быть, потому что Тони знает, что иногда он проваливается как отец, но ничто в мире не могло помешать ему утешить сына, когда тот был расстроен. И Питер определенно был расстроен. Он сократил расстояние между ними чем-то средним между бегом и прыжком. Он опустился на скамейку рядом с Тони так близко, что мог видеть, как его карие глаза увлажнились. — Я им нравлюсь, потому что я твой сын, — сказал он. — Никто не любит меня таким, какой я есть, никто даже не видит меня таким, какой я есть, и я… я никуда не подхожу. Я просто я… один, все время, даже когда я не один. Тревога звенела в голове Тони, тревога, которая заставляла его искать и уничтожать чувство одиночества, прежде чем оно поглотит его сына целиком. Он знал, что этот монстр может сделать с человеком, и знал кое-что более впечатляющее, чем его репульсорные лучи, способные убить все на своем пути. Он не знал точно, как это исправить, но сделал то, что было естественно. Он сграбастал Питера в объятия. — Ты хорошо вписываешься, — сказал Тони и почувствовал, как Питер покачал головой. — Ты не в счет. Ты думаешь, что я хожу по воде*. Тони подтолкнул Питера вперед, но удержал его за плечи. — Что? Нет, это не так. — Папа. У тебя было меню ресторана, на котором я накалякал в детстве, в рамке. — Ты раскрашивал, не заступая линий, намного раньше, чем у других детей начало получаться, — сказал Тони. Он чувствовал, что это было вполне разумно, но он не осмеливался рассказать Питеру о коллекции цветных салфеток из всех ресторанов, слишком причудливых, и о бумажных детских меню, которые он держал в альбоме. Питер закатил глаза, и Тони подумал, не из-за этого ли он так бурно отреагировал, ведь он просто сходит с ума по этому ребенку и видит, что он ведет себя не так, как он сам, черт побери. И все же он, должно быть, делает что-то правильно. Он не должен быть таким, как Говард. Будучи подростком, Тони никогда не жаловался, что отец любит его слишком сильно. Разница была существенной, и это успокоило Тони. Он посмотрел на Питера, и его грустные глаза вызвали у него желание заорать на всех этих идиотов, которые заставляли его чувствовать, что он не вписывается. Вместо того, чтобы узнать имена и номера телефонов, как ему хотелось, он снова обнял Питера. — Ты найдешь друзей, Пит, — сказал Тони. — Настоящего друга. А не этих придурков, с которыми ты был сегодня. — Не в моей школе. — А что, если ты сменишь школу? На этот раз отпрянул Питер. — Что? Серьезно? — Поверь мне, после сегодняшнего вечера я хочу, чтобы ты был как можно дальше от этих детей, — сказал Тони. — И, кроме того, ты достаточно взрослый, чтобы выбирать самому, куда поступать, верно? Тони понял, что это правильное решение, по тому, как просияло лицо Питера, и по тому, как мальчик обхватил его с такой силой, что они оба чуть не упали со скамейки. — Я люблю тебя, папа. — Я тоже тебя люблю, — сказал Тони. — Но ты все еще под домашним арестом. — Да, это справедливо. Тони улыбнулся и удивился, почему он позволил своему мозгу обмануть себя, думая, что их с Питером отношения были такими же, как у него с отцом. Они никогда не будут такими. Он был настроен решительно, и Питер облегчил ему задачу. Он был слишком совершенен. — Все еще умеешь играть? — спросил Тони. Питер пожал плечами и посмотрел на нотные ключи. — Конечно, это ведь всего лишь математика. Тони откинулся назад, и Питер заиграл песню, которую тот никогда раньше не слышал. Возможно, если бы Тони услышал ее по радио или в наушниках Питера, он списал бы ее на раздражающую поп-песню без какого-либо реального взрыва, но ее играл Питер, и не было ни одной неуместной ноты.

***

Несколько месяцев спустя, Тони Старк сидел на стуле в школьном зале. Это было неудобно, но он был в первом ряду и имел лучший вид. Питер убивал его. Он ответил на каждый вопрос с улыбкой. Тони не хотел ничего пропустить, но поскольку Питер определенно не улыбнулся бы, если бы посмотрел на аудиторию и увидел, что Тони записывает его на свой мобильный, он заплатил какому-то парню, которого нашел в коридоре, чтобы тот записал для него весь турнир по Декатлону. Она войдет в его архив с видеозаписями Питера, которые он хранил в секрете, как и альбом с рисунками на салфетках, так что когда-нибудь он сможет их вытащить и показать внукам. Однако он надеялся, что до этого дня еще далеко. Тони не был достаточно стар, чтобы стать дедушкой. — Как у него дела? — прошептала Пеппер, плюхаясь в кресло рядом с ним. Она опоздала только для того, чтобы Тони не опоздал. — Как всегда, — сказал Тони. — Он там самый умный. — А он такой счастливый, — сказала Пеппер. — Эта школа ему очень подходит. Тони кивнул и переключил внимание на сцену, как раз в тот момент, когда Питер заработал еще больше очков для своей команды. Он и его приятель-ботан, с которым он строит Лего по выходным, бьют друг друга кулаками под столом. Его ребенок был не один. Его ребенок не был в тюрьме. Его ребенок был счастлив, и это все, что имело значение. Примечание автора: Ходить по воде — В Библейских сказаниях Иисус ходит по воде. Так, что Питер имеет ввиду, что Тони олицетворяет его с ликом святых