Холодное солнце

Руки Прошутто ловко порхают, расправляя ткань рубашки и орудуя утюгом. Провод энергично колотится о край гладильной доски, отбивая неровный ритм. Кулон как маятник покачивается в такт движениям Прошутто. Странная безделушка. Прошутто не верит в приметы и удачу, считая это уделом слабаков и рассчитывая только на собственные силы, но почти никогда его не снимает. Сеанс магии - иначе это и не назовешь, и Пеши завороженно наблюдает. Зависнув над тканью, утюг тихо шипит и выбрасывает струи пара. Как пароход, он плывет по измятому полотну, оставляя за собой след - идеально ровный. Все, за что берется Прошутто, выходит идеально - аккуратно, чисто, красиво, - начиная от привычного внешнего вида: прическа - волосок к волоску, лицо гладко выбрито, ногти подстрижены, воротник отутюжен, на обуви - ни пятнышка, пока ее не забрызгает чужая кровь (лишь бы не своя), и заканчивая выполнением приказов. Умелые руки, острый ум и чутье ищейки справятся с любым делом, сомневаться в этом не приходилось. В пепельнице тлеет подкуренная сигарета. Прошутто не прикоснется к ней, пока не закончит с глажкой, чтобы на чистой ткани не осталось случайных следов. От запаха сухого жара, смешанного с табачным дымом, свербит в носу. Пеши поводит носом и быстро моргает, но чихнуть так и получается. Вот же черт! Чувство незавершенности царапает досадой. Наверное, Прошутто ненавидит такое больше всего. Ну, помимо трусости. Прошутто бросает взгляд на часы, сковывающие запястье, и отирает лоб о предплечье, его ключицы тоже блестят от пота. Жарко. На нем белая майка и легкие светлые брюки, и даже в этой одежде он выглядит так, как немногие могут. В Неаполе много красивых мужчин, их команда - не исключение, Пеши не слепой, просто значения этому не придает, но Прошутто красив иначе, по-особенному, и чтобы быть таким, он не прикладывает осознанных усилий. Весь его образ - цельный, как из камня высеченный. Наверное, таким нужно родиться. "Универсальный стандарт внешности", как однажды туманно подытожил Формаджо, но рассуждал не о Прошутто, а о моделях в журнале про спорт, и высказывание отложилось у Пеши в памяти. Но в случае с Прошутто дело не только во внешности, Пеши быстро это понял. В комнате такая жара, что Пеши ощущает себя пекущейся в духовке картофелиной. Он растекается по стулу, откидываясь назад, но, покосившись на Прошутто, выпрямляется, позволяя себе лишь чуть-чуть ссутулиться, - рядом с ним хочется быть лучше. Старый вентилятор не справляется, и чтобы охладиться, нужно сидеть прямо возле него, а работающий утюг накалил и без того разогретый воздух, уже с утра потяжелевший в предчувствии грозы, которая еще где-то далеко за морем - по крайней мере, прогноз погоды по радио ее обещал. От распахнутого окна больше вреда, чем пользы - на улице ни дуновения ветерка, и солнце печет, как осатанелое. Волосы Прошутто тоже как солнце, но не летнее - слепящее и злое, - а осеннее. Пеши отирает взмокшую шею тыльной стороной ладони и ловит себя на том, что трясет ногой. Всякий раз, когда лидер Ризотто передает новое распоряжение босса, кончики пальцев начинает покалывать в ожидании привычной тяжести родного оружия, а по телу расползается смутное беспокойство, назойливое и липкое, оседающее в конечностях. К зловещему пятну, выкрасившему белые полоски на пиджаке Прошутто в красный при устранении Черного Бьянки, и его странно посеревшему лицу Пеши оказался не готов. Рана - ну, могло быть и хуже, но его пробрало, он молился как умел, не зная толком ни одной молитвы. Не то чтобы он ожидал чего-то другого, вступая в группировку киллеров. Но стоит только привыкнуть к мысли, что те, к кому ты привязался, вечны, как жизнь тычет тебя носом в неизбежность обратного. Умирать - не страшно, если не мучиться, страшно - терять. - Пеши. Оставь ногти в покое. Успокойся. Голос Прошутто подцепляет Пеши как крючок и выуживает из задумчивости. Он не сразу осознает, что терзает зубами уголок ногтя. Опять. Каждый раз одно и то же. Перед новой миссией самоконтроль вечно ломается, он еще не до конца привык, но справится, так сказал Прошутто вчера, пока выяснял удобный маршрут, которым они будут добираться до места назначения; взгляда поверх ноутбука и двух слов Пеши хватило так, как не хватило бы никакого визита к психотерапевту. Прошутто Пеши верит больше, чем себе, и будет стараться изо всех сил. В противовес ему Прошутто собран и спокоен. Только брови чуть сильнее сведены - о чем-то думает. - Я забылся, - оправдывается Пеши и смотрит на обкусанный ноготь как на предателя. Для верности он сцепляет руки в замок и кладет их на колени. Они выдвинутся только вечером, и у него еще есть время, чтобы собрать себя в единое целое. В нужный момент рука у него уже не дрогнет. Прошутто легонько встряхивает рубашку и опускает ее на плечики вешалки. Последняя. - Давай сюда свою рубашку, - говорит Прошутто, и Пеши несколько секунд смотрит на него, хлопая ресницами. Не послышалось же ему от перегрева? - Одну ты уже спалил, на другой замятия на самом видном месте. Нет, не послышалось. Твердый взгляд Прошутто развеивает сомнения, он серьезен и всего лишь предлагает свою помощь. И ни одна мелочь не может ускользнуть от его цепкого внимания. Рубашки Пеши не особо жалует, в его гардеробе их осталось всего две - для особых случаев, которые не так часты, но требуют к себе должного отношения. - Братан, ты что, не стоит. Пеши мотает головой. Упрямый встречный взгляд отзывается уколом стыда где-то под ребрами, и он быстро отводит глаза. Не соглашаться же ему, в самом деле. Предложение Прошутто где-то за пределами его мировоззрения. На нем ведь и так лежит слишком многое. В конце концов, он каждый раз берет на себя ответственность за чистоту выполнения миссии, если Пеши лажает, и доводит все до конца, даже рискуя. Пеши сам бы гладил для него рубашки, если бы умел делать это правильно, осталось только научиться. Кивок в сторону коридора понятен и без объяснений, и перечить Прошутто немного рискованно - словом он умеет приложить не хуже, чем рукой. Пеши борется с противоречивыми мыслями, а через несколько секунд все-таки спешит в указанном направлении к корзине с постиранным бельем, чтобы не заставлять Прошутто ждать.