Верни мне мой голос

Здравствуй, Гудвин. Ты знаешь меня. Это я, Ариэль. Удивлён? Ну, ещё бы… Я мало похожа на Элли… Мне бы плыть! Каждый шаг, как по лезвию… много недель… А мои башмачки не от соли — от слёз побелели. Я забыла сестёр и коралловый замок отца. Я сиреной была. Человеком. И пеной морскою. Я всё знаю. Предвижу конец. И пойду до конца. (Впрочем, кажется, что-то подобное… было со мною?) О, теперь я умна — так, что хватит на десятерых. Да и опытна — так, что моя безрассудная смелость Станет вечным упрёком для слабых, что в юности их Ведьме «да» не решились ответить, пусть очень хотелось! Я любви не прошу. Да и чем бы я стала любить? Разве сердце железное взять из груди Дровосека? Или львиное?.. Нет. Только голос хочу возвратить. Только голос волшебный, влекущий в волну человека. Ты не знаешь, о Гудвин, но я так устала молчать, Я молчала, когда он твердил мне: «О, если б ты знала, Дорогое дитя...» Когда руки её целовать — Не мои — он склонялся... На свадьбе я тоже молчала! О, проклятая ведьма, ты знала, что всё это зря. Я могла быть прекраснее всех, мне там не было равной! Танцевать для него, и, в глаза ему нежно смотря... Я забыла: он принц, он мужчина, наивно тщеславный! Он не любит загадок. Я так от него далека... Волны мягких волос, теплый бархат фарфоровой кожи И бездонный мой взгляд, и нежнейшая в танце рука — Чешуи моей рыбьей нисколько не стали дороже Для него, не узнавшего, кто я, на что для него Я решилась... О Гудвин, прошу тебя, дай мне мой голос! Только спеть мне — хоть раз, больше я не прошу ничего, Только спеть — чтобы небо над морем грозой раскололось! Не о том, как спасла я его и какою ценой, А о том, как ресницы темнеют его на рассвете, Как он нежно смеётся, когда он так ласков со мной, Как улыбка его белоснежна, как пальцы на флейте Так сильны и искусны, как я его знаю шаги, Как у двери я жду, от восторга любви замирая... Помоги мне, Великий, Ужасный, прошу, помоги! А ещё... а ещё иногда я ночами мечтаю... Пусть он ложе своё как с любимой разделит со мной! Развести перед ним мои длинные стройные ноги, Что достались мне страшной, поистине страшной ценой... Да помогут мне боги, морские ль, подземные ль боги! Мне ли боли бояться, когда словно тысячу жал То заклятие ведьмино в нежные стопы вонзает! О, почувствовать, как он вонзит мне свой твёрдый кинжал, Пусть терзает меня так, как лань на охоте терзает! Ты прекрасен, прекрасен, прекрасен, возлюбленный мой... Так верни же мне голос, Великий, верни, а потом На утёсе оставь посредине огромного моря, Дай упиться мне песней, забить возвращённым хвостом, Захлебнуться любовью, и болью, и морем, и горем. И один за другим устремятся на зов корабли, И матросы, влекомые сладким, чарующим ядом, Никогда не увидят далёкой и милой земли. И фрегат королевский однажды окажется рядом! Он услышит и вздрогнет, тотчас оторвавшись от той, Чьи объятья и речи давно уж ему надоели. Он поймёт — это я, этот голос зовущий — он мой, Я — любовь, смерть и жизнь, без меня нет ни смысла, ни цели. Обезумев, её оттолкнув, он взберётся на борт И увидит меня настоящую в отсветах лунных. О, его не дождётся огнями мерцающий порт, И она не удержит. Он вечно останется юным. И тяжёлая грива спутанных мокрых волос, И мерцающий хвост, и холодные скользкие руки Вдруг потянут сильнее, чем всё, что ему довелось Испытать на земле. Вот и всё. И не будет разлуки. Плеск в ночи... Он поймёт, наконец, ставший пеной морской. Будет поздно, увы... Станут волны темнее и злее... Так верни мне мой голос, о Гудвин, верни мне покой! И поэты навек назовут Ариэль Лорелеей. 2014-2017