У нас есть тридцать секунд

Виктор вовсе не был уверен, предложив ему встречаться. Вот, к примеру, взять главную причину — подросток, причём до безобразия заносчивый и с острым языком. Конечно, от Юрия много проблем, но этот белобрысый мальчишка был одной из немногих причин для искренней улыбки Виктора. Юрий Плисецкий. Часть химического элемента в составе воздуха, которым позволено дышать только Никифорову. Коньки разъезжались от острого и пронизывающего насквозь взгляда Виктора. Румянец покрывал бледные щеки Юрия, который понимал, что ещё движение, и их невинность исчезнет навсегда. «У нас есть всего лишь тридцать секунд, чтобы поцеловаться, Плисецкий…» Тридцать. Виктор под «понтами"Юрия видел милое и смущенное существо, нуждающееся в защите. Двадцать пять. Никифоров движется слишком уверенно, не давая шанса на отступление. Из-под лезвий коньков летят искорки льда, будто он вкладывает все накопившиеся эмоции. Двадцать. Юрий смотрит куда угодно, но только не на Никифорова. Отводит взгляд, красная ещё больше, когда на его талию ложится тёплая рука, притягивающая к себе. Губы медленно шевелятся, о чем-то шепча. Пятнадцать. Немного боязно, непривычно, но Плисецкий продолжает стоять, часто дыша и кусая тонкие губы. Десять. Движения плавные, повторяющие пируэты их выступлений. Рука скользит вверх по спине, гладит выступающие лопатки, а следом забирается выше, чуть взъерошивая пепельные волосы. Пять. Когда Юрий чувствует, как прохладные и восхитительно мягкие пальцы Никифорова проводят по его острым скулам, очерчивают тонкий подбородок и слегка надавливают на нижнюю губу, приоткрывая рот, он пытается умерить дыхание. --Четыре. Шепчет мужчина, наклоняясь ближе и вжимая мальчишку в преграду, видя, как он жмурится. Видимо, ещё не уверен. Три. Мысленно отсчитывает Плисецкий, выравнивая дыхание. Два. Едва прикасаясь к коже Юрия, Виктор убирает челку подростка за ухо, нежно улыбаясь и забавно дуя в лицо. Один. Слышен скрежет зубов Плисецкого. Он хватает мужчину за ворот форменной толстовки и тянет на себя. Его губы были сладкими, такими запретно-прекрасными… Виктор считал их идеальными. --Пуск, — со слабой усмешкой прошептал Юрий и, приподнимаясь, снова целует Никифорова. Ещё так по-детски неумело, но это не мешает ему наслаждаться близостью. Оба чувствовали, как границы стираются гигантским ластиком их любви. --Ты предсказуем, как никто другой, Юра…