За шумом двигателей

      «Брюхо» «Придвена» гудело приятно и мерно, пип-бой тихонечко пощелкивал под моими пальцами, пока я искал в нем нужную информацию, прислонившись бедрами к холодному металлу ограждений. В этом месте обычно никого нет, и я мог, не опасаясь случайных взглядов, спокойно просмотреть свои дела, в том числе, данные мне моим же сыном.       Слева послышались шаги. Кто-то спускался по железной лестнице. Двое, разговаривают. Я переключил экран наручного компьютера на вкладку своих физических данных, делая вид, что не обращаю внимания, но разобрав голоса, я не мог не взглянуть украдкой. Хэйлин, прибывшая на «Придвен» с информацией о какой-то важной находке, оживленно рассказывала идущему рядом паладину как раз об этом. А Данс, в кои-то веки, был без своей дурацкой брони. В эту секунду я боготворил Инграм, которая решила поставить какие-то новые ништяки именно на его «танк». И что она выгнала Данса вон до тех пор, пока она самолично не удостоверится в безопасности и правильной работе этих технических штук. До чего же он хорош, черт возьми: мощная грудь, широкие плечи, сильные руки, крепкая талия, переходящая на спине в восхитительный упругий зад. Казалось, они не заметили меня, проходя мимо. Я мог их понять, ведь с Хейлин они не виделись давно, а по словам самого Данса, они были хорошими друзьями. Вот только не был бы я собой, упусти я сейчас такую возможность.       Рука потянулась вслед за удаляющейся ягодицей в оранжевом комбезе. Шлепок и легкое сжатие, а затем возвращение на пип-бой. Теплая, пружинистая, я едва сдерживался, чтобы не улыбнуться, не задышать чаще, не облизнуться, не сжать пальцы в кулак, чтобы сохранить в них это тепло подольше. Никогда бы не подумал, что делать скучающую рожу так трудно. А вот Данс, кажется, скрывать эмоции не собирался. Я чувствовал, что он остановился, что даже повернулся, что его рука лежит на том самом месте, по которому я шлепнул, что его лицо краснее, чем что-либо, даже в этом красноватом освещении, что он сверлит меня удивленным и возмущенным, негодующим взглядом. Хейлин начинала понимать, что произошло, закрыла рот двумя ладонями, сложив их лодочкой, таращилась, то на меня, то на Данса. Я вопросительно оглядел обоих, все же отвлекшись от лицезрения зеленоватого экрана. - Ты что себе позволяешь, рыцарь?! – Наконец взорвался он и теперь я вскинул брови, не ожидая, что он повысит голос, совсем как на нашкодившего щенка-новобранца. – Ко мне в каюту, живо! - Есть, сэр! - Отчеканил я, разворачиваясь на пятках, зашагал в сторону лестниц. Слышал, что за спиной он извинился перед скриптором за прерванный разговор, а я уже мог не прятать улыбку.       В кубрики он вошел следом за мной и закрыл дверь на замок.       «Ты совсем сдурел что ли?!» - слышно за пределами его комнаты, но не слышно, как расстегивался его подшлемник, высвобождая копну темных волос, не слышно, как мои руки переплелись за его спиной, прижимая крепче тела, не слышно мой ответ шепотом: «но ведь видела только Хейлин». Не слышно, как он сдается, не выдерживая моего взгляда, и обнимает в ответ.       Поцелуи беззвучны, шуршание формы неразличимо за вибрацией «Придвена», как и учащенное дыхание, скрип койки, скольжение пальцев по голому телу, по волосам, стоны, утапливаемые в губах, ласки языков и прочие звуки, которые не должны услышать чужие уши. Его шепот мне на ухо, резкий вздох и зубы, хватающие шею точно в том месте, от касания к которому я покрываюсь нетерпеливыми мурашками. Наверное, я совсем сдурел, подкатив к самому обаятельному мужику Содружества, а здоров ли он сам, если не послал меня к черту?