Правда Люцифера

— То есть как… погоди, — Мэй жестом остановил демона напротив себя. — То есть ты хочешь сказать, что всё, что написано в библии, все эти рассказы священников, иконы, вся эта вера — полная ложь? Демон напротив тяжело вздохнул, складывая руки за спиной. Короткие белокурые волосы слегка покачивались на легком ветерке. Тонкие острые чёрные зрачки смотрели куда-то вглубь сада поместья Магне. Сатана не был похож не на один из образов, которые Золотой Дракон. Он представлял его жутким, огромным, с большими рогами, с красной кожей и горами мускул. Он обязательно должен был сидеть на троне из костей, а его глаза должны были гореть ярче любого огня. На деле же Мэй удивился, когда увидел Сатану и его жену — Лилит в первый раз. Высокий, худой, белокурый и носящий в основном белый цвет в одежде. Да, конечно, без многих намёков на то, что именно он выдворил Адама и Еву из Райского Сада не обошлось. Его цилиндр украшала фиолетовая змея и яблоко. Вообще у этого парня была определённая слабость к данному продукту — оно было почти везде. На его одежде, на конце его трости, на витражных стёклах. В форме яблок были сделаны некоторые предметы интерьера. Вообще многое в их поместье было связано с яблоками, а гордостью Сатаны был его яблочный сад, в который он предложил прогуляться сегодня. Вообще их знакомство было изначально чисто рабочим; Сатана пришёл к Мэю, а точнее — призвал, из-за его банка. Банк Золотого Дракона был единственным во всём аду. В него несли деньги демоны из высшего общества (это, кстати, касалось и Аластора), и вот пришёл день, когда сам правитель ада решил снизойти до такого низшего демона, как Мэй Андерсон. Мэй почти не обладал магией. Всё, что ему было доступно — он мог делать деньги буквально из ничего, а его ладони должны были быть всегда в его чёрных перчатках, иначе последствиями одного лишь прикосновения голыми руками влекло необратимое превращение в золотое изваяние. Казалось бы, почему проклятие? Деньги делать просто из воздуха, но именно это и было самым настоящим проклятием. Мэю нравились не сколько деньги, сколько способы их получения. Он любил играть в самые жестокие игры при жизни, просто давя своим банком конкурентов. Убивая, унижая, оскорбляя — всё ради денег, но когда деньги плывут просто так и тебе ничего не нужно делать… нет, это не для него. Подобная способность, к тому же, привлекала нежелательное внимание других демонов, которые ради денег на очередную дозу, шлюху, или ставку в казино пойдут на всё, а учитывая то, что сам Мэй по сути не имел да и сейчас не особо имеет каких-либо магических — это было был опасно. Его бы вытрясли как куклу, но сейчас никто не рискнёт даже просто неправильно посмотреть на него. Он снова вошёл в свою игру, даже после своей смерти. Снова деньги самых влиятельных личностей в его руках, а они сами — в его власти… почти все. Именно тогда они встретились с Сатаной — он стал таким же членом его банка, а за ним поплелись и другие демоны. Именно тогда Мэй понял, что всё, что он знал о загробном мире — ложь. — Практически всё. Ну, почти. — тихо усмехнулся Сатана, подходя к Мэю и кладя ему руку в чёрной перчатке на плечо. — Я хотел бы извиниться перед тобой, перед тем как я начну объяснять тебе. — Извиниться? — длинная бровь Мэй опустилась в недоумении. — Ты? Правитель ада извиняешься перед таким как я? — Ну ты же часть моего народа… о котором я так убого забочусь, — он снова вздохнул. — В любом случае мой мир и я причина твоего состояние. Так уж вышло, что попав сюда я не наделил тебя каким-либо способностями. Тебе наверняка пришлось нелегко. — Как и многим, кто попадает сюда, — Мэй убрал руку Сатаны со своего плеча. — Тут уж не выбирают. Я вполне хорошо себя чувствую. Мы тут вроде как за свои грехи, а ты извиняешься. Ты бы так перед каждым извинился, но только зачем? — Ад хоть и жуткое место, — Сатана улыбнулся после слов Мэй. — Но не я его таким сделал. Я не планировал подобного. — демон направился дальше по саду, мимо уже внушительных размеров стволов яблоней. — Я… хотел создать другой мир, но ты сам знаешь, к чему это привело. Мэй поспешил за Сатаной, встав рядом и стараясь не отставать. — Видишь ли, Бог, — Сатана указал на небо. — Не тот, кем его все считают. — Ты ведь падший ангел, верно? — Да, это так, — кивнул Сатана. — Когда-то я был рядом с Высшим, как и многие другие, но видишь ли — я … вижу по другому. — И что ты имеешь ввиду? Сатана подошёл к одному из стволов, протягивая руку. В его ладонь упала красное и красивое яблоко. Настолько оно было идеальным, что когда он протянул его Мэю, тот боялся его взять в руки, но всё же взял. — Возьми, попробуй. Мэй опешил. — Что, боишься, что тебя изгонят из ада за то, что съел плод с обычной яблони? — усмехнулся Сатана. — Я просто так люблю их. Ты себе даже не представляешь, на сколько я люблю яблони. — А змей? — Мэй взял в руки, улыбаясь. — Как-то я не планирую отсюда уходить. — Он свободно сделал укус, наслаждаясь сладким привкусом сока во рту. — Змей я люблю не меньше, — Сатана показал свой раздвоенный язык. — Но мы отвлеклись. Я видел то, что не видят другие ангелы — правду. Мэй шёл рядом, молча откусывая кусочек на кусочком от такого сладкого алого яблока. — Я стал замечать, что за небольшую провинность — Высший очень жестоко наказывает. За любое личное мнение по поводу его выбора — тоже самое. Казалось бы — он не вредит, но… он начал создавать животных, землю, воздух — это же труд, но любой косяк ангела — кара. Так было и со мной, а точнее по началу это касалось парочки дорогих мне ангелов. — Мэй чувствовал, как дрожит голос Сатаны — ему больно это вспоминать, но он переступает через эту боль и ради кого? Ради Мэя. Если бы это был кто-то другой — он бы радовался этому доверию, которым он может воспользоваться, но он так проникся этим демоном и его прошлым, что не чувствовал радости от этого. — Он наказал их за то, что парочка животных, которых он просил перенести на землю выскользнули из их рук и разбились. Я сам был там, я видел как сильно они переживали из-за этого. Они молили Высшего сжалиться, просили прощения, я тоже просил, но разве кто-то услышал? Так как я не сделал по сути ничего — меня не тронули, а вот их… он оторвал им крылья и бросил также вниз, чтобы они разбились. Самое ужасное, что он смотрел на эту Мэй. Он смотрел, как они падают и кричат, а он просто… просто… — Я понял, — Мэй кивнул. — Ты не обязан мне ничего рассказывать. Это слишком. — Всё в порядке, — Сатана вдохнул полной грудью. — Я в порядке, да. «Ничерта ты не в порядке» — подумал Мэй, но промолчал. — После этого я разочаровался в нём. Последней каплей стала создания Адама и Евы. — Но разве он не создал мир для людей? — Изначально — нет. Это просто был его собственный зоопарк. Поверь — это и сейчас так. Люди думают, что их судьба принадлежит им, а на самом деле — она в его руках. Он создал людей не для того, чтобы создать мир гармонии и процветания, а чтобы ещё больше увеличить своё влияние. Ему мало было ангелов — он хотел контролировать жизни. Животные, кстати, ему нравятся — это правда, поэтому он создал людей. Они должны были быть слугами. Рабами, которые бы поклонялись ему и были бы настолько жалкими, что у них не было бы выбора, кроме как слушаться его. Мэй молчал. — Я пошёл против него, — Мэй услышал слабое шипение в голосе Сатаны. — Всё что я мог сделать — это спасти людей от его влияния. Он оставил их в Райском саду на то, чтобы точно убедиться — они полностью от него зависимы. Он запретил им есть яблоки с дерева, которое по сути стоит там как и все остальные. Он издевался над ними. — Змей позвал Еву, предлагая ей яблоко с запретного дерева. — повторил слова из библии Мэй. — Это ведь ты был? — Да, — Кивнул Сатана. Змея на его цилиндре ожила и шипя, сползла на его руку, окутывая её. — Я не мог убить их — ведь они же живые. Я хотел дать им шанс уйти, и жить своей жизнью, а единственным способом было… — … дать им откусить яблоко. — Закончил Мэй. — Да, это так, — Сатана погладил змею на своей руки пальцем по маленькой овальной голове; прикрыв глаза, змея наслаждалась ласками, после чего обернулась и уставилась на Мэя, периодически показывая свой раздвоенный язык. — О, кажется ты ей нравишься, возьмешь? — Не обижайся, но я не очень люблю змей. Они кусаются. — У этой нет зубов, как и у меня не было. Давай, сам убедишься. Мэй недоверчиво взглянул на змею, а потом на зубастую улыбку Люцифера. Да, она была полная острых зубов, но она была такой… добродушной. — Прости, но я правда не хочу, могу только погладить, — он рискнул отказать; захотел проверить, что будет, если он откажет? Но ответом была всё та же улыбка. — Понимаю. Мэй погладил змею очень осторожно, а та снова прикрыла глаза, наслаждаясь новыми ласками. Когда он прекратил, змея сползла на землю и направилась к одну из стволов, медленно взбираясь на него. — Они вкусили плод яблони, которая была по сути — простой яблоней. Это была проверка, которую они не прошли. Он не должны были стать новыми куклами, Мэй, я не могу позволить ему этого. — И после того, как он их выгнал, он принялся за тебя? — Сколько криков было, сколько унижений и грязи я выслушал. — усмехнулся Сатана. — Но он меня не убил. — А разве когда ты стал змей — ты не был изгнан уже? — Нет. Говорю же — всё, что на бумаге — ложь. Не было никакой зависти у меня к нему — только ненависть. Лишь после случая с Райским Садом я стал тем, кто сейчас. Он изгнал меня в место, в которое сбрасывал некоторых ангелов, которые его предали. Это место стало зваться адом — пристанищем униженных, невыслушанных, обиженных и… имеющих своё мнение душ. Лилит тоже была здесь — тогда я её и встретил. — Мдам, — задумчиво сказал Мэй, когда они вышли из сада. — То есть истинное зло здесь — далеко не ты? — Кому как. Ведь я правитель места, куда Бог продолжает отправлять людей за то, в чем они не виноваты. Убийцы, насильники, воры, наркоманы, проститутки, шлюхи — всё они такими стали потому же, почему и я. Всего лишь жертвы обстоятельств. Судьбы, которую бог им дал, чтобы они с ней справились, но как можно заставить маленького ребёнка справиться с тем, что его алкаши родители ругаются и бьют друг друга? Как можно справиться с бездушностью тех же родителей, которые отдают рыдающего ребёнка в детский дом потому что у них нет денег его содержать… — Сатана говорил что-то ещё, но Мэй уже не слышал. Он вспомнил о том, что его дочь тоже в аду и какова была причина её безумия. Неужели ему стало её жалко? Нет, ещё чего. Ничуть. — Я знаю о твоих грехах, Мэй, — вдруг сказал Сатана. — И о твоей дочери тоже. — Тогда ты должен понимать, что мне её ничуть не жаль. — Это прискорбно. Конечно, я знаю, что детей ты не хотел, а просто мать твоей жены заставила вас завести его. — Формальной жены. Я не хотел семью. — Ты такая же жертва, Мэй. Такая же, как и твоя дочь. — Но только я безумец. — Она такая потому, что тебя заставили сделать то, чего ты не хотел. Думаю, она думала, что ты изменишься, когда Сара появится на свет. — Полоумная старуха. — Тебя я не виню, но вот дочь твою жаль. Бог уже начинает сходить сума. — В каком смысле? — Он не жалеет даже детей. — Только не говори, что тут нет детей, — Мэй закатил глаза. — Тут не было детей. Младше пятнадцати. Твоей дочери двенадцать. — Слушай, Люц, ты не сможешь вызвать во мне жалость, уж прости. Я не испытываю к ней ничего, кроме ненависти и желания её убить. Я не стесняюсь того, о чём думаю. — Я знаю. — Сатана направился к конюшням. — Но я знаю о том, о чём даже ты ещё не знаешь. Твоя жизнь в аду будет куда насыщеннее, чем тебе кажется. Ангелы, которых, кстати, посылает сюда Бог — подобны мне. Они падшие, но не изгнанные. Эти уж точно будут слушаться, лишь бы их ко мне не отправили, забавно правда? Мэй промолчал. — Просто это знакомство с Аластором и… прости, что я не могу тебе с ним помочь. — Всё в порядке. — Но правда — твоя жизнь здесь буду насыщенной… возможно, ты поможешь Чарли? — Твоей дочери? Я уже ей помогаю. — Сатана остался стоять в проходе в конюшню. Где-то внутри вороной Амистр Мэй мирно пожевывал очередной пучок сена. — Ты сам попросил меня. — Да, но теперь ты и сам этого хочешь. Правда Чарли удивительная? Надеюсь, я и сам смогу ей скоро помочь. Думаю, тебе пора? — Да, спасибо за приём. Яблоки у тебя действительно вкусные. — Мэй вошёл конюшню. — У тебя всё будет хорошо, Мэй Андерсон, — Люцифер улыбнулся во все зубы. — Ты точно не повторишь моей судьбы.