предсмертная записка от 3.04 «Я настолько никчёмен, что даже жизнь меня презирает. Я устал<…>Я не вижу смысла существовать дальше. Пожалуйста, помоги мне, пока не стало слишком поздно»
Юнги откровенно заебался жить по поставленным канонам людей свыше. Обязанности ходить на работу, сидеть на жопе двадцать четыре часа в сутки, жрать чёртов фаст фуд, от которого желудок уже разлагается, пить блядский невкусный кофе, но продолжать работать, чтобы выжить в таких условиях. Он не привык сдавать позиции — не в его характере лить слёзы и сопли разводить, а потом наматывать их на кулаки. Лучше без слёз совсем. Да, жизнь у него не сахар, а горькая ложка дёгтя, но спасибо, блять, и на этом. Пешком с работы до метро, в вонючем пропитанном потом и куревом вагоне трястись до окраины города, на свежий воздух и вдоль ночной улицы. Юнги задержало начальство, которое высказывало своё сраное недовольство по поводу его отчетов. Снова. Мин сдержанно кивал, в мыслях — посылал каждого председателя и размазывал их откровенно разжиревшие лица по столу в конференц-зале. Сигарета между зубов — спасение от нервного срыва, которое обязательно настигнет Юнги завтра. Смешно до безумия: бывший баскетболист теперь курит и сидит в офисе, печатая отчеты и договоры. Жизнь такая сука, конечно, со своими шуточками. В квартире приятная прохлада и пахнет ванилью. Хозяйка комнаты, наверное, навещала своё жилище, пока Мин работал. Эта женщина всегда раскладывает ароматические подушечки с ванилью на полки, чтобы перебить запах сигарет, которые всегда раскладывает Юнги на столе. Мин рухнул на незаправленный диван и закрыл глаза. Голова гудит, мозги плавятся от притока горячей крови к вискам, а перед глазами всё плывет. Юнги зверски устал, но он не хочет спать. Он совсем ничего не хочет. В кармане загудел телефон. Сука, если это директор Чхве, Юнги правда пошлёт его нахуй. Мин достаёт смартфон, уже готовясь выкрикнуть заветные слова, громко и четко выговаривая каждую буковку, но замирает. Неизвестный номер. Пальцы сдвигают зелёную кнопку входящего вызова, и Юнги принимает звонок. На том проводе странный шум простыней и тяжелое дыхание. — Здравствуйте, — голос тонкий и сиплый. Как у ребёнка. Запуганного и отчаянного ребёнка. — Это... горячая линия для самоубийц? — робко спрашивает голос на том конце провода, и Юнги резко открывает глаза. Это же совсем дитя. Что он творит? — Нет, мне кажется, вы ошиблись номером. — Оу, наверное, — Юнги чувствует смущенную усмешку. Становится как-то гадко и неприятно. — Я просто хотел... — молчание. — Убить себя. Юнги скидывает ноги на пол, вытягивая до хруста в коленях, держит телефон около уха и закуривает сигарету. — Это вас не касается, — проговаривает незнакомец, — Не стоит волноваться, это не интересно. — очередная печальная усмешка, Юнги готов поспорить. — Ты же человек. Раз пытался позвонить в службу, то тебе наверняка нужна помощь. — Я больше не человек, — шорох затихает. Юнги взволнованно втягивает токсичный дым в легкие и морщится. Не сигареты, а помойная дрянь. Как всё вокруг, в общем-то. — Смерть для меня единственный выход. — Мне кажется, ты сам себе не веришь, — проговаривает Юнги, прикусывая фильтр зубами. — Если ты позвонил, то веришь, что кто-то сможет тебе помочь. Разве нет? — Нет, я просто хотел поговорить с кем-нибудь прежде чем умру. — Ты уже позвонил, — говорит Мин и откидывается на спинку. Он устал, разговор с этим странным парнем ему не поможет расслабиться, но Юнги не смеет сбросить вызов. — Так что можешь поговорить со мной — Хорошо, но я не умею, у меня никогда не было друзей. Я не знаю, как заводить знакомства. — Не переживай, когда люди встречаются, то начинают с имени. Я Мин Юнги, а ты? — Мин радуется, что голос на другом конце заметно успокоился. — Пак Чимин. Опять молчание. Ни Чимин, ни Юнги не кладут трубку. Оба ждут малейшего шороха на проводах. Шороха, как признака ещё существующей жизни. — Мне просто интересно, — протягивает Мин и замолкает. Как-то неловко говорить такое, но до боли интересно. — Ты хотел наглотаться таблеток или… — Я хочу утопиться в ванной, — перебивает того Пак. — Сделай для меня одну вещь, — Юнги закрывает глаза. Сердце внутри саднит и тянется. — Какую? — Не стоит тонуть, лучше прими таблетки. — Хорошо, но я сделаю это сейчас, — голос дрожит. Чимин боится, но тянется до тумбочки. Скрип дверки выводят Юнги из раздумья. — Подожди! — Я взял их. — Сколько ты взял? — Это не имеет значения. У меня есть несколько часов, прежде чем я засну. Пак держит в ладошке горсть таблеток в прозрачной сладкой пленке. На упаковке снотворного мило спящий мишка. Чимин тоже милый спящий мишка, с красными раздраженными от слёз глазами и заёбанным внутри сердцем. — Что ж, одна из звёзд перестанет существовать через несколько часов, — цитирует Юнги недавно прочитанный роман. Сопливо и убого, Мин Юнги! — Мы будем говорить, пока таблетки не уничтожат тебя. хорошо? — Хорошо… Мину плохо. Нет. Хуёво. Хочется сцарапать всю кожу на груди, забиться в агониях, продолжая выкуривать третью безвкусную сигарету с набитым внутрь дешевым табаком. Пак шуршит каким-то покрывалом, гремит бутыльками в комнате и молчит. Открывается кран, бежит вода. Юнги вытирает слезу с щеки. — Чимин? Ты там? — Да. Я просто очень устал, — отвечает парень. — Очень. — Не засыпай. — Я не буду. просто я не хочу умирать в одиночестве, — усмехается Чимин. Одиночество преследовало его всю жизнь, а сейчас вдруг опротивело? Нет. Пак боится. Боится сдохнуть как брошенная собака в ванной, наглотавшись снотворного. Боится, что никто не попрощается с ним, и он уйдёт, тоже ничего никому не сказав. Да и говорить-то некому. Кроме Юнги. — Я могу быть там с тобой. — произносит Юнги. Какого хуя ты творишь? Берёшь ответственность за отчаявшегося подростка? — Просто дай мне свой адрес. Чёрная тень на стене движется. Юнги ходит по комнате, насилуя собственные мозги раздумьями. Пак впутал его в эту игру, которая неумолимо движется к завершению. К одному только завершению. Это не грёбанная новелла с множеством концовок, которые радостно пестрят на фоне реальности, вызывая у всех приступы эпилепсии от флуоресцентных ярких красок. Юнги надевает куртку на плечи. — Я не знаю. — Ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой? Пауза. — Да, но, — Пак говорит тише обычного, неуверенно перебирая слова на языке. — Тогда скажи мне, где ты. Юнги не привык церемониться. Упёртый баран прет до конца,self harm
14 апреля 2019 г. в 00:07