Ни платка, ни кинжала

— Что же ты такой мелкий ботаник, Отелло? — Грелль протяжно вздохнул, выудил лакричную конфету из оставленной на краю стола коробочки, закинул в рот и мечтательно подпёр голову ладонью. — Добавить бы тебе хоть полголовы роста и немного боевого опыта... — И что тогда? — Отелло хмыкнул, не отвлекаясь от длинного ряда разнокалиберных колб и мензурок. В одной из них что-то загадочно пузырилось, намертво приковав к себе взгляд из-за круглых очков. — Ну, — томно прикрыл глаза Грелль и многозначительно перекатил конфету по языку, — я бы тогда с удовольствием продемонстрировал тебе, какая прекрасная из меня Дездемона. Та самая пузырившаяся мензурка мистически полыхнула зелёным и разразилась клубами белёсого дыма с редчайше паршивым амбре мокрой псины и грязных носков. Грелль задумчиво наклонил голову и счёл своим долгом внести уточнение: — Может быть. При удачном раскладе. Дым вонял. Отелло к нему принюхался, чем-то в запахе не удовлетворился, нахмурился и чётким движением истинного жнеца, расчехляющего оружие, открыл блокнот с переплетением формул и нечитаемых знаков. Мензурка не унималась. — При всём уважении, милый мой Грелль, — не отрывая глаз от страницы, Отелло рассеянно взлохматил волосы на затылке и учительским жестом поднял вверх карандаш, — образ юной праведницы тебе не пойдёт. Слишком серо для тебя и слишком слабо. Грелль карандаш, недолго думая, отобрал. Нарочито замедленно постукал им по колену, прищурился и широко улыбнулся, продемонстрировав зубы. — При всём желании, милый Отелло, не получается оскорбиться. Что тогда мне пойдёт? Оставшись без писчего инструмента, Отелло укоризненно вздохнул, похлопал себя по карманам в поисках замены, не нашёл и неожиданно каверзно покосился на Грелля. — Так и хочется сказать «няня Джульетты», но, так уж и быть, буду честным. Медея. Грелль прищурился чуть сильнее и улыбнулся чуть шире. Тихо фыркнул. И театрально прикусил кончик карандаша. — Мне нравится ход твоих мыслей. Как всё-таки жаль, Отелло, что ты Отелло. И ни луны, ни балкона, ни даже какого-нибудь завалящего золотого руна. — Да-да, — Отелло ехидно качнул головой, — и ни платка, ни кинжала, ни даже отравленного одеяния. Какая скука, не правда ли? И отобрал карандаш обратно. Войны с мензуркой, в конце концов, не отменял ни Шекспир, ни Еврипид, ни даже мелкие пакости отдельно взятых друзей со специфическим чувством юмора.