Рига-Москва

Снег в Петербурге в начале апреля не был сюрпризом. Не был чем-то необычным, что нужно бы обсуждать в паузу между затасканными фразами о работе и детях. Он был нормой, почти традицией. Чем-то самым-самым из всего устоявшегося, без чего не представлялась северная столица. Когда же Джулия написала, что одним весенним утром вся Рига внезапно оделась в белое и в воздухе, пританцовывая, кружились снежинки, Таня даже не поверила. Про себя усмехнувшись, она быстро напечатала Духу сообщение, мол, Питер приехал в Латвию раньше самой Лариной. А мысленно ведьма представляла себе сухие мощёные улицы старой и величественной Риги, искреннее веря, что Джулия просто разыграла её. Поверить и проверить ей пришлось уже через пару часов. Её самолёт приземлился ровно в час сорок по местному времени, и Таня от неожиданности распахнула огромные, изумрудного цвета глаза. Всё вокруг было окутано по-новогоднему пушистым белым снегом, который таял мгновенно, едва касаясь блондинистых волос Лариной. Женщина натянула капюшон шубы, выпуская гулкий выдох. Пахло холодом и мятой. Ванг ждала Таню в своей машине на парковке P1, за которую уже успела заплатить баснословную цену. Лариной было жалко тех пяти евро, а Джулия, как только ведьма легко впорхнула в салон авто, обняла её. Таня была тёплая и родная. А разлука в месяц тут же оказалась какой-то совсем уж далёкой, будто это и не они вовсе ещё недавно виделись лишь в смсках и фотографиях. Ванг заскользила ладонями вниз по спине Лариной, чувствуя, как та податливо прижимается плотнее. Ради этого стоило платить те чёртовы пять евро. Всю дорогу до рижской квартиры Джулии они говорили сухо, серьёзно, отдельными фактами, чтобы легче заполнить пропуск в месяц. Таня делилась впечатлениями от съёмок, упуская момент, что у неё в сумке уже лежал обратный билет. Она прилетела чуть больше, чем на сутки. Вырвалась из Питера сразу же, как закончили с северными пейзажами, которые обещали войти в следующий выпуск «Дневников». До съёмок московских локаций оставалось около тридцати часов, и Ларина не могла опоздать в столицу. Джулия, конечно, об этом не знала. Ванг говорила о духах. Говорила о новых ароматах так, что они буквально начинали витать в салоне автомобиля. Они будто оживали, впитываясь в кожу. А потом Таня заметила на заднем сидении сетку с мандаринами, на зеркале освежитель с ароматом корицы. И вспомнила, что новогодние праздники прошли давно. Им не удалось ни секунды побыть вместе ни в Новый год, ни даже неделями позже него. Ларина всё так же была в разъездах, Ванг активно ничего не делала где-то на границе с Эстонией. Она не помнила, как её туда занесло. Только знала, почему так вышло — от тоски. От того, что можно было без Тани на стенку лезть. Джулия внимательно посмотрела на ведьму и, протянув руку, сжала её пальцы в своих. Сердце забилось. Быстро и громко. - Мне нужно кое-что тебе сказать, — Ларина закусила губу, словно и не собиралась даже этой фразы произносить. Но что-то внутри неё работало вперёд. Вперёд здравого смысла. Дух Хаоса напряглась. - У меня обратный билет на завтрашний вечер, — Тане показалось, что с души вниз улетел камень. Он раскололся, и его битый звук заставил блондинку поёжиться. А в Латвии было действительно неприлично холодно для начала апреля. - Съёмки? — просто спросила Джулия, хотя и на вопрос-то это мало походило. Скорее, она для себя логично объяснила решение Лариной сбежать через день. Таня даже не кивнула. Казалось, единственные сутки рядом с той, кем она дышала, безнадёжно испорчены. * Таня выбралась из-под пледа, когда почувствовала, что Джулия уснула над дурацкой комедией. Чай в чашках остыл, а голубые блики от телевизора делали синюю жидкость ещё более зловещей. Однако, Ларина не раз признавалась, что в жизни ничего вкуснее фирменного напитка Ванг не пробовала. Синий чай отлично шёл с питерскими пончиками в сахарной пудре. Часы на стене показали половину седьмого. И Таня заказала такси, боясь опоздать в аэропорт. Её ведь ждать никто не будет. Ларина неторопливо собрала те немногочисленные вещи, что успела прихватить с собой из дома, поправила макияж, жалобными глазами посмотрела на Джулию. Блондинка спала по-детски мирно. Оставлять её — снова — не хотелось. Не хотелось вот так вот исчезать из её жизни на неоговорённый срок, сыпать потом бесконечными сообщениями и надеяться, что хотя бы мимолётный поцелуй будет совсем скоро. Хотелось перестать выцарапывать себе счастье по крупицам. Совмещать отношения и работу можно, если ты — не Таня Ларина. Судьба у неё такая: незавидная. Дурацкая. Таксист говорил с ней на латышском. Иногда казалось, что у него просто язык заплетается, но о нём ведьма думала в последнюю очередь. Сердце было не на месте. Она вспомнила Джулию. Вспомнила плед и глупый фильм, который очень быстро скачался. Вспомнила, как трепетно, точно к фарфоровой статуэтке, к ней прикасалась та, которой в спину кричали «бездушная». Которая вечно всем казалась холодной, а сердце будто было куском льда. Лишь Таня знала настоящую Джулию. Лишь Таня неистово любила настоящую Джулию. Редакторы позвонили очень не вовремя: Ларина как раз расплачивалась с таксистом, параллельно пытаясь достать дорожную сумку и не растерять кости на обледенелой дорожке. На небе висела почти полная луна, и звёзд было не сосчитать. От них даже воздух искрился, переливаясь разными оттенками. Таня перезвонила, когда уже вошла в здание аэропорта. Прижав ухо с телефонной трубкой к плечу, она двинулась к стойке регистрации. Мужчина прокуренным голосом в динамик сообщил: есть какое-то дело в Богом забытом посёлке. Ларина знала — она не может отказаться. Не имеет права. Поэтому кивала в такт его словам, плевав на факт, что её не видят. Он тараторил, глотая окончания, но суть она и так уловила. Только через секунду, когда он начал в трубку зачитывать детали дела, она подняла зеленющие, как сам дремучий лес, глаза на табло. Строчка за строчкой озвучивалась девушкой на двух языках: латышском и английском. А Ларина, всегда смеявшаяся, что латышский для вызова демонов придумали, и без знания языка всё поняла. Задержка. Рейс до Москвы задержали из-за неблагоприятных погодных условий. То ли снег, то ли манна небесная — всё одно. Тане пришлось тащиться в зал ожиданий. Права она была, когда говорила, что её ведь ждать не будут. Это она всех подождёт. В семь двадцать самолёт не взлетел. Ларина смотрела на снующих туда-сюда людей, а мыслями была всё там же, в тёплой рижской квартире, под одним с Джулией пледом. Кажется, каждый этот отъезд как маленькое предательство. И скоро их накопится столько, что Ларина сама себя ни за что не простит. Что уж говорить о Джулии. Лучше бы мужика на стороне завела, ей-богу. До слуха донёсся тоненький женский голосок, твердящий «я тебя люблю» то на латышском, то на русском. Таня взглядом отыскала эту девушку-билингва. Ею оказалась молодая светловолосая красавица с огромным оранжевым чемоданом. Он был словно бельмо на глазу — слишком. Она говорила по телефону, улыбаясь, хихикая, кокетливо наматывая на палец прядь за прядью. Ларина возненавидела себя. Прошлой ночью Джулия обнимала её, целовала шею, говорила, как любит, как скучает. Как мало ей Тани. А эта Таня опять бессовестно улизнула под покровом сумерек. Внезапная догадка её осенила. Случайности не случайны. Всё происходит тогда, когда должно происходить. Судьбы нет, мы можем всё исправить сами. Ларина набрала номер такси и на одном выдохе назвала адрес Джулии. Это было единственное место, куда ей хотелось. Даже если весь рейс «Рига-Москва» половину жизни будет ждать её одну. Три огонька у созвездия Овна Зовут меня к тебе. Рига-Москва. Я жду тебя.