Аромат мяты

      Диппер нашел Мейбл в пустом магазинчике. Сестра заняла весь прилавок, разложив ручки, маркеры, наклейки, листы и прочую мелочевку. Время уже перевалило за десять вечера, и Пайнс даже представить себе не мог, что взбрело ей в голову на ночь глядя.       — Что делаешь? — поинтересовался он, присаживаясь на край стола.       Мейбл подняла к нему голову, и он заметил парочку маленьких пластиковых звездочек, запутавшихся у нее в челке.       — Пишу письмо родителям, — бодро отозвалась она и ткнула пальцем в рисунок. — Даже с иллюстрациями!       — Очень мило, — одобрил Диппер и все же, не удержавшись, зевнул. — Но не могло это подождать до завтра?       — Никак не могло.       — Что не могло?       Диппер вздрогнул от неожиданности, и у него тут же ощутимо кольнуло в груди. В магазинчик зашла Венди.       Она уже накинула на себя ветровку, собираясь уходить домой, но, заинтересовавшись, подошла к близнецам поближе.       — Письмо для родителей не могло ждать до завтра, — тут же принялась объяснять Мейбл. Она с готовностью разложила перед Кордрой с десяток тетрадных листов разных цветов. — Этого должно хватить для описания прошедшей недели, как думаешь?       Венди улыбнулась и облокотилась о прилавок, оказавшись просто безумно близко от Диппера.       — Даже не знаю. Может, только для вступления, — она шутливо хмыкнула и перевела взгляд на Диппера. У того едва сердце не остановилось. — А вообще ваши предки как, любят получать письма и все в таком духе?       — Точно не знаю, но это не так важно, — легкомысленно отозвалась Мейбл, уже снова склонившись над листком. — Потому что я очень люблю писать письма!       На несколько минут наступила полная тишина, нарушаемая лишь тихим скрипом маркера о бумагу. Диппер смог немного выровнять дыхание, искоса рассматривая Кордрой. Заговорить с ней? Но о чем? А вдруг он опять ляпнет какую-нибудь глупость, как это обычно и бывает? Да и еще Мейбл здесь — если бы они с Венди остались наедине, то было бы куда проще, а то еще гляди сестрица полезет со своими неуместными советами…       — Моя мама любила получать письма, — неожиданно произнесла Венди, и Диппер мгновенно забыл, о чем думал.       Ее мама? Он мимолетно переглянулся с Мейбл. Они никогда еще не затрагивали эту тему с Венди, и даже у Стэна или Суса не рисковали спрашивать об этом. Где ее мать сейчас? Умерла? Какой она была? Диппер неожиданно разволновался так, словно он сам поднял эту неудобную тему. Ох уж эта Мейбл со своими письмами!..       — Правда? — не растерялась сестра. — И много у нее было?       — Ага. Осталось аж шесть коробок.       Венди говорила об этом спокойно, катая пальцем маркер по столу. Нельзя было сказать, что при воспоминании о матери она разозлилась или наоборот огорчилась. Наоборот, она как будто даже обрадовалась возможности поговорить об этом с кем-то.       — И все от ее друзей, — продолжила рассказывать она. — Раньше она жила в Миннесоте, и когда приехала в Орегон, то продолжала переписываться с ними.       — У нее было много друзей? — осторожно спросил Диппер.       Он рассудил, что раз Венди затронула эту тему, то значит не против поговорить об этом, а раз так, то он может без опаски задавать наводящие вопросы.       Кордрой начала загибать пальцы, считая в уме.       — Больше всего писем от трех человек, а так их было около шести. Кто-то писал реже, кто-то чаще. Я люблю представлять, — призналась она, — что это было что-то вроде нашей нынешней банды. Мама бы меня поняла, если познакомилась бы с ребятами.       В ее голосе впервые засквозили тяжелые нотки, и Диппер поспешил отвлечь ее от мыслей о настоящем.       — Ты не знаешь… она скучала по Миннесоте?       — О да, — оживилась Венди и тоже присела на край стола, устроившись удобнее, — конечно. Там прошло все ее детство. Она лучше всех играла в хоккей, бейсбол и футбол — без смартфонов у людей было так много времени на подобное, — хихикнула она. — Они с друзьями запускали воздушных змеев, готовили школьные постановки, ходили в походы…       Она вдруг замолчала и резко провела рукой по длинным волосам, встрепав их. Диппер и Мейбл насторожились, испугавшись, что она расстроилась, но Венди лишь задумчиво пробормотала, не смотря на них:       — Со стороны себя послушаешь, так это кажется такой фигней. Как у всех. Как по такому можно скучать?       — Я бы скучала, — тут же отозвалась Мейбл со своего места. — И это совсем не фигня, это правда важные вещи. Люди просто постоянно об этом забывают.       В магазинчике становилось все темнее — одна-единственная включенная лампа гудела и периодически начинала “моргать”. Но темнота не казалась опасной, как обычно. Наоборот, она была уютной, как толстый плед.       — Какой была твоя мама? — тихо спросил Диппер, пользуясь тем, что полумрак и тень кепки немного скрывали его лицо.       Мейбл придвинулась поближе и уперлась локтями в стол, подперев щеки ладошками. Кажется, она уже забыла про письмо своим собственным родителям.       — Ой, точно такой же, как я, — улыбнулась Венди, глядя куда-то в темное окно. — Только красивее. У нее тоже были рыжие волосы и веснушки — куда без этого. Наверное, только так они с отцом и заметили друг друга. Еще маме нравились леденцы с мятой, и теперь… когда я чувствую аромат мяты, то… сразу вспоминаю ее.       Последнее предложение далось Венди сложнее, и Диппер, не успев даже обдумать это, положил руку на ее плечо. Сработало почти инстинктивно, как всегда, когда он успокаивал Мейбл.       Прохладные пальцы Кордрой благодарно коснулись его кисти. А в следующую секунду она уже выпрямилась и как ни в чем не бывало поправила свою шапку.       — Ого, вы только поглядите, как стемнело. Совсем заболталась с вами, ребята.       На прощание она улыбнулась им, и Дипперу почудилась нежность в ее взгляде.       — Удачи с письмом, Мейбл, — она махнула рукой и широким шагом направилась к двери.       — Подожди!       Диппер вздрогнул от собственного громкого голоса. Венди остановилась на пороге, обернувшись к нему.       — Завтра мы идем в лес, как и договаривались? — чуть осипшим голосом уточнил он.       Рыжая подмигнула ему.       — Конечно, сэр!       И исчезла.       Мейбл унесла незаконченное письмо в комнату и оставила его на столе, чтобы дописать утром. Только забравшись в кровати, Пайнсы решили поговорить об услышанном.       — Мне жаль ее, — признался Диппер, смотря в потолок. — Она до сих пор так скучает по ней и даже толком не может ни с кем поговорить о ней…       Мейбл грустно вздохнула.       — Бедная Венди, бедная ее мама… Бедные ее друзья в Миннесоте, они, наверное, даже не знают, что ее…       Она не закончила, но Диппер все понял.       Он повернулся на бок и закрыл глаза, как вдруг опять услышал тихий голос сестры:       — Запустим завтра воздушного змея?       Он слабо улыбнулся и повторил:       — Конечно, сэр!