Стокгольмский синдром: или как барашек хотел, чтобы волк его съел.

Кан. Кан брел к дому, ничего не видя перед собой. В голове снова и снова прокручивал диалог с Тином, с каждым разом ненавидя себя всё больше. За что он наговорил ему столько жестоких слов? Опять. И почему из-за Тина он всё время в таком смятении? Словно превращается в совершенно другого человека? Тин действительно разыграл спектакль с Питом. Умом Кан это понимал, но жутко заревновал. Незнакомое чувство взяло над ним в тот момент полный контроль. Мартышка была к такому не готова, и позволила ревности ослепить себя настолько, что в тот момент просто хотелось сделать Тину как можно больнее. А ведь это так на него не похоже! Он же добряк-добряком, даже букашку бы не обидел преднамеренно! С несправедливостью Кан был готов бороться со всей страстью, но Тин-то не был к нему несправедлив. Именно Кан первый убежал от него, едва ощутив, что начинает отвечать на чувства ледяного принца, который, на самом деле, очень даже тёплый и искренний. Просто его никогда никто не любил, поэтому он и сам не умел этого делать. Но именно Тин первый бросился в омут с головой и обнажил свои чувства перед Каном. А что он сделал в ответ? Позорно струсил. Тин был совершенно прав, у Кана не было никакого права ревновать, да ещё и предъявлять претензии. Тот мог гулять хоть с Питом, хоть с любым другим парнем, целовать их, обнимать. Но ведь глубоко внутри знал, что Тин любит его - Кана. Он чувствовал это всем своим мартышечьим сердцем. Ведь именно его Тин так долго добивался, упорно продираясь через строптивость и недоверие. Кан был тем человеком, который ничего не держит в себе и прямо выражает свои мысли. Но что касалось их отношений, именно Тин всегда открыто говорил о своих чувствах, а Кан так и не признался, что поцелуи с ним никогда не были ему неприятны, что ворчал и отнекивался он только для вида, что от его близости начинала голова кружиться, а внизу живота происходили непонятные треволнения. Кан не сознался в том, что тот вечер в домашнем кинотеатре навсегда изменил его. В момент, когда он ощутил язык Тина у себя во рту, откуда-то из глубины поднялось чувство, заставившее его ответить, и потом... Потом он уже не мог себя контролировать. Это было слишком вкусно, голова кружилась, мартын полностью утратил ощущение пространства и времени. Был только язык Тина, его губы, их смешанное дыхание, крепость его рук и горячее тело в объятиях. В тот вечер Кан открыл для себя, что такое страсть. Страшное чувство, которое всё сметает на своем пути и заставляет забыться, полностью утратить контроль! Но Кан не мог им насытиться, он даже не подозревал, что способен на такое. Эйфория продолжалась весь последующий вечер, а на следующий день вдруг стало очень страшно и плохо. Он был словно наркоман, получивший дозу, а затем прочувствовавший отходняк, ломавший всё тело. И так хотелось ещё! Это было уже слишком! После разговора с Лимон он думал так много, что чуть голову себе не сломал. Но пришел к выводу, что больше не должен допустить между ним и Тином подобной близости. Кан был простым парнем, он должен был встретить простую девушку и завести с ней простую семью. Быть любовником при дворе ледяного принца - не его роль, да и роман чужой. Но больше всего Кан боялся самого себя, потому что знал, если ещё раз позволит Тину так поцеловать, то может не сдержаться... Это было чревато падением в такую пропасть, из которой можно было и не выбраться! Слишком уж они разные, кроме одного - оба парни. А это всё усложняло ещё в двести раз. Приняв такое решение, Кан предложил Тину остаться просто друзьями. Вот что из этого вышло. Он каждый день маялся мыслями о Тине, ревновал его, да ещё и гадостей наговорил из-за этой ревности. Это совсем не тот беззаботный Канталуп, что раньше, и, похоже, возврата к прошлому не было. Тяжело вздохнув, он зашел домой, переодел обувь и проследовал на кухню, где мама готовила ужин. - Канталуп, ты чего такой хмурый? - Маааам, сколько раз тебя просить не называть меня полным именем? - Я тебя родила и называть буду как захочу! Вообще-то, сынок, ты в последнее время сам на себя не похож. Ходишь понурый, даже есть стал мало! Я за тебя тревожусь. Выглядишь, словно герой лакорна, который влюбился и не хочет принять свои чувства. Кан обалдело поморгал, глядя на маму. "Она что, Ванга?" Откуда маман знает, что я влюблен?! (Так, нет, стоп! Чего он? Влюблен?!!). Кан прифигел от этой мысли. И вдруг осознал, что да, блинский блин, он влюблен в Тина! Влюблен в Тина! Ааааа! - Мам, как думаешь, если ты влюблен не в того человека, что надо делать? - Кто кроме тебя может судить о том, тот это человек или нет? Если вы любите друг друга, то нужно бороться, несмотря на препятствия. Любовь - очень ценная вещь в нашем мире, сын! Богатый может полюбить бедного, темнокожий - белокожего, северный кореец - южного, и что бы там социум не твердил таким парам, им нужно сражаться за свою любовь. Жизнь у нас одна, Канталуп. Я бы смогла принять любую девушку, которую ты полюбишь, главное, чтобы она была порядочной и хорошо к тебе относилась. В своей речи мама не упомянула любовь между двумя парнями, но ведь мысль-то была ясна! Внезапно Кан почувствовал себя так легко! Он понял, что нужно делать! - Мамуль, ты самая лучшая! Я так тебя люблю! Кан порывисто обнял маму, а потом побежал в прихожую одеваться. Тин. Чёртов Канталуп, почему он не желает уйти из его мыслей хоть на пару часов и не даёт спокойно почитать книгу?! Тин был зол, очень зол. Где-то внутри затаилась боль, он не позволял ей одержать верх над злостью, иначе мог расплакаться, как девчонка. От слов, что наговорил Кан, всё внутри жгло от обиды. Он ведь никогда не давал ему повода себе не доверять после того, как признался в своих чувствах! Тин всегда прямо и открыто говорил чего хочет от Кана и их отношений! Так какого хрена он заслужил все эти неоправданные упреки? - Чёрт возьми! Он швырнул книгу на соседнее кресло, а потом встал и принялся ходить из угла в угол. Его метания прервал стук в дверь. - Господин Тин. - Что нужно? Тин узнал голос дворецкого. - К вам пришел посетитель. Тин хмуро посмотрел на часы - было почти десять вечера. Кто это мог так поздно заявиться в особняк Метханан без приглашения, да ещё и к нему? Точно не Пит, а других друзей не было. Разве что... - Паренёк невысокого роста? - Да, молодой человек говорит, что его зовут Кан. Тин просто не поверил своим ушам, он резко открыл дверь и бросился на первый этаж, мимо многочисленных гостиных прямо в парадную. Там действительно стоял Канталуп! Он выглядел настолько взволнованным и одновременно смущенным, что Тин вообще обалдел. - Ты как тут оказался? - Ваш особняк легко найти, он есть даже в Google maps. Тин! Мне надо с тобой поговорить! Слушай, я так извиняюсь! Я был не прав и сам виноват в том, что ты поцеловал Пита! Я просто так ревновал, понимаешь... - Да тихо ты! Тин подошел к нему и резко закрыл рот ладонью. Канталупа, как всегда, понесло, а вокруг было слишком много лишних ушей. - Пошли за мной. Взяв Кана за руку, он повел его в свою комнату, и тот, о боги, покорно пошел за ним следом, не отнимая руки. (Что, интересно, происходит? Может, я головой стукнулся? Или попал в зазеркалье?) Осознание того, что Кан здесь, у него дома, покорно идет за ним... Очень будоражило! Укрывшись от посторонних глаз и ушей в полумраке комнаты Тина, они замерли друг напротив друга. - Зачем ты пришёл? Первым молчание нарушил Тин. Он чувствовал, как каждая клеточка его тела замерла в напряжении, ожидая ответа. - Я... Кан переступил с ноги на ногу, нервно теребя края своей футболки. - Ты? - Ну, я... Он закусил губу, всё ещё маясь на одном месте. - Ну что "ты", Канталуп?! Тин уже просто не помнил себя от напряжения. Внезапно случилось то, чего он вообще никак не ожидал! Кан вдруг быстро преодолел разделяющее их пространство и обнял его! Крепко так обнял, прижавшись всем своим телом, обвив одной рукой талию, а другой плечи, и уткнувшись носом куда-то в шею Тину. Тот от шока даже не знал, что делать. В голове был полный кавардак, но внутри всё просто звенело от счастья. Ведь этот жест не мог быть двусмысленным, Кан его обнимал! - Прости меня, прости! Я ревнивый мудак и засранец, к тому же сам довел тебя до жизни такой. Мне очень стыдно, честно! Я так скучал по тебе! Чёрт, самому не верится, как скучал! Без тебя всё стало не то! Прости, что сделал больно, хотя ты всегда проявлял ко мне только доброту. Нет, ну не всегда, конечно, не в самом начале. Да и сейчас иногда умеешь быть настоящим засранцем! Но всё равно, я знаю, что у тебя доброе сердце, что ты честен со мной, заботишься и никогда не стал бы целоваться с другим, начни мы встречаться. Я верю, что ты верный. Блин, ерунду какую-то сказал сейчас. Я... Но тут Тин слегка отстранил его, приложив палец к губам. - Помолчи. Тин смотрел в лицо Кана и просто не верил своему счастью. Его мартышка сдалась! Он тут, говорит все эти вещи, от которых сердце просто плавится! "Ох, Будда, как же я его люблю!". Подумал Тин, а потом тихо спросил: - Кан, ты будешь встречаться со мной? Вместо ответа Кан положил ладонь ему на затылок, а потом притянул к себе и поцеловал. Это был первый раз, когда тот сам целовал его, и красноречивей ответа на свой вопрос Тин получить просто не мог. Кан. Кан скучал по губам Тина. Вот прям скучал. Они были горячими, мягкими, пухлыми и на вкус слегка напоминали орехи в меду. Кану хотелось большего! Он робко коснулся их своим языком, словно прося пустить внутрь. Когда тот оказался в горячем рту Тина, он коснулся его языка в ответ. Сначала осторожно, словно знакомясь заново, затем дразняще, а потом они переплелись, лаская друг друга, играясь, сводя обоих с ума. Руки Тина крепко обвили его тело. Одна гуляла по спине, а вторая гладила талию. Они целовались и целовались как сумасшедшие, пока Кан вдруг не почувствовал, что рука Тина с талии скользнула ниже, прямо на его... Ну... Вы понимаете! Тот крепче прижался к нему пахом, и Кан явственно ощутил напряженный бугор, который упирался ему в бедро. Он распахнул глаза и слегка отстранился. - Оооой, Тин! Я не знаю... Готов ли уже... Пойти до конца. С одной стороны, у него между ног тоже было твердо, и всё тело словно звенело от желания продолжить, но так же появился страх. Тин тоже отстранился от него и глубоко вздохнул. - Понимаю. Я просто счастлив оттого, что ты пришел, что теперь ты - мой. - Только не зарывайся! Я - твой парень, а вовсе не раб, и обращаться со мной как с собственностью не позволю! Быть для меня богатым папиком - тоже. Мы по-прежнему будем есть в дешевых кафешках и на ярмарках! - О боги, только не это! - И я буду тебя угощать! - Могу себе представить чем. - И долг за телефон я тебе верну. - Кстати об этом... - Что об этом? Кан подозрительно прищурился, у Тина был очень опасный взгляд во время этих слов. Спустя мгновение он понял, что не ошибся, потому что снова оказался в крепком кольце рук. - Эй! Полегче! - Время для очередного взноса. И вообще, ты вел себя очень и очень нехорошо. Столько гадостей мне наговорил, да ещё заставил промаяться от желания тебя поцеловать целый месяц! Я понимаю, что ты не готов сейчас идти до конца, но кое-какие дивиденды выплатить обязан! - Диви... Что? Вместо ответа Тин его поцеловал, да так, что Кан слегка струхнул. Губы ледяного принца были напористыми, даже слегка грубыми. Он бесцеремонно заставил Кана пустить свой язык в рот, захватив его в плен, не давая даже дышать. Самое странное было в том, что мартын даже не начал вырываться. Его загипнотизировал и жутко возбудил напор и сила Тина, поэтому он только простонал, но позволил ему сминать свои губы и жадно целовать. Через несколько минут Кан уже вообще ничего не соображал. Он так же жадно отвечал ему, пока не почувствовал, что рука Тина опустилась на его пах. (Где было очень даже твёрдо, господа-товарищи!). Тогда Кан всё-таки попытался отпрянуть, но Тин ему не дал, и, крепко держа за талию, снова погладил... ТАМ. - Тин, руки! - Я чувствую, что кое-кому там внизу нужно, чтобы они продолжали. Кан снова затрепыхался. - Да иди ты в баню, я не... Ахххххх! Он застонал, так как рука Тина усилила поглаживания, а Кану уже буквально больно было оставаться в штанах. - Посмотри на меня. Кан тяжело дышал, сейчас он был в полном смятении. Голова требовала немедленной свободы, но вот тело... Тело стремилось к Тину. Он посмотрел ему прямо в глаза. - Я не сделаю ничего, что тебе не понравится, просто доверься мне. Кан зачарованно моргнул, а потом кивнул головой и с его губ слетело: - Ладно... Тин. Тин понимал, что это рискованный шаг, что ему может и по щам прилететь, так как Канталуп был совершенно непредсказуем. Но просто необходимо было как-то всё начать, иначе он с ума сойдет! Тем более что его дынька была тут, такая сочная и спелая, с мокрыми от поцелуев губами... надо было попытаться съесть её, раз выпал такой шанс! И когда Кан прошептал "ладно", он толкнул его к кровати, опрокидывая на спину. Устроившись сверху, но упираясь руками и ногами так, чтобы не придавливать Кана своим телом, Тин наклонился и снова приник к его губам. И целовал долго, меняя настроение поцелуя с нежного на страстное, а потом на тягуче сладкое, чтобы Кан расслабился и его снова унесло на волнах желания. Спустя какое-то время тот начал постанывать в губы Тина, сам потянулся и обнял за плечи, а потом выгнулся, пытаясь прижаться к нему всем телом. Тогда Тин снова опустил свою руку ему между ног и сначала погладил через штаны, а потом, решив, что промедление может помешать, расстегнул молнию на джинсах Кана, и одним ловким движением приспустил их вместе с трусами до бедер. Он первый раз вживую увидел член другого парня. Не слишком длинный, но крепкий и толстый, почти не испещренный венами. У Тина раньше не было опыта с мужчинами, но осознание того, что это член Кана, который стоит из-за него, само стало управлять инстинктами. Он протянул руку, и крепко обхватил его пальцами, посмотрев на парня под ним. Тот весь дрожал, но вырваться не пытался, только закрыл лицо руками, видимо, от смущения. Тин медленно погладил его по всей длине, и Кан нервно выдохнул, слегка приподняв бедра. Тогда тот погладил его ещё раз, потом ещё... постепенно его рука ускорила движения, ощущение подрагивающей плоти в ладони было очень возбуждающим. Он наклонился и поцеловал Кана в шею, проведя языком до ключиц и оставляя на них поцелуй. - Кан, тебе приятно? Тот что-то неразборчиво простонал в свои ладони, тогда Тин попросил: - Убери руки, я хочу тебя поцеловать. Сладкая дынька всхлипнула и нерешительно отодвинула ладони от лица.Как только Тин увидел его губы, сразу же приник к ним, слегка выгибаясь и потираясь о тело Кана своим, не переставая двигать рукой всё быстрее и быстрее. Кан. Поначалу ему было до жути неловко и стыдно, но Канталуп был верен своему слову. Раз уж он согласился, то надо было верить Тину, да к тому же... Блин, его прикосновения, поцелуи - от всего этого он совершенно утрачивал контроль! И вот сейчас уже не помнил себя, все ощущения сосредоточились между ног, где рука Тина гладила и гладила его член, с каждым движением отключая всякое адекватное восприятие действительности. Кан сам не понимал, что обвил тот за шею и жадно отвечал на поцелуи, приподнимая бедра в такт движениям, толкаясь в ласкающую руку и стремясь к разрядке. Когда напряжение и возбуждение стали просто невыносимыми, внутри вдруг взорвалось такое наслаждение, что Кан выгнулся и судорожно простонал, кончая в руку Тина. - Ааааа... Ааххх!!! Он повернулся и слегка прикусил Тина за шею. Наслаждение было просто невыносимым. Всё тело дрожало в судорогах оргазма, который не желал заканчиваться! Конечно, Кан не раз сам себе доставлял удовольствие, как любой нормальный парень, но такого раньше не испытывал. Постепенно волны эйфории стали накатывать всё все реже, а дыхание начало восстанавливаться. Он даже начал проваливаться в сон, крепко прижимая к себе Тина, но тот вдруг отстранился и лег рядом с ним на спину, тяжело дыша. Кан повернулся, крепко прижавшись к нему сбоку. Почему-то даже не было стыдно, что он в спущенных штанах, хотелось просто чувствовать Тина сейчас, на остальное было плевать. - Тин... - Ммммм... - Я тебя ненавижу. - Хаааааа? - Такими темпами ты из меня сделаешь какого-то гея ненасытного. (Ох, Канталуп, знал бы ты, насколько прав сейчас!) Тин рассмеялся так весело, что и Кан улыбнулся. Внезапно его настолько затопило чувство любви к надменному принцу, что захотелось сделать ему так же приятно. Кан поколебался секунду, а потом привстал, погладил Тина по груди и добрался до брюк. - Кан, ты что делаешь? - Заткнись, пока храбрость меня не покинула. Тин ошарашенно наблюдал за его действиями, глаза выражали неверие. - Кан... - Помолчи, говорю! "Надо делать всё так, как только что делал Тин, как делаю я сам в душе". Сердечко маленького обезьяна билось как сумасшедшее, когда он расстегнул штаны Тина, неловко стянул их вместе с трусами, и увидел достоинство господина Метханана во всей красе. У Кана аж зрачки расширились от открывшегося зрелища. Длинный, гладкий... "Да просто огромный! И это окажется внутри меня когда-нибудь?! Невозможно!" Внезапно решимости у него поубавилось. Но отважный Канталуп всё-таки понимал, что, оставив Тина, простите за каламбур, без штанов, отступать было уже нельзя. Он крепко обхватил ладонью член, потом застыл на секунду, а затем всё-таки сделал движение вверх и вниз. Тин чуть согнул ноги в коленях, откинул голову назад и простонал - Каан... Звук его имени, слетевший в качестве стона с губ Тина, подействовал почему-то очень возбуждающе. Кан начал двигать рукой быстрее, пока это настолько его не увлекло, что он принялся слегка поигрывать пальцами с головкой, иногда крепче сжимая у основания, а потом почти отпуская, заставляя Тина просяще стонать. Кан оседлал его бедра, продолжая движения рукой, а потом наклонился и поцеловал в шею. "Офигеть, что я творю?!" В какой-то момент даже смущение его покинуло. Вместо него появилось ощущение... Власти. Вот Тин, лежит, выгибаясь от экстаза, и он - Кан, может делать с ним всё, что хочет! Тот был полностью в его власти! Ооооо... до чего же приятное ощущение. Этот до опупения богатый красавчик, мечта всех девчонок, хотел только его прикосновений, и только из-за него так стонал и дрожал. Когда Кан почувствовал, что Тин вот-вот кончит, он наклонился, крепко впиваясь поцелуем в его губы. Спустя мгновений тот простонал в поцелуй, а после Кан ощутил в ладони тёплую жидкость. Тин. Он припарковался у дома Кана, и в машине повисло молчание. Кан был смущен до ужаса. Об этом свидетельствовала его моська цвета свёклы и пылающие уши. После оргазма Тина наваждение вдруг схлынуло, и обезьян понял, что вытворял. Он настолько офигел, что быстро убежал в ванную, а потом глаза на него поднять не смел. Тин же был просто ошарашен. И счастлив. Эти два чувства были настолько всепоглащающи, что он не мог подобрать слов. Но внезапно тишину салона пронзил вопль: - Да скажи уже что-нибудь!!! - Кан... - Да? - Мне очень понравилось. - А о другом ты не мог сказать?! - Но ты же тоже думаешь об этом? Кан вздохнул: - Думаю. - И? - Что "и"? - Смею ли я надеяться на продолжение когда-нибудь? Перед ответом хорошенько подумай, вспомни о том, что ты теперь мой парень, и должен удовлетворять мои желания. - Все? Да ты офигел, что ли? Мало ли ты чего там захочешь?! - Думаю, ты понимаешь, что тебя-то я захочу, уж точно. Кан вдруг смиренно поник. - Понимаю... - И что ты думаешь по этому поводу? Кан снова его ошеломил. Тот закусил губу, на лице отразилась внутренняя борьба, а потом он повернулся к Тину, и снова сам его поцеловал! Канталуп сегодня просто отжигал! Поцелуй получился долгим, постепенно у ребят снова начало просыпаться напряжение в штанах. Тогда Кан отстранился, смущенно уткнулся ему в шею и прошептал. - Я думаю, что хочу быть с тобой, Тин. Потому что... потому что мне понравилось, как ты ласкал меня этим вечером. - Кан... - И не смей сейчас комментировать ничего, а то я тебя удавлю. Лучше поцелуй меня ещё раз. Тин тоже должен был выполнять желания своего парня, поэтому он погрузил пальцы в его волосы и накрыл губы своими.