Стокгольмский синдром: или как барашек хотел, чтобы волк его съел.

Лимон. — Братец Тин, я принесла тебе чистое поло…АААААААААААААААААА!!! То самое полотенце, которое она принесла для Тина, выпало у неё из рук, а собственный вопль всё ещё звенел в ушах, когда парни отпрыгнули друг от друга. Кан метнулся к ней и зажал рот рукой. — Да не ори ты так! Лимон даже не стала его отстранять, ей понадобились пара мгновений, чтобы в голове вихрем пронеслось: "Что происходит? ЧТО ПРОИСХОДИТ?! Так, Лимон, спокойно, глаза тебя не обманывают, красавчик с международного факультета целовал Кана! Неужели братец Тин в него влюбился? Да не может быть! Мой брат — идиот! А если всё же влюбился? Как давно это продолжается? Я что, проглядела яойную историю всей моей жизни, которая происходила прямо у меня под носом?!» Воистину, только девушки могли так молниеносно реагировать, когда сталкивались с чем-то яойным, поэтому, когда из коридора донеслось: «Дети, у вас там всё порядке? Лимон, почему ты так кричишь?», она быстро взяла себя в руки, отстранила руку Кана и прошептала: — Через 5 минут жду вас обоих у себя в комнате. Отказы не принимаются. Кан умоляюще протянул к ней руки. — Маме только не говори! Лимон смерила его горделивым взглядом. — Обижаешь, братец, я своих не выдаю. Потом она быстро вышла из ванной комнаты, прикрыв за собой дверь и поторопившись к матери. — Что там у вас произошло? — Ничего, мамуль! Просто зашла в туалет, когда братец Тин, ну… ты понимаешь… — у неё даже получилось вполне натурально покраснеть - для этого нужно было всего-лишь вспомнить увиденную только что сцену. Матушка гневно сдвинула брови. — Разве я тебя не учила манерам? Кто же врывается в туалет не постучав, когда кто-то справляет нужду?! И где твой брат? — Кан наверху у меня в комнате, я попросила его подняться…эээ… включить мой компьютер. Братец Тин в них хорошо разбирается, поэтому вызвался помочь мне установить новый антивирус, а то у моего срок действия закончился. Матушка только поморщилась и прижала пальцы к вискам - все эти современные компьютерные штучки вызывали у неё головную боль. — Нельзя заняться этим после ужина? — Так ведь мясо ещё полчаса будет в духовке доходить, а по телевизору как раз серия твоего любимого лакорна начинается. Я подумала, что ты её посмотришь, мы с ребятами в это время разберемся с компьютером, а потом все вместе сядем ужинать. — Ну, ладно, твои слова не лишены смысла. — Пропускать серии любимого лакорна матушка ох как не любила, поэтому покорно прошла вслед за дочерью в гостиную, устроилась поудобней на диване и погрузилась в мир скандалов и интриг, не заметив, как Лимон бочком протиснулась к выходу, и, оказавшись в коридоре, смерчем понеслась на второй этаж. Парни уже ждали её в комнате, сидя на краешке кровати, сложив руки на коленях и виновато глядя перед собой, как провинившиеся школьники. Лимон нависла над ними, скрестив руки на груди и переводя взгляд с одного на другого. — Ну? — Чего «ну»? — Ох, не прикидывайся придурком, любезный брат, хотя… тебе и прикидываться не надо! — Эй, полегче, я всё-таки старше тебя! — Хоть и старше, но явно не умнее! — Кххмм… Тин привлек к себе внимание легким покашливанием. Лимон перевела взгляд на него, и ее лицо сразу же разгладилось. Ох, какой же красавчик этот Тин! — Братец Тин… — Лимон, я понимаю, что ты в шоке, и мне очень жаль, что тебе пришлось узнать обо всем именно так, но… Не могла бы ты, пожалуйста, не оскорблять Кана в моем присутствии? — Хаааа?! Лимон была в полном шоке, а Кан победно заорал: — Агаааа! Съела?! У твоего брата теперь есть свой шуга-дэдди, который его в обиду не даст! Тин на этот вопль только усмехнулся и продолжил свою мысль: — Хотя ты, конечно, права, и Будда не наделил твоего брата блестящими мозгами… — Ээээййй! То защищаешь, то оскорбляешь, чо за фигня?! — НО! Кан все-таки мой парень, и я не могу позволить, чтобы кто-то говорил о нем плохо при мне. Лимон аж дышать стало трудно от нахлынувших на нее эмоций, а горячее сердце яойщицы забилось быстро-быстро. Просьба Тина была самым романтичным и милым поступком, что она видела в своей жизни. "Он его защищает даже от меня! Это так миииило! Наверное, братец Тин по-настоящему любит моего брата! Боженька, я буду примерно учиться и слушать матушку в благодарность за этот подарок судьбы, ведь теперь я каждый день смогу наблюдать за самой настоящей БЛ парочкой!» Аж слезы на глаза навернулись, и ей вдруг так захотелось услышать это в живую, а не прочитать в манге… как один парень говорит, что любит другого. Ей богу, после такого и умереть будет не жалко. — Пи’Тин, так ты правда любишь Кана? — Очень люблю. Он для меня весь мир, Лимон. Пресвятой Будда, где те семеро, которые должны ее сейчас держать?! Острый взгляд девушки заметил реакцию Кана и…нет, ей не показалось! На этих словах он покраснел и смущенно улыбнулся Тину. «Господииииии, как это миилоо!» Неужели ее брат может быть настолько милым?! — А ты, Кан, любишь Тина? — Да… очень… Все, на этом силы Лимон иссякли. Она судорожно вздохнула, а потом дала волю эмоциям: — Я так… ТАК РАДА ЗА ВАС, МАЛЬЧИКИ! И разрыдалась. Тин. Он ожидал, что сестра Кана будет требовать объяснений, убеждать в том, что их отношения неправильные, поэтому сейчас с недоумением взирал на поток девичьих слез. Тин повернулся к Кану, вопросительно глядя на него, а тот только улыбнулся и махнул рукой. — Не обращай внимания, сестрица у меня с заскоками, я тебе потом объясню. Лимон, ну же, заканчивай реветь! Хотя мне, конечно, жутко приятно, что ты за меня настолько рада, но я не знаю, что делать, когда ты плачешь. — Я просто…просто…так счастлива! В былые времена Тин только недовольно поморщился бы при виде женских слез, но семейство Киракорн, кажется, изменило его до самого основания. К тому же, Лимон была сестрой Кана, и ледяной принц внезапно осознал, что и у него к ней есть теплые и какие-то даже родственные чувства. Он встал, погладил девушку по голове, а потом прижал к своей груди. — Я очень рад, что ты… на нашей стороне. Лимон вдруг вскинула на него свое лицо, схватила за отвороты рубашки, страстно зашептав: — Братец Тин, ты можешь на меня положиться! Я во всем буду вам помогать! И если этот идио…то есть, мой брат, обидит тебя, или будет вести себя как балбес, сразу мне скажи, я его вмиг научу уму-разуму! Тин рассмеялся, выпуская девушку из объятий. — Спасибо, Лимон, я запомню твои слова. Слышал, Кан, будешь вести себя, как балбес, и Лимон с тобой разберется! Кан. Наверное, Тин ожидал от него привычной бурной реакции, но Кану совсем не хотелось буянить. Картина того, как его парень утешает плачущую от счастья за них сестру, вызвала у него сентиментальные чувства. Может, дело было в сегодняшнем романтичном дне, но он ощутил огромный прилив теплоты и любви к ней и Тину. В конце концов, какие бы войны они не вели с Лимон, она оставалась его любимой сестренкой, и Кан неожиданно понял, как важна для него ее поддержка, поэтому в ответ на подколку Тина только буркнул: — Спасибо, Лимон. Сестра, кажется, опешила от его благодарности, а потом села рядом и сделала то, чего не делала никогда — обняла. — Ты тоже можешь на меня рассчитывать, братец. Каким бы дураком ты не был, я все равно тебя люблю. — И я…я тоже тебя люблю. Это был удивительный, волшебный момент. Раньше они никогда не говорили друг другу этих слов, и уж тем более не обнимались. Кан смутился еще сильнее, а Лимон легонечко щелкнула его по носу. — Не бойся, маме я не скажу, пока ты сам не решишься. — Спасибо. — Так, а теперь вы просто обязаны мне рассказать, как все это вообще началось и пришло к тому, что вы начали встречаться?! — Лимооооон… — Отмазки не принимаются! — Мама нас ждет! — Не ждет! Она смотрит свой лакорн, а я выбила нам полчаса перед тем, как ужин будет готов, так что давайте, выкладывайте все! Кан понял, что Лимон их просто так не выпустит из своей комнаты, поэтому они с Тином принялись рассказывать, как из ненависти родилась их любовь. Тин. К концу их истории, (во время которой сестра Кана охала, ахала и даже попискивала местами!) Лимон снова рыдала, так что когда они спустились к ужину, госпожа Киракорн заметила ее красные глаза. — Доченька, ты что, плакала? — Нет, мам…эээ… это у меня от компьютера глаза покраснели. — Эти ваши консервные банки, может, и полезны для учебы, но точно не для здоровья. — Не переживайте, матушка, у меня дома есть несколько специальных защитных экранов, которые помогают не портить зрение. В следующий раз я обязательно принесу для Лимон такой. — Ох, до чего же ты добрый и галантный мальчик, Тин! А какой красавчик! Вот бы и Кан хоть чуточку на тебя походил! — Мааааам, ну хватит позорить меня перед друзьями! Тин весело рассмеялся, как же легко и хорошо ему было в их компании, и Кан… Тин не знал, каких богов благодарить за то, что тот появился в его жизни. Это был самый удивительный человек из всех кого он встречал, и его мама просто обязана была это знать! — Матушка, я думаю, вы воспитали самого доброго, отзывчивого и замечательного сына. Все друзья его очень любят и ценят, и для меня… он сделал так много. Я счастлив, что Кан — мой друг. В уголках глаз матушки Киракорн блеснула слеза, даже Лимон, кажется, всхлипнула, прижав кулачки к груди. (Кажется, девчонки так делают, когда их особенно что-то умиляет?) — Спасибо тебе, Тин. Никто раньше не говорил мне таких слов про Кана. На самом деле я тоже считаю, что он достойный молодой мужчина и хороший человек. Замечательно, что твое мнение совпадает с моим. Кан. Он был в полном шоке. Всего за час пребывания в их доме Тин умудрился аж два! раза его растрогать и заставить испытать такие моменты с семьей, каких никогда не бывало. Он первый раз слышал такие добрые слова от матушки. Как правило она чихвостила его почем зря. Конечно, Кан знал, что на самом деле она его очень любит и ворчит для того, чтобы держать в тонусе, но даже не ожидал, насколько важно и приятно будет услышать от нее подобное. К горлу подступил ком. — Мам… — Не удивляйся... если я тебя ругаю, это не значит, что не вижу твою добрую и замечательную натуру. Я знаю, какой ты у меня хороший… Она нежно погладила сына по щеке, а потом глубоко вздохнула, снова напуская на себя строгий вид. — Мы тут с вами что-то совсем заболтались! Лимон, мясо уже готово, накрывай на стол и давайте, наконец, ужинать. Тин. Через 10 минут на столе красовался кусок запеченной с травами говядины, салат из папайи, салат со свиными шкварками, миска с жареным картофелем, овощами, а так же несколько пиалок с соусами. Пахло все просто потрясающе, а на вкус оказалось еще лучше. Тин уплетал за обе щеки - он уже и не помнил, когда в последний раз ел домашнюю еду, а не изысканные кушанья, которые готовил итальянский шеф повар в поместье Метханан. В перерывах между проглатыванием вкусняшек, он не забывал делать комплименты: — Лимон, твоя стряпня просто объедение! Давно я так вкусно не ел! Девушка неизменно краснела и благодарила его, подкладывая в тарелку самые лакомые кусочки, половину из которых Тин не забывал отдавать Кану. Лимон же при этом смотрела на них с таким счастливым и восторженным видом, что Кану пришлось прошипеть ему на ухо: — Заканчивай уже из себя бойфренда строить, Лимон сейчас опять пищать начнет, и тогда маман точно обо всем узнает! Тин только улыбнулся, пожал плечами, и продолжил накладывать ему в тарелку все самые вкусные кусочки. Матушке Киракорн явно было не до них - она увлеченно рассказывала про детство Кана, иногда раскрывая такие подробности, что Тин невольно ухохатывался, а Кан краснел. Вообще за ужином царила поразительная атмосфера, сердце ледяного принца буквально купалось в нежности и благодарности ко всем людям, что сидели за этим столом. Благодаря Кану у него появился не только любимый человек, но также и сестренка, и та, которая попросила называть его «матушка»… Никогда еще он не чувствовал подобной радости просто от общения с людьми. Так вот, что значит - иметь семью? Прямо сейчас он готов был променять все деньги, статус и возможности богатого наследника на то, чтобы стать частью этой семьи. Он, наконец, понял, что такое счастье… Через два часа он стоял на крыльце дома семейства Киракорн, пытаясь объяснить матушке Кана, что у него дома полно еды, и ему вовсе не обязательно брать эти контейнеры с мясом и прочими кушаньями, но та была непреклонна: — Понятия не имею, чем там тебя кормят дома, но выглядишь ты слишком худым, так что бери и не спорь! К тому же, что я за хозяйка дома, если отпущу гостя с пустыми руками! В итоге Тин сдался, и положил еду в машину, сложив руки в жесте «вай». — Спасибо вам, матушка. И не только за еду… за все… спасибо. Я никогда не забуду вашу доброту. — И вовсе не нужно забывать, ты желанный гость в нашем доме, обязательно приходи еще - я давно не получала такого удовольствия от общения с друзьями Кана. — Мам, так говоришь, словно у меня в друзьях одни маргиналы какие-то, и потом, я думал, что ты любишь Пи’Но. — Да, нонг’Но замечательный молодой человек, но его что-то давно у нас не было видно. Может, он себе девушку нашел? — Ну… что-то типа того… Тин подавил улыбку (да что это с ним сегодня, просто не может прекратить улыбаться!), уж кому как не им с Каном знать, что Но сейчас действительно очень занят своей «девушкой». Его мысли прервала Лимон. — Братец Тин, я тоже буду очень рада, если ты еще раз решишь прийти к нам в гости. — Хорошо, Лимон, я обещаю, что совсем скоро к вам загляну. Спасибо тебе за такой вкусный ужин, и за твою поддержку тоже спасибо. — Оххх… Лимон опять покраснела и счастливо улыбнулась, а Тин нашел это очаровательным. Надо будет обязательно купить ей какой-нибудь замечательный подарок, чтобы она снова вот так улыбалась. Это желание прошило сердце сладкой нежностью вперемешку с легкой горечью. Ведь у него тоже есть брат… Кан. Он заметил, как Тин вдруг слегка погрустнел после того, как сделал комплимент Лимон. Кан сразу понял, что он сравнил ее со своим ублюдским братцем, и сейчас ему предстояло ехать в это змеиное логово… У Кана сердце сжалось от одной только мысли, что Тин будет лежать один-одинешенек в огромной кровати в доме, где его никто не любит… Поэтому, когда его ледяной принц произнес грустно: "Мне уже пора", Кан выпалил: — Я поеду с Тином! Матушка, казалось, была недовольна таким поворотом событий. — В последнее время ты совсем дома не бываешь. Нет уж, изволь сегодня провести ночь под родительской крышей. — Мам, пусть едет! — Хааа?! Все одновременно удивленно воззрились на Лимон, которая прочистила горло, словно что-то обдумывая, а потом вдруг состроила страдальческое лицо. — Пи’Тин, когда чинил мой компьютер, упомянул, что вся его семья уехала за границу. Только представь, он останется совсем один в огромном пустом доме, наверняка ему будет очень грустно… Помнишь, как в том лакорне, который ты мне показывала, где главный герой имел богатство, славу, но все время был одинок? Кан изумленно посмотрел на Лимон. Ничего себе, вот это представление разыграла его сестричка! Вот интересно, если бы он к девушке хотел поехать, она бы тоже продемонстрировала свои способности драматической актрисы? Что-то Кану подсказывало — «да нифига». Но прямо сейчас он был ей очень благодарен, особенно потому, что матушка сменила гнев на милость. — Ох, ну раз такое дело, то конечно езжай - я вовсе не хочу, чтобы Тин грустил в одиночестве! С этими словами она обняла совершенно обалдевшего от происходящего Тина, шепнув ему на ухо: — Не волнуйся, сынок, Кан за тобой присмотрит. После этой фразы, уже в который раз за день, Кан ощутил, что в глазах скапливаются слезы. У него, на самом деле, самая лучшая в мире семья! Тин. По дороге до особняка Метханан Кан молчал, задумчиво глядя в окно. Тин косился на него, но не решался нарушить такое необычное для его дыньки безмолвие, пока тот сам не заговорил. — Спасибо тебе, Тин. — Эээ? За что? — Я редко слышу от мамы и сестры столько добрых слов в свой адрес. — Но ты ведь прекрасно знаешь, насколько они тебя любят. — Знать-то знаю, но вот слышу редко. — И тебе тоже спасибо. За то, что привел меня в свою семью. Знаешь, я чувствую к ним… я чувствую, что они мне как родные. Кан повернулся к нему, снова замолчав и принимаясь задумчиво изучать его лицо, пока Тин не выдержал: — Что? — Тин… я… хочу, чтобы ты знал. Я обязательно расскажу маме о нас, и, мне кажется, она поймет, даже будет рада. Я обещаю…что постараюсь сделать это как можно быстрее. — Почему ты вдруг так решил, Канталуп? — Потому что хочу, чтобы ты стал полноценной частью нашей семьи. Я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты улыбался так, как сегодня улыбался моей маме и Лимон. Твои предки, твой брат… я заберу тебя от них! Тин вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. «Господи, Канталуп, прекрати, иначе мое сердце разорвется от любви!» Кан. Особняк встретил их темнотой и молчанием. Можно было подумать, что слова Лимон оказались пророческими, и все его обитатели действительно куда-то уехали. Почему-то Кану стало грустно - он представил, как Тин возвращался сюда до того, как они с ним познакомились. "Полный боли, горечи, разочарования… одинокий и никому не нужный подросток…». Они проходили очередную гостиную, когда Кан остановил Тина и крепко обнял его сзади. — Кан? — Я очень люблю тебя, Тин. — Кан… — Я хочу жить с тобой, и не хочу, чтобы ты возвращался сюда… Внезапно помещение залил яркий свет, на пороге появилась дама, одетая в дорогой халат. Кан знал ее — это была хозяйка поместья и мама Тина. — Тин, ты почему не явился сегодня на мероприятие? Я же писала тебе, что мне не с кем пойти! «Даже не поздороваетесь с сыном? Не спросите, голодный ли он? Как прошел его день? Тетя, нельзя же быть такой эгоисткой». Кан почувствовал, что начинает закипать, а Тин, напротив, словно одел ледяную броню и маску. — Я написал тебе в ответ, что у меня свои дела, и что на твои мероприятия я ходить не собираюсь… никогда. Тебе уже давно пора привыкнуть и перестать меня об этом просить. — Это была не просьба! Ты обязан, как младший наследник нашей семьи. — Я не буду подыгрывать тебе, строя из себя примерного сына. — Ты совсем не думаешь обо мне! — Так же, как и ты обо мне, мама. — Я просила называть меня по имени. — Как скажешь, Лиэн. — А кто это с тобой? "Ну вы даете, дамочка, да я за последние три месяца прописался в вашем доме! Вы меня неоднократно видели, и каждый раз будете спрашивать кто я и как меня зовут? Я что, по-вашему, пустое место?!" — Кан! Меня зовут Кан! Мы с вами уже здоровались, госпожа! А сейчас Тин и я уходим! Кан потянул слегка опешившего Тина по знакомому маршруту к его спальне, кипя от негодования. Тин. — Бесит! Как же жутко меня это бесит! — Успокойся. — Не могу! Разве она не твоя мама? Как она может быть настолько равнодушной? — Я уже давно привык, не кипятись так. — Буду! Нельзя привыкать к родительскому равнодушию! Тин пытался успокоить разошедшуюся дыньку, но в душе у него все сладко сжималось от того, как любимый переживает за него, как готов защищать даже от равнодушия собственной матери! Кан еще долго буянил, прежде чем сесть рядом на кровать и крепко обнять. — Я уже говорил…но обещаю снова…что заберу тебя отсюда! Тин только улыбнулся. По-правде говоря, он настолько привык к такому отношению от членов своей семьи, что оно его не особо трогало, но вот отношение Кана грело душу, поэтому он прошептал «спасибо», а потом нежно поцеловал услужливо подставленные губы. Он снимал с кончика языка Кана желание утешить, доказать, что он не один, и Тин наслаждался этим. Он нежно отвечал, словно выражая свою благодарность, свою любовь, свою страсть… Которая спустя пару минут увлекла обоих на широкую кровать. Тул. (Брат Тина) Он смотрел на экран монитора, на котором было видно два переплетенных тела, двигающихся в унисон. Да, интересно повернулись события в их доме после появления этого «друга» у Тина. До этого момента Тул проявлял крохи уважения к младшему брату, не следя за ним лишь в его собственной комнате, но с появлением этого Кана решил все-таки установить в ней камеры, и, как показала практика — не зря. Тул холодно улыбался, глядя на то, как его младший брат ускоряет и ускоряет свои движения, занимаясь любовью со вторым парнем. — Ну что ж, братец Тин, зря ты думал, что игра окончена. Игра только начинается, и ты даже не представляешь, что козырной туз теперь у меня в рукаве…