Ослепший

Что ж, Диктор не побоялся признать, что последний эксперимент, что он провёл, стал самым жестоким. Оно и неудивительно — учёный явно и очевидно вдохновлялся фильмом, переполненным насилием! Впрочем, к сожалению, очередной Боб, заставляя которого есть острое, Диктор наслаждался, был спасён беглецами, не понимающими всей сути вещей. Они помогли Острому Бобу выжить. Помогли покинуть проекцию. Но вряд ли могли спасти от интересного побочного эффекта, который с большой вероятностью мог остаться после опыта! Некоторые — и уж в особенности достаточно умный человек, вроде Томаса — могли знать, что может произойти, если сотворить с человеком определённые действия. Например, распрыскать в глаза жгучий перцовый баллончик, из-за которого появляется такая мучительная боль, что хочется кричать и плакать. Либо же издалека бросить прямо в голову какой-либо предмет, вроде стеклянного стакана, пусть и наполненного молоком, или картины с тяжёлой деревянной рамкой. Никаких хороших последствий. Да и плохое может быть всего одно. Однако... Серьёзное. Диктор прекрасно знал, что этому клону вряд ли повезёт в дальнейшем. Конечно, если вдруг он, со своим-то пылким характером и взрывным темпераментом, свыкнется с предстоящей проблемой, всё будет в порядке. Но как создатель Боба, Том знал наверняка, что ничего, кроме гнева и отчаяния в таком случае ждать не стоит. Острый Боб — абсолютно не из тех, кто, сдержав все эмоции, легко примет проблему и быстро позабудет о ней. Нет, точно нет. Подобной реакции можно было бы ожидать от Джеймса — сдержанного и внимательного. От Номера один, который бы не позволил мелким проблемам помешать ему. От всех по-настоящему сильных клонов. Но не от него. Только не от него. И вот он — Перец. Осознав, что настоящая опасность пока не грозит, он значительно расслабился. Познакомился с другими членами команды, согласился с ними, что считает Диктора ужасным и жестоким человеком, но в целом не сказать, чтобы по-настоящему желал завести друзей среди Революционеров. Да и сами они вскоре начали осознавать, что новичок порой действительно раздражает! Эгоизм, любовь к насмешкам над другими, некоторые странные наклонности — всё это было в Перчике. Но он совершенно не жаловался. Ему нравилось порой жестоко подшутить над, к примеру, наивным Эль-Бобо, который мог поверить любому слову, что ему скажут, как глупый маленький ребёнок, что не способен отличить правду от явной лжи, и потом хитро смотреть за его реакцией: забавно выраженная обида, немного слёз, попытки искать утешение. Ну разве не весело? А вот порой мог Острый заговориться с Джеймсом и в середине приятного разговора выдать нечто совершенно неприличное. Лицо агента тогда стоило бы видеть, и Боб постоянно не мог сдержать смеха. Шрам постоянно был недоволен подобным отстранённым поведением. Как и Революционеры. Поэтому они предпочитали видеться с Перцем как можно реже и не пытаться выслушать его безумные разговоры. Либо угрозы получить несколько сильных ударов тростью, — по голове или спине — если они не согласятся его слушать. Впрочем, даже это было всего лишь хитрым обманным манёвром, и на самом деле Острый не стал бы избивать товарищей по команде. Наверное... Перец мог наблюдать за их поведением бесконечно. Что ещё делать, когда в штабе не происходит ничего интересного? Иногда Шрам созывал членов команды и брал кого-нибудь на задание, так что клон мог ощутить небольшой энтузиазм. Но в остальное время... Острый обязательно устремлял взгляд на кого-то определённого, выбирал его своей следующей целью для шуток или странных рассказов, внезапно взятых из головы. И так продолжалось достаточно долго... Пока Перчик не начал замечать в себе нечто странное. Со временем ему начало казаться, как всё перед глазами мутнеет, словно он смотрит на мир через некую плёнку. Чётко видимые раньше вещи стали неясными, и Острому постоянно приходилось по-глупому щуриться, а так он ставил себя в несколько неловкое положение. Он чувствовал, как другие поглядывают на него, но при этом не мог заметить настоящего выражения их лиц. Революционеры улыбались, едва сдерживая смех, или обеспокоенно наблюдали за ним, думая, что делать дальше? Всё слишком неясное... Бобы стояли слишком далеко от Перца, чтобы он мог сказать о них нечто определённое, но внезапная проблема со зрением безумно пугала его. Однако он не спешил признаваться, что что-то не так. Позволить им насмехаться над собой за жалкую слепоту? Ни за что! Так что Острый продолжал изо дня в день делать вид, что всё в порядке, вот только прежнее видение не возвращалось. Возможно, оно становилось всё хуже и хуже... Перец отлично различал Бобов по их силуэтам. Это совсем несложно! Вот Шрам в своей красной жилетке, а вот Джеймс в синем костюме и с металлическими протезами. Но лица... Всё было очень мутным, чтобы определить их издалека. Перчику приходилось постоянно подходить ближе, чтобы не запутаться. Наверняка Революционеры замечали, что он ведёт себя странно, но почему-то молчали. «Они и должны молчать. Со мной всё в порядке. Усомнятся — познают, какая боль бывает от ударов тростью!» — посмеивался он. А трости тоже не было видно... Он не знал, почему так происходит, но ничто больше не становилось таким же ясным, как прежде. Перец обвинял Диктора и, разумеется, был прав. Но смысл кого-то обвинять, если всё равно уже ничто не исправишь? Из-за чего бы это ни случилось, скорее всего Острому не помогла бы и исцеляющая пушка. Она не могла спасти от всего. И даже так он отказывался признавать своё состояние. Нет никаких цветных пятен вместо окружения! Нет различения знакомых лишь по цвету одежды и невозможности хорошо разглядеть их лица. Но они стали понимать его положение. В один день Перчику показалось, что зрение ухудшилось лишь сильнее. Он с трудом заставил себя подняться с кровати и последовать за другими клонами, чтобы выслушать Шрама. В отличие от того времени, когда он быстрой и уверенной походкой торопился добраться до стола, за которым Революционеры собирались, тогда он медленно плёлся за Джеймсом и Эль-Бобо, чтобы не споткнуться или не набрести на более большую вещь, вроде стула или ценного оборудования, которое очень не хотелось бы повредить на глазах у клонов. Проблема была не в этом. Путаница цветов и оттенков, медленная и неровная походка, тщетные попытки различить объекты издалека — Острый начинал привыкать к этому. Но зато... Уже после собрания кто-то заговорил с ним. Клон стоял достаточно далеко, чтобы Перец не мог как следует разглядеть лицо. Это был Пустынный? Или же Флеш? Он никак не мог понять, видит ли маску на его лице, или же её там нет? А просьба подойти ближе казалась слишком унизительной для Боба с таким темпераментом, как у него. Перец почти не слушал, что говорит клон, а только пытался рассмотреть его. Ну же, так просто справиться с проблемой! Подойти поближе, позвать его, рассказать о том, что произошло со зрением! Нет... Острый знал, знал, что ведёт себя бесконечно глупо, и не мог это изменить. Клон перестал говорить, а он не нашёлся, что ответить. Лишь испуганно обвёл невидящими глазами комнату, будто пытался найти помощь. «М-м, Пустынный, я...» — Перчик всем сердцем понадеялся, что на лице Боба нет никакой маски, и это точно Пустынный, тот добрый и оптимистичный член команды. К сожалению, надежды не оправдались. Перед ним стоял Флеш, который крайне удивился, что Перец смог спутать его с другим Бобом. Из-за ошибки Острый готов был схватиться за голову. Он опустил взгляд и сделал вид, что ничего не произошло, но мысленно бесконечно обвинял себя в невнимательности. Зато Флеш решил поскорее всем рассказать об этом случае. Хотел пристыдить Перчика, выставить его неполноценным, бесполезным! Боб хотел побежать за ним, но очень боялся торопиться из-за возможности упасть. И вот уже они начали осматривать его. Проверять множество раз, неприятно светя в и так уже ослеплённые глаза, широко раскрывая их. Перец хотел ударить каждого, кто смел к нему прикоснуться, но из последних сил терпел унижения. Шрам же не стал отрицать, что случилось с Перчиком. Настоящая слепота. Могло быть и хуже, так что, по словам лидера, ему ещё повезло, но клон не видел в этом никакого везения! Он ничего не видел! Ничего — одни нечёткие пятна, что сливались друг с другом в одно большое, цветное. Ему оставалось разве что надеть очки, но Острый был категорически против. Впрочем, непохоже, что его мнение кто-то желал узнать. У него был один выбор, который в любом случае приводил к чему-то плохому: либо надеть очки и выставить себя на посмешище (пусть на самом деле Бобы скорее всего и не стали бы смеяться над ним), либо остаться без них и продолжать жить как в тумане, через который ничто не разглядишь. Перец не знал, что выбрать. А пока этого не произошло, всё оставалось прежним. Окружение не менялось. Совсем. И о заданиях можно было позабыть... Шрам решительно отказывался рисковать командой, приглашая на миссию слепого, который не отличит полезное устройство или еду от комка мусора. Да и что, если из-за него всех поймают дроны? Поэтому он мог только сидеть в своей комнате с всё так же опущенным взглядом, ожидая, пока остальные вернутся и, может быть, подыщут что-нибудь подходящее для него, чтобы он мог видеть и без очков. Чёртов ослепляющий удар по голове, который и послужил началом к беде Перца! Чёртов Диктор — настолько жестокое существо, что без зазрения совести позволило себе причинить клону такую боль! Чёртова слепота, никуда никогда не уходящая... Если бы у Перца была возможность, от гнева и ненависти к своему недостатку он бы сжёг всё на своём пути, чтобы выплеснуть эмоции. Но возможности не было. Была только маленькая пустая комната, в которой он начинал высчитывать секунды до того момента, пока кто-нибудь вернётся и поговорит с ним. Пока же вокруг не было никого. И ничего. Совсем ничего, кроме темноты. Только так выглядела комнатка в тусклых тонах для того, кто не видит. Тёмные стены сливались с полом и потолком, мрачноватых тонов кровать напротив будто там и не стояла — так трудно было отличить её оттенки от тех, какими обладало всё остальное. Ничего. Никого. Одна тьма для того, кто недавно пламенно сиял и не обращал внимания на тусклый свет. Теперь его уже не было.